Жестокая сказка (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 41

Смотрю на экран перед стойкой регистрации – сердце обрывается. Леденеет и разлетается на части. Наконец, осознаю, куда мы держим путь.

Черт возьми. Разве можно придумать худший расклад? Сильно сомневаюсь. Горло сдавливает колючая проволока. Впечатление, точно на руках и ногах защелкиваются стальные кандалы.

Тяжесть обрушивается на плечи, гнёт вниз. Дрожь сотрясает каждую клетку. Безысходность затапливает изнутри.

Этот город. Это место. Мрак окутывает сознание, шок парализует рассудок. Оттуда не сбежать. Не уйти.

Ахметов намерен отвезти меня на свою настоящую родину. Закрываю глаза, закусываю внутреннюю сторону щеки до крови. Тянет заорать, броситься к первому попавшемуся охраннику, взмолиться о помощи.

Но это не поможет. Ничего не поможет. Мне конец. Я в ловушке. В самой настоящей западне. С играми покончено. Надежда похоронена.

Из той страны не вырваться. Не выбраться. Про свободу нужно сразу забыть. Моя судьба предрешена. Вечное заточение в четырёх стенах. В тёмных застенках. Дышать заранее становится сложно.

Судорожно сглатываю. Глотку изнутри продирает. Открываю глаза, затуманенным взглядом изучаю цифровое табло.

Ничего не меняется. Ни-че-го. Назначение прежнее.

Страна? Да. Это отдельное государство. Со своими законами и порядками. Туда никто не отважится влезть со своим уставом. Там своя правда. Свой суд. И каждый, кто рискнёт оспорить данный постулат, захлебнётся собственной кровью. Несчастного моментально сотрут. Уничтожат в секунду.

Я изучала их историю. Прежде. Пыталась понять традиции. Хотя бы немного разобраться в происходящем. Исследовать легенды относительно безжалостных обычаев возмездия.

Все выглядело красиво и справедливо. В официальных материалах. Но на деле у каждого клана существовал личный свод законов и норм. Каждый был королем. Правителем собственного царства. Негласным императором. Князем.

Я не знала их языка. Да и порядков толком не представляла. Очень закрытое государство. Посторонним вход воспрещён. Помощи там точно не вымолить. Здесь ещё существовал крохотный шанс ускользнуть. Но преступив черту, обратно больше не вернуться.

Я ни с кем не была знакома. В той стране. Никто бы не попытался меня спасти. Пусть даже я сумела удрать, улизнуть из логова Ахметова, без элементарных познаний языка и культуры, я моментально становилась белой вороной. Моя внешность выдавала моё однозначно проигрышное происхождение. Будь я хотя бы брюнеткой, можно было бы рискнуть и надеяться на удачу. Но светлые волосы и голубые глаза привлекают слишком много внимания. Меня схватят в два счёта. Найдут без особых проблем.

Боже. Господи. Я обречена.

- Клянусь, тебе понравится у меня в гостях, - заявляет Ахметов, останавливаясь позади, обдаёт могильным холодом, накрывает мрачной тенью. – Я позабочусь, чтобы у тебя было все самое лучшее.

Паника не позволяет даже губы разлепить. Озноб раскалывает тело, раздирает на части, на фрагменты.

Я уже не против вернуться назад. В тот ужасный особняк, где погибла моя мать, где провела свои последние дни жена моего брата. Там и то безопаснее. Да везде безопаснее. Но не в родных землях Ахметова. Не на его стороне. Липкий ужас разливается под ребрами. Тьма душит. Ледяные иглы царапают кожу изнутри, пробуждая волну нервной дрожи.

Оглядываюсь. Понимаю: бежать некуда.

Разумеется, можно броситься наутек, обратиться за помощью к посторонним людям, однако я просто подвергну чужие жизни серьезной угрозе. Бежать бесполезно. Нужно подчиниться судьбе.

Безотчетная надежда бьется под сердцем. Глупая. Безумная.

Я должна успокоиться. Еще не все потеряно. Я найду путь, использую любой шанс. Главное, не сдаваться, не опускать руки. Надо двигаться вперед.

Мы проходим паспортный контроль. Даже не удивляюсь, что мои документы находятся у Ахметова. Этот мужчина управляет абсолютно всем, регулирует каждую секунду жизни, держит руку на пульсе. На глотке. Сдавливает сильнее.

До вылета остается полчаса. Слежу за цифрами на табло. Ощущаю смутное волнение. Часть меня до сих пор уповает на чудо. Рассудок подсказывает: ничего не произойдет.

