Первое дерево - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 32

— Нам известно, что ваше дело не терпит отлагательств. Мы не любим спешки и суеты, но это не значит, что мы будем тянуть с его решением. — Он сделал приглашающий жест в сторону мэйдана. — Не проследуете ли за нами в Элемеснеден?

От его оскала Линден пробрала дрожь, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы подобрать правильные слова для ответа. Слишком много на неё навалилось за последние несколько минут. С того момента, когда она впервые увидела Ковенанта, Линден считала, что он во всём превосходит её, и послушно шла за ним, куда бы он ни позвал. Она не была готова принимать решения за него. Да и вообще ни за кого. Даже за себя.

Но у неё не оставалось выбора: она спиной ощущала чувства всех своих друзей — натянутую сдержанность Хоннинскрю, с трудом сдерживаемое желание вмешаться Первой, тревогу Красавчика, бурю сомнений и раздражения в Ковенанте. Все они ждали её ответа. А у неё, помимо всего, имелись ещё и свои причины находиться здесь. И, поморщившись, Линден приняла роль, которую ей навязали.

— Благодарю вас, — сказала она самым официальным тоном, на который была способна. — За этим мы сюда и пришли.

Чант склонился в церемонном поклоне, но ей показалось, что при внешнем выражении почтения он мысленно смеётся над ней. Затем элохимы молча повернулись и заскользили по золотистой траве к центру мэйдана. Первой за ними двинулась Линден, за ней, не отставая ни на шаг, — Кайл, а следом уже потянулись остальные.

Линден хотелось расспросить элохимов об их порядках, но она была слишком взволнована, чтобы говорить. Не смея догнать их, она пыталась привести свои чувства и мысли в порядок, и в этом ей помогала непоколебимая уверенность в себе.

По дороге она машинально оглядывала мэйдан, надеясь различить признаки присутствия других элохимов, не трансформировавшихся в человеческий образ. Ведь ни Дафин, ни Чанта она не увидела, прежде чем те сами не захотели показаться; так и теперь — она улавливала лишь осенние запахи шелестящих трав, нагретой солнцем почвы и чистой воды Коварной. И всё-таки, невзирая на мирный пейзаж, чувство грядущей опасности не только не оставляло её, но росло, заслоняя всё остальное. Её ногти впились в ладони, и она только сейчас обнаружила, что уже давно бессознательно сжимает кулаки.

С усилием Линден разжала пальцы и посмотрела на руки: они показались ей настолько чужими, что трудно было поверить, что этими самыми пальцами она когда-то держала скальпель.

Вопросы без ответа роились в её голове. Как примириться с той важной ролью, которую отвели ей элохимы? Что за тайный смысл в неумолчном звучании бубенчиков? Линден почувствовала, как почва под ногами стала пружинить, и поняла, что Дафин и Чант ведут их по болоту.

И ещё один вопрос вспыхнул в её мозгу: почему элохимы ни слова не сказали о Вейне? Отродье демондимов следовало за Поиском, словно чёрная тень; и всё же ни Дафин, ни Чант не обращали на него ни малейшего внимания. Линден не могла дать этому никакого разумного объяснения.

Внезапно (гораздо раньше, чем она ожидала) показался источник, из которого брала начало Коварная, — в самом центре мэйдана возвышался известковый холм, откуда с силой небольшого гейзера била прозрачная струя, в облаке брызг и водяных паров которой играли маленькие радуги. Вода казалась жидким кристаллом, вздымающимся ввысь в волшебном посуле исполнения всех желаний и распадающимся на мелкие бриллианты для того, чтобы слить их вместе у подножия и истечь рекой.

Элохимы, жестом призвав чужестранцев следовать за ними, вступили в ниспадающий с уступа поток и полезли вверх по мокрому камню с такой лёгкостью, словно были невесомы. А, оказавшись наверху, исчезли, словно растворились в известняковой стене.

Линден замерла. Как она ни старалась, ей снова не удавалось почувствовать даже намёка на присутствие других элохимов. Да и колокольчики в голове звенели теперь еле слышно.

Хоннинскрю солидно откашлялся и осипшим от волнения голосом благоговейно прошептал:

— Элемеснеден. Клачан элохимов. Никогда не смел и мечтать, что снова его увижу.

