Стальная империя (СИ) - Васильев Сергей Александрович - Страница 24

Ueno hatsu no yakou ressha orita toki kara

Aomori eki wa yuki no naka

Kita e hito no mure wa dare mo mukuchi de

Uminari dake wo kiite. Watashi mo hitori renrakusen ni nori

Kogoesou na kamome mutsume naite Aa fuyugeshiki

(С того момента, как я сошёл на Аомори

С ночного поезда, идущего из Уэно,

Меня окружает снег.

Возвращающиеся на север люди

В молчании слушают шум волн.)

—”Тацуто” возвращается, — негромко произнёс вахтенный, заметивший шустрого авизо.

Капитан коротко кивнул, не открывая глаз, плавно пружиня на качающейся в такт волнам палубе, и опять погрузился в поэтический транс:

Sayonara anata watashi wa kaerimasu

Kaze no oto ga mune wo nake to bakari ni

Aa fuyugeshiki

(Прощай, я уезжаю домой…

А вой ветра пронизывает сердце,

Словно говорит мне: "Плачь, плачь…"

Сангарский пролив зимой…)

—”Тацуто” передаёт — “дымы на горизонте!“- уже другим, тревожным тоном, оповестил капитана вахтенный, — два корабля, три и четыре трубы, следуют в кильватере! Капитан Рётаро предполагает — “Пересвет” и “Громобой”!

—Ну, наконец-то! — моментально стряхнув с себя поэтическое наваждение, прошептал капитан Кацура. — Поблагодарим Аматерасу и помолимся, чтобы русские не смогли уклониться от боя, — и уже громче, так, чтобы слышали подчиненные, — доложить адмиралу о визуальном контакте с противником!

— К нам пожаловал господин Макаров? — коротко осведомился Камимура, появившись на мостике.

— Нет, господин адмирал, — только два крейсера, даже без сопровождения миноносцев. Больше никого, горизонт чист! Кроме того, русский беспроволочный телеграф молчит. Такое впечатление, что на этих двух кораблях вообще не установлены станции…

— Странно… — Камимура задумался, — два одиноких рейдера вблизи наших берегов… Без сопровождения и без связи… Или это отвлекающий манёвр, или в штабе Макарова завёлся двоечник. Артиллерийский офицер! Что можете нам сообщить об огневых возможностях противника?

— Головной “Пересвет” — четыре орудия главного калибра по 9.4 дюйма. “Громобой” — аналогичное вооружение, но более скромное бронирование — шесть дюймов против девяти. После модернизации радикально сокращен средний калибр. Оба корабля несут всего по три шестидюймовых орудия на каждый борт.

— Какая же это модернизация, — покачал головой капитан Кацура, — это разоружение! Наверно у русского царя совсем плохо с артиллерией и артиллеристами…

— Ну что ж, — удоволетворённо кивнул Камимура, — идем на сближение и внимательно следим за горизонтом. Если наши предположения верны и Макаров не использует эти крейсеры, как наживку, тогда главное — не дать им уйти! Поднять пары до максимума! Средней артиллерии — вести огонь по небронированным конечностям! Пристрелку начинать с 40 кабельтовых!

Произнеся последние слова, адмирал поморщился. Русские у Владивостока начинали стрелять, и самое противное — попадать на дистанции вдвое большей. Но у них там были береговые корректировщики, а здесь такой бонус отсутствует. Слабое место — недостаточная обученность японских экипажей, осваивающих новые корабли, с лихвой компенсируется огневым преимуществом. 12 восьмидюймовок главного калибра и 42 шестидюймовки среднего не оставляли гайдзинам ни единого шанса на благополучный исход боя, а преимущество японских крейсеров в скорости на два узла не давали надежды даже на бегство. А посему, Тэнно, хэйка банзай! Атака!

***

— Головным вроде бы «Идзумо», Николай Эдуардович…. точно «Идзумо». За ним — «Асама” с «Адзумой» и кто-то из собачек. Броненосцев не видать. Вот только что ж он прёт на нас, как купчина на буфет?

