Демон против правил (СИ) - Верт Александр "фантаст" - Страница 5

Она не забывала, что пояснять ничего не обязана, но поступать так с разумным существом, пострадавшим без вины, совсем не хотела, потому даже обрадовалась, заметив, как раб немного расслабился и даже дышать стал ровнее от такой новости.

Поглядывая в книгу, чтобы точно ничего не напутать, Витория убедилась, что ошейник не просто надет, а вживлен в тело раба, да так, что его энергетические нити расходятся по всему телу. Она сделала руны на ошейнике видимыми и отключила каждую строго по инструкции. Затем коснулась пластинки, и ошейник снова исчез.

– Теперь он работает, как обычный, знаешь как это?

Раб кивнул.

– Хорошо, теперь можешь говорить. Я разрешаю.

Он звучно выдохнул, потом не то вздохнул, не то всхлипнул и сказал:

– Спасибо.

Благодарность больно резанула Виторию, но виду она не подала. Отступив от раба и нервно закусив губу, она думала, как облегчить его страдания, но не была уверена, что лечению такие раны поддаются, слишком туманно это описывалось в отцовском блокноте.

– Тебя можно лечить? – спросила она, осознавая весь ужас таких вопросов в адрес раба.

– Бесполезно, – ответил Экатор тихим сиплым голосом, даже не пытаясь шевелиться.

– Сколько времени тебе понадобится, чтобы полностью восстановиться? – продолжала Витория свой допрос по делу, не зная даже, куда его теперь в таком состоянии деть.

– Дня два, может три. Я не уверен, – ответил Экатор и вдруг испуганно добавил: – Госпожа.

Он явно запоздало понял, что упустил это обращение и не один раз, только Витория не думала злиться и придираться к таким мелочам. Сама забыла, что так положено.

Пройдя по комнате и так ничего и не придумав, она задала вопрос, который сама считала идиотским:

– Что мне приказать, чтобы тебе стало легче?

Экатор почти ошарашенно посмотрел на нее, все же обернувшись с тихим стоном. Смысла вопроса он совершенно не понимал, а Витория решила идти на крайние меры, раз уж все равно натворила все, что только могла.

– Я никогда наказанием рабов не занималась, без понятия как вообще это делают и что мне надо сделать сейчас, когда все закончилось, а я при этом хочу, чтобы тебе было не очень больно, понимаешь?

Спросила и сама почувствовала себя полной дурой. Рабы в ее жизни были живой мебелью, выполняющей домашнюю работу. Она приказывала им – они делали. Хорошо, плохо? Она даже не вникала. Они не говорили, если их не спрашивали, и строго исполняли отцовский распорядок дня, настолько точно, что чаще всего даже приказы не требовались, но она знала, что лишенные воли демоны не способны даже поесть, если им это не приказать, будь они хоть сотню дней голодны и находясь в окружении еды. То же даже со сном. Теперь она делала немыслимое – просила подсказку у одного из таких существ, не совсем безвольного, но все же совершенно пустыми глазами на нее смотревшего.

Витория была готова тяжело вздохнуть, позвать управляющего и попросить помощи, но Экатор все же заговорил медленно и неуверенно:

– Ваш отец обычно просто приказывает мне одеться и уйти к себе в коморку возле библиотеки или продолжать работать.

Пока он говорил, прислушивался не то к себе, не то к ошейнику и будто ожидал чего-то. Оно не случалось, а он не мог понять радоваться этому или опасаться.

Подумав немного, он опустил голову и добавил:

– Больно все равно будет, но главное нового наказания не заслужить, остальное не страшно.

Витории захотелось пообещать, что никаких наказаний не будет, но она тут же спохватилась и заткнула себя на полувдохе, понимая, что с такими заявлениями она точно послушания не добьется, а непослушный раб рядом – последнее, что вообще кому-нибудь может быть нужно.

– Тогда можешь одеваться и идти к себе, если что я позову, – сказала она и поняла, что свой авторитет госпожи она добила окончательно позорным «если что».

Экатор неспешно шагнул к своей одежде, а Витория поспешно отвернулась, рассматривать обнаженного раба она совершенно не собиралась даже украдкой. Сейчас надо было успокоиться и подумать, как установить четкие правила в жизни навязанного ей в наследство раба с дефектом, а тому видимо не терпелось подчеркнуть свою особенность, и он внезапно подал голос:

– Госпожа…

Витория обернулась почти зло, но сразу смилостивилась, увидев жертву своей бестолковости одетой и стоявшей на коленях у кресла.