Запах свежей выпечки ударяет в ноздри. Невольно оборачиваюсь, ищу источник приятного аромата. Замечаю уютное кафе, заполненное людьми, которые ожидают вылета. Свободных мест нет. Но черт возьми, до чего приятно пахнет.

Осознаю, что последний раз ела утром. После попросту не успела. До похода в клуб так и не перекусила, потом было совсем не до еды. Работорговцы. Похищение. Возвращение Ахметова. Освобождение из плена. Совместный душ. Сцена с администратором.

День выдался насыщенным. Ночь оказалась еще круче.

Желудок урчит, требует пищи. Морщусь, стараюсь отвлечься. Отворачиваюсь от этого кафе, пытаюсь поскорее побороть искушение.

Проклятье. У меня нет денег. Ни копейки. Даже кошелька нет. Горькая усмешка растягивает губы. Не просить же в долг у своего палача. Лучше сдохнуть.

- Голодная? – спрашивает Ахметов.

Вот же гад. Опять в мысли пробирается. Хотя догадаться легко. То, как я жадно втягиваю воздух. То, как вспыхивает огнем мой взгляд. Реакции выдают правду. Глупо таиться.

Только я от него ничего не приму. Не хочу. Не буду. Нет, нет. Нет! Дьявол. Но разве он позволит мне работать? Особенно на новом месте. Разве даст возможность устроиться и получать зарплату? Сильно сомневаюсь.

- Ясно, - хмыкает и подхватывает меня за руку, тащит в сторону кафе.

- Зачем? – поражаюсь. – Там нет мест.

И кому я пытаюсь это объяснить?

Ахметов выбирает стол, который ему приходится по вкусу, молча окидывает взглядом мужчину, которому не повезло там оказаться, и даже говорить не приходится. Бедняга послушно подскакивает, исчезает за секунду, опасаясь оглядываться.

Поразительный эффект. Интересно, существуют вещи, которые этому ублюдку неподвластны?

- Я не хочу есть, - заявляю твердо. – Меня тошнит.

Ахметов сам делает заказ, причем доставка следует моментально. Не успеваю толком взбунтоваться. Официант приносит ароматный кофе и огромные сэндвичи.

Чертов голод оказывается сильнее. Гордость забивается в угол, отступает на второй план. Ладно, я все равно не могу отказаться от еды. Необходимы силы. И вообще, здравый смысл подсказывает: иначе не продержаться.

Цельнозерновой хлеб. Запеченная курица. Соус песто.

Жадно впиваюсь зубами в сэндвич. Забываю обо всем на свете. Неожиданно расслабляюсь, полностью отдаюсь процессу поглощения пищи.

Господи. Хорошо. До чего же хорошо…

Делаю крупный глоток кофе, обжигаю язык, однако не слишком придаю этому значение. Меня цепляет другое. Взгляд Ахметова. Тяжелый. Выразительный. Он ощутим кожей. Чувствуется физически.

Мужчина смотрит на мои голые лодыжки. На обнаженную часть ноги между джинсами и кроссовками. Инстинктивно сжимаюсь, поджимаю колени, прячусь от пристального внимания.

Становится хуже. Да, с ним всегда становится хуже. Горящие глаза буквально вгрызаются в мою фигуру. Холодок скользит по ногам. Жар врезается между бёдер. Ударяет внутрь мощным толчком крови. Закашливаюсь от волнения, однако это не сбивает Ахметова, не отражается на его странном поведении.

Ну почему он так смотрит? Почему? Точно сожрать готов. Нет, уже ест. Пока я поглощаю сэндвич, мужчина поглощает меня. И ничто его не остановит. Никогда.

Глава 36

Темень. Глухая. Безнадежная. Мрак. Гнетущий и подавляющий.

Я мчусь вперед. Быстрее и быстрее. Не чувствую землю под ногами. Сердце бьется у самого горла. Или вообще снаружи? Удары настолько оглушительные, что никакого другого звука не различить. Вокруг темно. Ничего не разглядеть.

Ветви деревьев хлещут по лицу. По телу. Босые ступни увязают в мягком грунте. Судорожно сглатываю, давлюсь кровью. Чужой? Своей? Не разобрать.

Повсюду царит вечная ночь.

Что это? Где я? Как очутилась в бескрайнем лесу?

Замираю. Озираюсь по сторонам. Поворачиваюсь. Осматриваюсь, однако пейзаж почти не изменяется. Густые заросли. Мрачное мерцание луны. Звезд практически не видно.