Эльфийский талисман, повесть о двух городах (СИ) - Владимиров Николай - Страница 3

— Севи! Севи та Инма таль та Эстана! — заорал он чуть не на весь дворец. — Клянусь святым Багирми, вот это встреча!..

— Та Тоса? — «не узнал» офицера Малькааорн.

— Собственной персоной! — отступая на шаг, раскланялся офицер. — Твой давний знакомец та Тоса, вот уже год, как таль та Мисари. Но для тебя, старина, я всегда буду просто Тимо. Помнишь разбойников на постоялом дворе близь Исмати? Пернатый дракон! Не подоспей ты тогда, на одного друга у тебя было бы меньше…

В комнатёнке на первом этаже отдыхало несколько стражников. Выгнав их, та Тоса поставил на стол запечатанную сургучом бутылку и высокий железный бокал. Усевшись напротив, он выложил на глиняное блюдо несколько кусочков сыра.

— Вам не предлагаю, респати, — извинился он перед эльфийским чародеем. — Для вашего племени ароматное, десятилетней выдержки арантийское, что для нас шункийская кислятина. Но огнянка у них, спору нет, хороша. В любом случае, здесь нам не помещают. В «капитанской» у стен давно выросли ушки, а здесь кроме ругани и уличного шума всё равно ничего не услышишь…

Та Тоса покосился на забранное решёткой полуподвальное окно. Снаружи доносились голоса и грохот колёс проезжавших по набережной экипажей.

— Сам ты всё слышал? — ничуть не обиделся на холодный приём Малькааорн.

— Да, респати, — ответил та Тоса.

Сунув руку под отворот бело-синего форменного разрезного кафтана, он развязал сплетённый из конского волоса кисет. Внутри льдисто блеснула половинка к_е_л_р_о — эльфийского слухового камня. Вторая половинка этого же камня в качестве украшения была вделана в пояс Малькааорна.

Эльфийский чародей щёлкнул пальцами. Пристроившийся у порога мальчик вскочил, доставая ещё одну брошюрку желтоватых листов.

— Мне нужны эти люди, — продолжал Малькааорн. — Мне нужна эта повозка и всё, что окажется в ней. Обнаружив её, госпожа не известит меня сразу. Но искать будет — женщинам свойственно любопытство, и даже в диадеме р_а_н_р_а_м_и_л_у женщина останется женщиной…

На расстеленный платок легла тускло блеснувшая золотая монета с незнакомым носатым профилем и насечкой на ребре.

— Респати! — упав на колено, та Тоса на лету ловил руку эльфийского чародея. — Я ваш, клянусь Крылатой Заступницей и святым Багирми, клянусь святыми Ансари и Ансару, клянусь последним дыханием отца…

— Не спеши клясться, особенно последним, — оборвал его Малькааорн. — Это всего лишь аванс, а не вся плата. Если понадобится, рискуй. Если понадобится, поднимай мятеж. Госпожа отпишет на себя твои земли — в моей власти возместить потери. Связь через хозяина гостиницы «Кот и крынка», правая набережная, двести третий дом на восход. Не волнуйся, хозяин тебя узнает. У него есть телеграфный аппарат и двести хлебных «коричневых». Если понадобится, старший хозяйский сын с десятком друзей поедет с тобой или за тобой следом…

— Я ваш, респати! — повторил Тимо та Тоса. — Только не обижайтесь, но вам придётся здесь ещё немного посидеть. Никто не поверит во встречу старых друзей, если мы расстанемся сразу же…

— Перебьются, — тяжело поднялся Малькааорн. — Не забывай, госпожа Аройу Рамахи знает, кто я. Уж она-то не поверит в сказочку про случайно встретившихся дворян, на которых на постоялом дворе напали разбойники…

У дворцовых ворот эльфийского чародея дожидалась открытая коляска. На облучке подрёмывал возница в полосатом плаще, рядом смиряли лошадок трое оставшихся верными бандитов Райнэ. Сменив военное платье Клана Внутренней Гвардии на светло-коричневые кафтаны и круглые широкополые шляпы с ушками, они стали похожими на купеческую стражу или на не носящую цвета свиту мелкопоместного шайо. Устроившийся на сиденье Малькааорн приказал поднять верх — Дневное Солнце светило слишком ярко. Вокруг цокали лошадиные копыта, перекликались кучера и возницы, слышался разноголосый говор. Мимо проплывали многоэтажные дома под черепичными крышами, на балконах цвели цветы и сохло бельё, из стенных проёмов выглядывали клювастые мордочки «летающих фонарей». Днём этим живым светильникам, любившим солнечный свет не больше «ЗвёздноРождённых», нечего было делать на улицах. У набережной Вильсавы покачивались пришвартованные суда и плавучие лавочки.