— За «Пересвета» принял, Николай Иванович. Не вижу иного варианта. А «Пересветы» у британцев да японцев не слишком котируются, да-с. Вот и взыграло у самураев ретивое, так полагаю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И то верно. Видимо, не дошли до японцев вести о вашем новом «украшении»… — мрачный моряк с контр-адмиральскими погонами мотнул подбородком, указывая на довольно-таки уродливую коробку командно-дальномерного поста, расположившуюся на боевом марсе вместо срезанной мачты. — Вот и приняли вас за Бойсмана. Командуйте, Николай Эдуардович!

— Сигнальный! «Громобою» держаться позади. Котлы раскочегарить, быть готовым дать полный ход, когда они удирать начнут.

— Не хотите спугнуть, Николай Эдуардович?

— Не хочу. Огонь откроем с сорока кабельтовых, проверим, достижимы ли с этой бандурой пятнадцать процентов попаданий на такой дистанции. А пока пожалте в рубку, Николай Иваныч. Если я вас не уберегу после того, как Вы нас через полсвета провели, мне государь лично голову оторвет. Да Вы не грустите, господин адмирал, к тому все идет, что из наших мы с Вами первыми счет откроем.

— Дай-то Бог, Николай Эдуардович, дай-то Бог. И что же господин Камимура здесь забыл, без единого броненосца?

— Думаю, наши разговоры в Жемчужной Гавани сыграли. Степан Осипыч приказал не скрывать, куда мы направляемся… Англичане после Монтевидео и Мадагаскара на всю голову пуганые. Они или чисто на всякий случай крейсера послали, не веря, что мы и правда сюда пойдем, или океан сторожат. Ведь наши бронепалубники у всего японского побережья шумят. Эй, на дальномерах! Заснули?!

— Дистанция до головного пятьдесят, скорость сближения четыре в минуту!

— С сорока открываем огонь средним калибром, — распорядился командир броненосца. — КДП, вносите поправки.

Через полторы минуты носовая башня и борт первого японского крейсера расцветились вспышками, залп лег с небольшим перелетом, а еще через пятьдесят секунд носовой плутонг левого борта самого «Ретвизана» глухо ухнул, отправляя в полет три пятидесятикилогаммовых снаряда. Еще секунд через пятнадцать звякнул звонок, и телефонист доложил:

— На первом тридцать девять, недолет два, по целику — лево три!

Пушки ухнули снова, игнорируя пенные столбы от японских снарядов, образовавшиеся на сей раз с сильным недолетом.

— На первом тридцать шесть, перелет ноль пять, по целику хорошо!

— Еще два залпа и открывайте огонь главным калибром, — распорядился Щенснович. — Будьте готовы к тому, что после первого, край после второго залпа, японцы пойдут на разворот и попытаются удрать: всплески от наших снарядов ни с чем не спутаешь. На Телефункене! Через двадцать секунд начинайте глушить эфир. Передадите приказ «Громобою» на преследование или мне распорядиться, Николай Иванович?

— Командуйте, капитан, командуйте. Как думаете, не уйдут?

— От «Громобоя» с его свистелками? И когда у него ямы только на четверть полны? Авизо может и уйдет, а вот броненосные… Нет, не убегут, господин адмирал, ни при каких обстоятельствах. Даже если «Громобою» ход собьют, у них перед нами всего два узла преимущества, а значит, с сорока до восьмидесяти кабельтовых они час отрываться будут. При десяти процентах попадания мы в них два десятка снарядов вколотим, а Дабич все три.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Адмирал кивнул. По всем расчетам выходило, что совершившие ошибку японские броненосные крейсера подписали себе смертный приговор. Капитан тем временем продолжал

— И не обижайтесь Вы на Степана Осипыча, господин адмирал, он и сам очень хотел во Владивосток. Опять же, пакет под императорской печатью так просто в собственные руки не дают. И ждут Вас, Николай Иванович, большие хлопоты. Ну а мы под Вашим флагом таких дел натворим…

Адмирал Небогатов, слегка приободренный после внезапной, как ему казалось, и уж совершенно точно незаслуженной опалы, державшей его в депрессии с самых Гавайских островов, криво усмехнулся, но ответить не успел: обе башни главного калибра жахнули так, что все в рубке инстинктивно присели.