Первое дерево - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 46

— А ещё элохимы забрали у нас Вейна, — добавила она в заключение. — Они говорят, что он был создан специально для того, чтобы уничтожить их. Они не отпустят его, а может быть, и убьют.

Она замолчала, и Линден подумала, что говорить вообще больше уже не о чём. Она подняла голову и увидела, что Кир и Хигром снова стали карабкаться на известняковый холм, чтобы в очередной раз попытаться вернуться в Элемеснеден. Но для них путь был закрыт. Он был закрыт вообще для всего Поиска. Когда они спрыгнули вниз, мокрые насквозь, Линден вдруг с ужасом вспомнила, что ей предстоит теперь постоянная скрытая вражда с ними: они никогда не простят ей своего изгнания из клачана.

Она попыталась подняться на ноги и не смогла: павшая на её плечи ответственность пригибала к земле. Да кто она такая, чтобы занять место Ковенанта и возглавить Поиск?! Гиббон-Опустошитель уже раз сказал ей, на что она годится, — только на то, чтобы разрушать.

Но, послушав, как её спутники обсуждают планы — один другого фантастичнее, — как им вернуться в Элемеснеден, она подумала, что даже если она и сошла с ума, то меньше всех, кто её окружал. Стиснув зубы, она примирилась с ролью лидера. Если она не может положиться на себя в правильности принятого решения, то зачем тогда она вообще появилась на свет?

Воззвав к своей давней привычке идти наперекор всему и вся, Линден резко перебила обсуждение:

— Здесь мы больше ничего не добьёмся. Пошли отсюда.

Её спутники застыли, изумлённо переглядываясь, — то ли поразившись, что она не хочет попытаться спасти Вейна, то ли оттого, что она осмелилась ими командовать. Первая не вытащила меча, но поза её была достаточно угрожающей. Хоннинскрю и Мечтатель наконец-то вышли из болевого ступора, и это грозило взрывом ярости. Даже Красавчик, похоже, был не прочь подраться. Харучаи мгновенно приняли боевую стойку.

— Не прикасайтесь ко мне, — раздался бесцветный голос Ковенанта.

Он смотрел в пустоту, как слепой. Его тихое предостережение было единственным свидетельством того, что он сохранил хоть какие-то остатки сознания.

— Я хочу сказать, — Линден с трудом ворочала языком, но она знала, что если сейчас не настоит на своём, то никогда уже не отважится ни на что и будет только трусливо убегать от опасностей, избегая схватки, — что для Вейна мы уже ничего не сможем сделать. Так что надо возвращаться на корабль.

— Избранная. — Голос Первой звенел, как сталь. — Мы — Великаны. Каково бы ни было тайное назначение Вейна, мы остаёмся его спутниками. И никому из тех, с кем мы делили трудности нашего путешествия, мы не позволим причинить вред.

Линден попыталась возразить, но Первая, возвысив голос, продолжала:

— К тому же нам было сказано, что Друг Великанов Ковенант получил его в дар от Мёртвых Анделейна. А точнее, от нашего древнего предка — Великана Идущего-За-Пеной. И мы видели, что происходило во время видений, вызванных вскрытием сознания Ковенанта.

Мы не можем допустить, чтобы этот дар был утрачен. И хотя мы не понимаем его назначения, мы считаем, что всё, что подарили Ковенанту его Мёртвые, для него важно и необходимо. Значит, Вейна нужно вернуть.

Линден все поняла. Все это были плоды, выросшие из семени, посеянного элохимами. Это был ещё один способ заставить её отобрать у Ковенанта кольцо.

Она тряхнула головой, чтобы избавиться от соблазна: это было бы гнуснейшим насилием над беззащитным человеком. Его кольцо было одновременно его опасностью и его надеждой, а она не смела отнять у него надежду. Но как много значила для неё сила, которую она так легко могла обрести!

К тому же имелась ещё одна причина: Вейн. Что-то подсказывало ей, что отродье демондимов ждёт от неё какого угодно решения, но только не того, что лежит на поверхности. И если с помощью Ковенанту можно было ещё немного подождать до того, как они окажутся в безопасности, то помочь Вейну нужно было немедленно.

Первой же Линден просто сказала профессионально сухим голосом:

— Нет. Это не тебе решать.

— Я — Первая… — начала воинственная Великанша, но Линден перебила её:

— Ковенант поступил бы точно так же, просто сейчас он не в состоянии этого сделать. Так что решать буду я.