Возле гостиницы «Кот и крынка» Малькааорна встретил десятник Асно та Лари. Поднявшись на верхний этаж, эльфийский чародей установил на шатком столике телеграфный аппарат. Выдвинул антенну с ромбической головкой, проверил, не западает ли клавиша ключа, положил в лоток лист бумаги. Услышав звон колокола, извещавший об окончании Предполдневья, эльфийский чародей закрутил рукоятку магнето.

Карандаш со свинцовой головкой ожил с последним ударом. «Обнаружил повозку новоприбывших, — передавал Райнэ полузабытой троичной азбукой «гумар». — Пятьдесят полумиль, полночный закат от заброшенного замка Арнити… Да хранят тебя, дядюшка, все придуманные божки, в которых верят апрали…».

Глава вторая. Лесные путешественники

— Кланяйся! — предупредила Надя, услышав звуки рога.

Подавая пример, она первая сошла на обочину. Сбросив Анечкин рюкзачок, девушка присела — как научила её матушка Ругу, сложив руки крендельком под грудью и наклонив голову в холщёвой косынке. Подбородок утонул в вырезе серой блузы, подол домотканой светло-коричневой юбки лёг в придорожную пыль.

Что до Юры, то как всегда, он немного замешкался. Тяжеленный рюкзак, пластиковая сумка с эмблемой «le coque sportif», здешний разрезной кафтан-безрукавка, туристический топорик за поясом — с оружием или чем-то напоминающим таковое здесь ходили все или почти все… Впрочем, по-настоящему подвела его не непривычная одежда и даже не всегдашняя неловкость, а самое обыкновенное человеческое любопытство. Склонившись в поясном поклоне, каким «приниженный» — крепостной крестьянин обязан приветствовать «возвышенного» мага-священника или «блистательного» шайо, он не удержался и поднял голову.

Мимо во весь опор пронёсся черноусый парень в заломленном набекрень берете с длинным чёрно-серым пером, сопровождаемый полудюжиной крепких ребят с короткими пиками. Плащи и кафтаны, усы и короткие бородки, верховые и заводные лошади, звон металла, свист, гиканье… Матерчатая птица на длинном древке, издающая гудящие звуки, трепещущее чуть ниже полотняное полотнище с крылатым конвертом и зубчатой короной. Покачивающаяся на рессорах карета с кожаным верхом — на передке ещё двое. Снова всадники и ведомые в поводу лошади, поднимающие клубы красноватой пыли, заставляющей жмуриться и кашлять.

В голове отряда опять пропел рог, и тут перед глазами сверкнула чёрная молния. Высокая шапка-колпачок, какие носили здешние, не успевшие жениться и обзавестись собственным хозяйством крестьяне, слетев с головы, угодила прямиком под копыта.

— Куит-га сапи, кирино! — крутанул кнутом один из всадников.

Юра почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Впереди снова и снова пел рог, отряд успел наполовину скрыться за поворотом, растоптанная шапка так и осталась лежать посреди дороги, а москвич не знал, куда себя деть от боли и обиды. То же он чувствовал, когда однажды, во время студенчества какие-то мерзавцы разбили окно в подаренных отцом «Жигулях» — засыпали осколками переднее сиденье, вытащили магнитолу, выгребли всю мелочишку из «бардачка»…

А может, всё дело в том, что теперь он понимал, что именно крикнул промчавшийся мимо «жёлто-белый»:

«Шапку долой, быдло!».

— Он тебя зацепил? — вскочила Надя. — Присядь-ка…

— Надь, да ничего… э-э… не случилось, — привычно начал Юра.

— О, господи! — запричитала Надя. — Вы, мужчины, как дети, честное слово. Забыл, чему нас матушка Ругу учила? Есть высшие и есть низшие, поэтому маленькому человеку не мешает лишний раз выказать немного почтения…

— Надь, ну не хочу я… э-э… быть маленьким человеком, — попробовал спорить Юра. — И выказывать почтение тоже не хочу. Надоело, честное слово…

— И в результате? — продолжала Надя. — У него там, наверняка, свинчатка или камень. Ударь он на сантиметр ниже… Бедная твоя голова, мало ей до сих пор доставалось?..