Жестокая сказка (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 27

Касаюсь его тела более уверенно. Откровенно. Перемещаю ладони ниже, по ребрам, к животу. Снова вверх. Потом следую четко по густой поросли волос, по дорожке, что ведет к самой ужасающей части этого монстра. Застываю. Держу горящий взгляд в капкане своего собственного. Прекращаю всякие движения, даже моргнуть не рискую.

Холод переполняет меня, пронизывает вены зимней стужей. Странное спокойствие парализует изнутри. Решение ослепляет разум, входит в мозг разрядом молнии. После этого я моментально расслабляюсь. Невольно отпускаю себя.

Правда собираюсь сделать это? Правда?! Я сошла с ума. Возможно. Точно. Да. Если честно, не важно. Я пойду на все, только бы уничтожить проклятого ублюдка. Пусть придется унизиться. Пусть придется подыграть ему. Какая разница? Терять нечего. Подонок сдохнет. Надо лишь дотянуться до пистолета, завладеть оружием, которое Ахметов так неосторожно швырнул на тумбу.

Белые простыни украсит кровь. Его кровь. И его мозги. Очень надеюсь, мне удастся пустить пулю прямо в эту наглую рожу. Всадить свинец четко между чертовыми глазами.

Такая победа стоит любых жертв. Вихрь мыслей проносится в голове за считанные секунды.

- Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной, - выдаю ровно. – Везде. Поэтому заверши начатое. Возьми меня в рот. Не только поцелуем.

- Взять? – ухмыляется, издевательски продолжает: – Откуда такое словечко? Говори нормально. Хочешь, чтобы я отодрал тебя в глотку? Вогнал член в горло и трахнул? Накачал спермой?

Мой укус на его губе кровоточит, крупная капля срывается вниз, растекается по моему рту. Слизываю. В момент. Прохожусь кончиком языка, собирая кровь своего врага. С упоением наблюдаю, как сгущается тьма в глазах Ахметова.

Такое «да» ему подойдет?

Чувствую, как громадный орган подергивается, отзываясь на мой жест, упирается в низ живота. Сглатываю.

- Резкий у тебя разгон, - холодно бросает Ахметов, перехватывает мои запястья одной рукой, заводит вверх, вбивает в кровать над головой, буквально пригвоздив своей горячей ладонью. – От дрожащей целки до бывалой шалавы.

Но тебе же нравится. Нравится, сволочь. Тебе такое в кайф. Радуйся, пока можешь. Лови момент торжества. Мало осталось. Скоро взвоешь от боли. Клянусь. Я тебя уничтожу.

- Выкладывай, - повелевает ледяным тоном. – Сколько хренов отсосала? Видишь здоровый болт и течешь? Слюнями захлебываешься?

- Ты знаешь, что я никогда и ни с кем ничего такого не делала, - отвечаю ровно. – Иначе бы не стал целовать.

Молчит. Дышит тяжело и рвано. Гад. Будто намеренно издевается, тянет с решением. Из мертвой хватки не выпускает, но и брать не спешит.

Урод. Взаимности хочет. Серьезно?! Да, черт бы его побрал. Взаимности. От меня. После всего. Проклятый извращенец. На этом и стоило сразу играть. Ему скучно быстро ломать. Ответа жаждет. Реального подчинения и покорности. Не вынужденного. Не взятого грубой силой. Настоящего, ничем не замутненного, искреннего.

Вот и обалдел от неожиданности. Отлично. Будет ему взаимность. Такая взаимность, что сдохнет от радости. Кровью своей подавится.

- Я хранила себя, - двигаюсь дальше по тончайшему льду. – Как ты сказал. Я бы сама никого другого близко не подпустила. Ненавижу тебя. Глупо отрицать. Сам понимаешь. Но я твоя. Такая судьба. Хоть с кольцом, хоть без. Твоя жертва.

Его оскал выглядит угрожающим. Проклятье. Гораздо более угрожающим, чем раньше, чем еще пару секунд тому назад.

- Боишься? – интересуюсь тихо, ощущаю, как замирает мое сердце. – Думаешь, опять зубы в ход пущу?

Мрачнеет и отпускает меня. Резко. Поднимается с кровати, выпрямляется во весь рост, издевательским кивком приглашает приступить к омерзительному действу.

Вряд ли ждет активности. Скорее «на слабо» берет.

Я сама от себя ничего не ожидаю. Укусить бы его, сомкнуть бы челюсти на вздыбленной плоти, доставить бы дикую боль. Но я жить хочу. Не факт, что при таком раскладе успею добраться до оружия. А вот Ахметов легко мою шею свернет.