— Ну и что нам теперь делать? — хмуро спросил Ковенант.

Впервые с того момента, когда «Звёздная Гемма» бросила якорь возле устья Хищника, капитан счастливо рассмеялся:

— А что ещё, как не последовать за хозяевами! Линден с недоумением посмотрела на него. На языке у неё вертелся вопрос: каким же образом они могут это сделать? Но неожиданно для себя она задала вопрос, казавшийся ей неизмеримо более важным:

— Кто-нибудь из вас слышит звон колокольчиков?

— Каких колокольчиков? — нахмурилась Первая.

На лице Красавчика отразилось удивление: судя по всему, он, как и его жена, просто не понял вопроса. Мечтатель отрицательно помотал головой. Бринн слегка пожал плечами.

Хоннинскрю, словно размышляя вслух, тихо сказал:

— Элохимы не считают себя музыкальным народом. За все то время, что я пробыл у них, мне ни разу не довелось услышать ни песни, ни звука музыкальных инструментов. И ни в одном сказании Великанов об Элемеснедене нет упоминаний о колокольчиках.

Линден издала тихий стон. Снова она одна в своих сверхощущениях. Уже без всякой надежды она обернулась к Ковенанту.

Но тот словно не слышал её. Как громом поражённый, он застыл, не отводя глаз от хрустального фонтана источника и машинально теребя кольцо.

— А ты, Ковенант? — спросила Линден.

Он не ответил. А вместо этого, не оборачиваясь, процедил сквозь зубы:

— Они думают, что я ошибаюсь. Но я не для того прошёл такой длинный путь, чтобы услышать от них это. — Он скривился, показывая, насколько ему не по душе распределение ролей, которое им навязали элохимы. — Ладно, пусть всё идёт, как идёт. Ты — Солнцемудрая, значит, тебе и идти первой.

Линден хотела возразить: дескать, никакая она не Солнцемудрая, — может быть, это его успокоило бы или хоть немножко пригасило костёр бушевавшего в нём гнева. Но вновь из смутного опасения непоправимой ошибки она промолчала и, сделав глубокий вдох, с опаской ступила в прозрачную струю.

Тёплая зудящая волна побежала по ногам вверх, и Линден, вздрогнув, чуть не выскочила из воды. Но, взяв в себя в руки, поняла, что это странное ощущение абсолютно безвредно. Поверхность кожи слегка покалывало, словно по ногам ползали муравьи. Линден вдруг сообразила, что может простоять здесь довольно долго, прислушиваясь к своим ощущениям, и, сделав ещё один вдох, мужественно двинулась вперёд. Через несколько шагов она достигла известняковой стены и с помощью Кайла полезла наверх.

Как только Линден вступила на верхнюю площадку, все чувства её настолько обострились, что она почувствовала себя угольком, брошенным в топку. Колокольчики теперь уже не только в голове, а со всех сторон вызванивали какой-то сумасшедший котильон. Кровь закипела, воздух воспламенился, и мир поплыл перед глазами, завертевшись каруселью.

А уже в следующее мгновение Линден оказалась в ошеломляюще прекрасной стране.

Она глотала воздух ртом и не могла оторвать глаз от открывшегося ей изумительного пейзажа. Известняк и источник исчезли без следа.

Над её головой раскинулось перламутрово-опаловое небо, светившееся само по себе: ни солнца, ни луны на нём не было. Не было и линии горизонта, хотя у Линден никак не укладывалось в голове, как это может быть. Но ей оставалось только смириться и поверить своим глазам. Всё вокруг было озарено мягким тёплым светом, совмещавшим в себе нежность луны и ясность солнца, ночную неопределённость и отчётливость дня.

Линден не знала, куда смотреть; всё было удивительным, чудесным и не имеющим названия. Рядом с ней росло стройное деревце из чистого серебра. Но оно было живым; листья его, словно бабочки, рассыпая снопы разноцветных искр, сверкая и звеня, кружились в танце вокруг ветвей. Все деревце было в мерцающем мареве серебристых бликов, словно принцесса в подвенечной фате.

С другой стороны бил фонтан из разноцветных струек воды и света.

Откуда-то прискакал странный меховой шарик и вдруг взорвался фейерверком из цветов. Воздух наполнился ароматом пионов и амариллисов.