Она не хотела объяснять истинные причины своего поведения, опасаясь, что вездесущие элохимы могут её подслушать, но сказать что-то было нужно, поэтому она стала вдохновенно изобретать доводы, попутно удивляясь тому, что её голова хоть на что-то годится:

— Вы не можете этого сделать. Он, как и белое золото, явился из другого мира. А вы — местные. Если бы кто-нибудь из здешних жителей мог справиться с грозящим миру Злом, то нас бы здесь просто не было. Ни один из вас не может занять его место. — Линден чуть помедлила и решилась: — А я попробую, получится у меня это или нет. И я говорю вам: надо уходить. Вейн сам о себе позаботится. Ведь мы даже не знаем, зачем его подарили Ковенанту. Может быть, именно для того, чтобы он попал в Элемеснеден и выполнил то, ради чего был создан. Я не знаю, и меня сейчас это мало волнует. Мы получили то, за чем пришли. И больше держать здесь Ковенанта я не намерена. Они все ещё охотятся за его кольцом. Будь я проклята, сколько можно торчать здесь, дожидаясь, пока они окончательно с ним не разделаются?!

Первая насупилась, размышляя, можно ли доверять внезапной решимости Линден. Но у Бринна, похоже, сомнений не было.

— Мы не разбираемся в подобных вопросах, — с каменным лицом заявил он. — Нас ткнули в это носом, когда мы, верные клятве, данной юр-Лорду, пытались его защитить. Мы поняли только одно: ему причинили вред, когда мы были лишены возможности позаботиться о нём. Но Вейн принадлежит ему, он дан ему в помощь. Этой причины уже более чем достаточно, чтобы мы остались и попытались вернуть это отродье демондимов. К тому же есть и ещё один вопрос к тебе. — Он смотрел на Линден ледяными глазами. — Именно Вейн привёл тебя в чувство, когда тебя вынесли в беспамятстве из Ревелстоуна. И именно он вытащил тебя из пустыни костровиков. И вполне возможно, что он позвал сур-джехеринов, чтобы спасти нас от люкера, только из-за тебя. И у того, кто столько раз спасал тебя, ты хочешь отнять малейший шанс на спасение?

От этих слов Линден чуть не взвыла. Каждое из них было пригоршней соли, щедро сыпавшейся на её израненную душу. Но она сжала свою волю в кулак и спокойно ответила:

— Я понимаю, о чём ты говоришь. Но вы не сможете туда даже войти. Они закрыли для нас путь. И у нас нет способа заставить их изменить решение. Единственным из нас, кого они действительно боялись, был Ковенант. Но они хитростью обезопасили себя от него. — Говоря, она всё время прислушивалась, не приходит ли Ковенант в себя, но он продолжал пялиться в пустоту, глухой и равнодушный ко всему. — С каждой минутой, проведённой здесь, мы увеличиваем вероятность, что, они могут передумать и уничтожить его уже физически.

Но взгляд Бринна не изменился. Словно всё, что она говорила, значило для него не больше, чем детский лепет, он предложил:

— Так исцели его. Верни ему разум, чтобы он сам мог принять решение о судьбе Вейна.

Линден поняла, что сейчас сломается, — для неё это уже слишком много. В глазах Бринна она читала сомнения: он помнил, как она сбежала от Ковенанта во время его припадка после укуса крысы. И харучай уже знал, что она отказалась защитить его от махинаций Инфелис. Уж это-то Первая не выпустила из своего отчёта с места событий. Чувство вины сжало Линден горло, и она не смогла выдавить из себя ни слова.

Но прошлое изменить невозможно, а в настоящем ни у кого нет права судить её. Тем более у Бринна, не знавшего Ковенанта так хорошо, как она. Сделав над собой огромное усилие, так что от напряжения заломило в висках, Линден отчётливо сказала:

— Не здесь. И не сейчас. У него что-то вроде амнезии. Не исключено, что это пройдёт само собой. Но даже если этого не случится и мне придётся заняться им, то в любом случае я не хочу пытаться делать это здесь, где опасность подстерегает нас за каждой травинкой, которая может обернуться элохимом. А если я не буду предельно сосредоточена и аккуратна, — она отогнала от себя видение открывшейся ей чёрной пустоты в мозгу Ковенанта, — то могу доломать, что осталось.