– Чего тебе? – спросила Витория, понимая, что могла опять чего-нибудь упустить.

– Я могу спросить?

«Ты уже спрашиваешь!» – раздраженно подумала Витория, все еще злясь на себя, но строго ответила:

– Спроси.

– Вы оставите меня при себе?

– Конечно, оставлю! – совсем зло, ответила будущая демоноборка.

Раб вдруг склонился к полу, подложив под лоб свои ладошки. Решив, что сейчас начнутся идиотские благодарности, Витория заранее закатила глаза, но раб ее удивил.

– Если вы меня оставите, умоляю вас, лучше запретите мне говорить, – сказал он внезапно. – Вам не будет нравится то, что я говорю, и вы будете злиться. Я и так вам не нужен, а если буду еще и раздражать, то шансов выжить у меня не останется.

Витория ошарашенно моргнула, поражаясь такой логике, а как на нее реагировать, не знала. В ее мире у рабов нет логики, только приказы. К таким крушениям реальности после похорон отца она была совершенно не готова.

– Если хватает воли для того, чтобы болтать, хватит и на то, чтобы это контролировать, – строго ответила она, просто чтобы пресечь дальнейшие разговоры и получить возможность все обдумать без раба рядом.

Только он то ли не понял намека, то ли намеков не понимал вовсе. Поднял на нее умоляющие глаза, скривился и прошептал:

– Шутите? После ста лет молчания и контролировать, я же…

Он осекся, опустил голову и произнес.

– Я уже говорю то, что вам не нравится.

Витория нахмурилась. Сам факт этого разговора ее злил. Своих эмоций она решила не скрывать и четко заявила:

– Мои приказы не должны обсуждаться!

Раб посмотрел на нее испуганно, тут же закрыл рот и снова коснулся лбом сложенных на полу ладошек.

– Да, госпожа, – ответил он тихо уже в таком положении.

Витория же строго продолжала:

– А теперь встал и ушел к себе, я и так потратила на тебя много времени.

Экатор робко посмотрел на нее, хотел, видимо, что-то сказать, но только поджал губы, встал осторожно, но не выражая никакого недовольства, и шагнул к двери, только тут Витория внезапно вспомнила, почему вспылила, и остановила его:

– Постой, а что это за придурковатое кивание было, когда я сказала о твоем мире?

Экатор обернулся и на лице у него появилась самая настоящая обида, словно все что было до являлось нормальным, а теперь она его оскорбила своим вопросом.

– Почему придурковатое? – очень тихо спросил раб, глядя на нее огромными обиженными глазами ребенка, у которого отобрали конфеты.

– Рабы ничего не помнят о своей родине, – безапелляционно заявила Витория.

Красные глаза Экатора округлились.

– Вы не читали мои документы? – спросил он с ужасом.

Витория только глаза прикрыла, понимая, что теперь всю степень ее невежества понял даже раб, но к столу шагнула, чтобы посмотреть на бумаги.

«Призван в возрасте пятнадцати лет», – гласила соответствующая графа и заставляла Виторию только рот открыть от изумления. Она-то точно знала, что отец и в три года считал демона слишком взрослым, а тут пятнадцать, но и ошибок в своих бумагах покойный Лио-Йен не допускал.

Не успела Витория осознать увиденное, а раб снова подал голос, только теперь уже очень учтиво, без обиды и недоумения.

– Это самые не важные из записей, – сообщил он. – Есть важнее и подробнее. Ваш отец писал о создании раба, вроде меня.

Виторию от такой формулировки передернуло, хотя она прекрасно понимала. Ее отец создавал рабов, иного определения быть не могло. Призывал, подчинял, воспитывал и продавал их, как безупречных слуг для умных магов, при этом никогда всерьез не заботился, кто именно покупатель и для чего ему раб, а потом после зверств очередного идиота приходится вызывать отряд демоноборцев, чтобы избавились от обезумевшего опасного раба. Только теперь она подумала, что, если этот раб останется при ней, ему тоже придется насмотреться, хотя, быть может, и здесь он видел предостаточно.