Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история - Костин Константин Константинович - Страница 56

[5] Распространенное заблуждение. Герой картины Мунка (несмотря на название картины) не кричит, а зажимает уши от крика.

[6] Мазь-гель. Если намазать место удара ДО появления синяка — с большой долей вероятности он и не появится. Этот способ автор пробовал на себе, поэтому рекомендует.

[7] А вот этот способ автор не пробовал, но слышал положительные отзывы о нем от заслуживающих доверия людей

Глава 40

Я уже говорил, что люблю гулять по рынкам? Так вот — афосинская барахолка ничем не отличается от обычного российского рынка. Разве что потусклее — меньше ярких красок да и вещи здесь продаются в основном б/у. Оно и правильно: хочешь купить новую вещь — иди в магазин. А хочешь продать новую вещь… Значит, ты спекулянт и будешь покаран со всей строгостью советского закона, ибо нефиг[1].

А так барахолка еще интереснее рынка, потому что тут продается множество таких вещей, каких на наших рынках уже и не увидишь.

Патефон, например… хотя, нет, плохой пример — как раз патефон я как-то видел на рынке. А вот — петушки на палочках. Не современные химические кадавры[2] кислотных цветов, а те, что сделаны из чистого сахара, расплавленного на газовой плите до светло-коричневого цвета и разлитые по формочкам, с палочками-держалками из спичек.

Или вон — губные гармошки. Честно говоря, у меня они вызывают ассоциации только с немецко-фашистскими захватчиками: в фильмах про войну немцы часто показаны сидящими на какой-нибудь завалинке с закатанными рукавами рубашки и самозабвенно выдувающими нехитрую мелодию. А здесь — нет, мужичок, продающий гармошки стального цвета и сам на них дудит и покупатели, надо сказать, у его прилавка не переводятся.

Серебристые чугунки[3], их тоже на рынках не встречал. Хотя, может просто не обращал внимания. Так. Стоп. Серебристые? То бишь — новые? Хотя все как-то привыкли, что чугунки — они черные, но такими они становятся от копоти при употреблении по назначению. А так — чугунки делают, внезапно, из чугуна, каковой хотя и относится к черным металлам, но сам по себе все же не черный. А как же мое рассуждение на тему спекуляции? Непонятненько…

— Откуда посуда, дядя? — я не утерпел и все же влез с вопросом.

— Известно откуда: инвалидная артель имени товарища Мартелло.

Понятно… Нет, не понятно: что за артель вообще такая? Для меня артель — это… ну… такое сборище людей. Например, когда они тащат машину из кювета, как муравьи жука. Вот это — артель. Но здесь «артель», похоже, какой-то аналог перестроечных кооперативов или чего-то типа того.[4]

Я пошел дальше, отмечая, что товары различных артелей здесь были довольно-таки массово представлены: пачки коричневой курительной бумаги, махорка, кепки, штопальные пяльцы, кухонные ножи, зажимы для штор, иголки, дрели, краски для тканей с логичными названиями типа «Синий бархат», малиновая эссенция, радиоприемники, конфеты, уксус в треугольных бутылочках, кинопроекторы, чемоданы, чернильницы, поделки из камня, пластилин, бумага от мух, фоторамки… [5]

Потом меня занесло в игрушечные ряды, но оттуда я быстро сбежал: игрушки мне явно не были нужны… Я вообще за одеждой пришел! Хотя вот эти чертики были забавные: резиновый шарик с дудкой на конце, продавец надувал его и шарик превращался в пузатого красного чертика, который, сдуваясь, верещал: «уйди-уйди-уйди!».

Так, стоп. Одежда. Мне нужна одежда. Можно без мотоцикла. Желательно, дешевая.

Так, вон она, вроде бы, на надгробиях висит.

Да, на надгробиях. Я тоже крайне удивился, когда узнал, то самая большая барахолка Афосина размещена на кладбище. Вон, не только надгробия торчат, но даже и склепы местами видны, из которых, походу, сделали склады для товаров. В одном месте на высоком постаменте торчал мраморный ангел, закрывающий лицо руками. То ли оплакивал усопших, то ли пробил фейспалм от происходящего под его ногами.