Одна попытка. Одна-единственная. Надо действовать наверняка.

Отвлечь его и схватить пистолет. Отвлечь… наверное, я чокнулась. Обезумела от гнева и ярости.

Хватит. Поздно сомневаться. Назад дороги нет.

Приподнимаюсь и встаю на колени, стараюсь принять на постели такую позу, чтобы оказаться ближе к тумбе. Делаю вид, будто в клочках разорванной ткани путаюсь. Отбрасываю их подальше, перемещаюсь в нужное место.

Ощущаю раздражение Ахметова. Обнаженную кожу покалывает от его пристального взгляда. Мужчина напряжен и способен сорваться в любой момент.

Я обхватываю ладонью его член. Очень стараюсь представить, что совсем скоро таким же образом обхвачу пистолет, сомкну пальцы на смертоносном оружии. Эта мысль помогает преодолеть отвращение.

- Я не умею, - запинаюсь. – Не вполне представляю, как…

Замолкаю, осознавая, что не время болтать. Если ублюдок сорвется, то мой план полетит ко всем чертям. Ахметов на грани. Явно. Лучше заткнуться и действовать. Он и без того понимает, практики в подобных забавах у меня нет. Не ждет ничего особенного.

Жуткая штуковина. Гигантская. Пальцы не сходятся. Стискиваю чужую плоть крепче, стараясь избавиться от собственной дрожи. Ощущаю, как нарастает пульсация, как взбухшие вены бьются прямо в ладонь.

Стон. Утробный, приглушенный.

Ахметову больно? Не нравится? Слишком сильно сжала? Черт, не знаю, что именно нужно делать. Не хочу знать, но…

Смотрю вверх, на лицо своего врага. Дьявол, не похоже, будто ему не нравится. Глаза пылают, пасть скалится. Зверюга на взводе. Надо продолжать. Дразнить одержимого самца. Довести его до исступления. Заставить забыть обо всем.

Действую на автомате. Не отдаю никакого отчета в происходящем. Повинуюсь глубинному инстинкту. Поглаживаю громадный член. Обхватываю жестче.

Рычание служит наградой.

Разгоряченная плоть твердеет под моими пальцами. Набухает, наливается силой и мощью, раздувается еще сильнее, становится еще более пугающей.

Жилистый ствол. Железный. Ощущение, точно это самый крепкий мускул. Тренированный. Закаленный в бою.

Я склоняюсь, прислоняюсь практически вплотную и провожу по упругой коже языком. Быстро, суетливо, слегка мазнув. Опасаюсь, будто меня вывернет наизнанку от такого тесного контакта. Но тошноты нет. Желудок не скручивают спазмы.

Странно. Меня переполняет необычное чувство. Незнакомое. В груди становится тесно и горячо, впечатление, словно ребра кислотой обдает. Трепет пробегает от живота к ногам, ледяная дрожь струится по бедрам, пальцы стоп судорожно поджимаются.

Это волнение. Тревога. Очередная грань гремучей смеси противоречивых чувств. Дыхание сбивается. Пульс учащен. Тело напряжено. Спина натянута струной.

Ахметов сжимает кулаки. Боже, такими ручищами и правда легко череп проломить. На миг чудится, он хочет врезать мне, ударить, но ничего такого не происходит.

Смелею. Дурею окончательно. Снова дотрагиваюсь до восставшего члена языком, теперь уже уверенно, так, точно мне действительно нравится происходящее, точно постепенно вхожу во вкус, начинаю получать удовольствие от этого грязного извращения.

Все получается. Играть легко. Отвращения нет. Злоба отступает. Ярость гаснет. Внутри бьется жадное предвкушение грядущего. Разум наполняют картины будущего.

Вот я хватаю пистолет. Вот жму на курок. Вот мой враг подыхает в муках.

Черт, нельзя так. Неправильно. Нельзя никому желать смерти. Никаким людям. Даже самым плохим. Есть закон, есть суд, есть…

Рустам Ахметов не человек. Нет для него ни закона, ни суда. Справедливость об этого подонка зубы ломает. Пусть и возьму грех на душу, это стоит того. Точно стоит.

Очень скоро я совсем перестаю думать. Просто делаю. Повинуюсь природным порывам. Пробуждаю в себе нечто жуткое, темное, окунаюсь в густой сумрак. Наблюдаю за собой со стороны и ужасаюсь. Но не прекращаю. Не прерываюсь.

Чудовищная картина. Гадкая. Мерзкая. Я в униженном положении, на коленях перед этим бешеным уродом. Покорно вылизываю его здоровенный член, распаляю зверскую похоть.