Одежда, одежда… А какая одежда? У меня тут дилемма: наряжаться пугалом мне не позволяет мое чувство вкуса вместе с чувством собственного достоинства. А подобрать себе что-то остромодное и красивое — финансы и инстинкт самосохранения. Увидит меня кто-нибудь в костюме с галстуком, стриженым и бритым, да как подумает: «А это что за франт? Талганец? Что-то он непохож на талганца… А проверьте-ка его, пожалуйста!» И все: влип товарищ Ершан Ершанов спалился, как вата в печке.

Спрашивается: что мне надеть? Ответ, понятное дело, прост: то же, что и все. А что носят все? Хм… Да, собственно говоря, костюмы и носят. Иногда с галстуками, чаще — без, просто выпустив углы воротника рубашки поверх лацканов пиджака.

Так… Мне нужны брюки, также ищем пиджак и, наверное, свитер, на случай холодной погоды. А к зиме, если повезет, накоплю денег и куплю себе пальто. Или полушубок. На что денег хватит.

Обойдя группу молодых ребят в узких брючках, тихонько обсуждавших какие-то свои секретные дела — будь это в нашем времени, решил бы, что корабль[6] хотят купить — и углубился в ряды продавцов одежды.

— Купи! Сносу не будет!

— Что ж ты тогда его продаешь? Отчаялся сносить?

Я покрутил в руках пиджак. Хороший, черный наглушняк, как уголь, одна проблема — продается он только комплектов, в смысле костюмом, вместе с брюками и жилетом. За тысячу рублей. Продавец готов скинуть до восьмисот, но и тогда сей костюмчик не влезает в мои финансовые возможности, хоть ты тресни. У меня всего-то рублей пятьсот. К тому же я не представляю себя в этом черном наряде профессионального гробовщика.

— Дядин костюм же!

— Выглядит он так, как будто твоего дядю в нем хоронили…

— Не в нем.

— Дядя хоть не в нем умер?

— Да нет же! Берешь, нет? За семьсот!

— А дырки от ножа на спине нет? — мрачно пошутил я, перевернул пиджак…

И обнаружил на спине дырку. В аккурат напротив сердца.

Продавец побледнел:

— Это… Это не от ножа! За гвоздь зацепился!

Я мрачно посмотрел ему в глаза, хотя и так понятно, что это не ножевой порез: треугольная дырка, как раз такая какая останется, если неудачно зацепиться за гвоздь.

— Пятьсот!

— Кровь хоть замыли?

— Да пошел ты! Не хочешь, не бери!

— Какая там последняя цена была?

— Пять… а, черт с тобой! Четыреста пятьдесят! Край!

Я заколебался. А может и взять? Продавец уловил сомнения и чуть не плача вскрикнул:

— Четыреста! Бери или иди дальше!

— Аа, — отчаянно махну я рукой, — беру! Вон тот галстук вместе с костюмом отдашь? За ту же цену?

Продавец скрутил могучую фигу и сунул мне под нос.

— Нет так нет.

Как часто бывает у меня после покупки — начали одолевать сомнения. А нужен ли мне именно этот костюм? Как-то он выглядит… Лацканы точат в стороны какими-то острыми крыльями[7], пуговицы в два ряда[8], брюки… мать твою, да они с отворотами! Пусть узкими и небольшими, но они есть[9]! Незаметно для себя превращаюсь в хипстера: рубашка клетчатая, брюки с отворотами, борода есть… осталось только вейп завести.

— Парень, купи трубку, будешь как настоящий капитан дальнего плаванья! — тут же влезла сбоку какая-то тетка. На лотке перед ней действительно лежали курительные трубки.

Я аж плюнул.

Настроение совсем испортилось, когда я обнаружил в одном месте продающиеся куртки, которые продавец называл «хулиганками» и «кромичками». Светло-коричневые, на молнии, с накладными карманами. Хотя, когда я увидел, что они еле доходят до пояса… А уж когда цену узнал… Нет, костюмчик, я с тобой не прогадал, нет. Надо к тебе попробовать еще водолазку присмотреть…

— Это что?

— Так свитер водолазный, милок, как ты и хотел.

Ну, хотел я, положим, водолазку, но меня не поняли[10]. Когда я уточнил, что хочу свитер такой — а не девчонку-подводницу, блин! — меня послали к этой вот бабке. Которая продавала «водолазный свитер». И который выглядел именно как свитер, то бишь, связанный из толстой колючей шерсти коричневого цвета, а не тонкая гладкая водолазка… да не девчонка, блин! Одежда!