Семь дней до Мегиддо - Лукьяненко Сергей - Страница 7

Потом я еще походил немного и нашел стражей. Тут понять было сложнее, но вроде как у одной стражи при жизни был кадык. Наверное, юноша, хотя значит ли это для Измененных хоть что-то?

Обе стражи погибли, сражаясь. Из пальцев на руках выдвинуты длинные кривые когти, да и позы были такие… словно они кого-то вместе атаковали.

Атаковали-атаковали, да не выатаковали.

Одной всю грудь истыкали, комбинезон почти зарос, но следы оставались. У второй шея была перерублена до позвоночника.

Я отошел, гордясь, что меня не стошнило. Теперь я чувствовал слабый сладковатый запах крови.

Ужас какой.

Всё-таки зря я сюда сунулся.

Если что-то со мной случится – что будет с родителями?

Потянуло на приключения дурака!

Я глянул на часы – прошло десять минут. Еще две, и можно уходить.

По-прежнему сжимая пистолет, я отошел поближе к двери. Сейчас мне даже хотелось, чтобы Дарина не вернулась. Нет, конечно, пусть с ней всё будет хорошо. Пусть она задержится оттого, что осматривает Гнездо. Или, лучше, спасает выживших. Каких-нибудь куколок, спрятавшихся под кровати… они ведь спят на кроватях? Черт возьми, они вообще спят? Короче, спасает. И ей не до меня. Я сейчас выйду, пистолет закину на крышу фойе, фиг там кто-то будет искать. Дойду до ресторана, там наверняка есть полицейский или частная охрана. Объясню, что услышал крики из Гнезда… нет, лучше, что в переулке увидел труп.

И пусть официальные лица приходят сюда, разбираются, что к чему.

Секундная стрелка томительно медленно завершала последний круг. Я честно дождался, когда истекли двенадцать минут. Была четверть двенадцатого ночи.

Всё, пора уходить.

– Максим!

Дарина спускалась по лестнице. Быстрым шагом, но не бежала.

– Ну что там? – спросил я. Приглушать голос, похоже, нужды не было.

– Мы с Наськой последние, – просто ответила Дарина.

Вся та нервозность, что в ней угадывалась, куда-то исчезла. Она была собранная, даже выглядеть стала старше. Я заметил, что в тусклом свете ее глаза поблескивают сиреневым. Это было завораживающе и красиво.

– И что теперь? – спросил я, не скрывая облегчения. Кто бы ни убил Гнездо, их тут уже нет. Я проявил героизм и благородство, но не поплатился за это. Будет о чем рассказать в компании!

– Теперь… – Дарина замолчала, прикрывая лицо рукой. С улицы ударили мощные пучки света. Я осторожно повернулся, у меня даже между лопаток зачесалось. И не зря! Перед входом толпились люди в форме, десятка два. За их спинами угадывался то ли автомобиль, то ли броневичок, с которого светили два ослепительно-ярких прожектора. Мы были как рыбки в аквариуме. Щурясь, я разглядел, что некоторые силовики присели на одно колено, выставив в нашу сторону оружие, явно готовые открыть стрельбу.

– Внимание! Это полицейская операция! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками! – донеслось с улицы так громко, что стекла задребезжали.

Я послушно разжал пальцы, роняя пистолет. Угораздило же его взять!

– Молчи, я буду говорить, – сказала Дарина, обходя меня и открывая дверь.

Конечно же, я не спорил. Дарина вышла, замерла на площадке перед дверью. Руки она не подняла, кстати.

Шагнув за ней, я из какого-то упрямства хоть и поднял руки, но не полностью, как в кино, а лишь согнув в локтях. Будто собирался поприветствовать полицию.

Глава четвертая

Как же снаружи слепило глаза! Нас держали в круге света, а что куда хуже – еще и под прицелами.

– Лечь на землю! Руки на виду! – рявкнул мегафон, и звук заметался по переулку.

Дарина выждала несколько секунд, пока стихло эхо, потом неожиданно громко ответила:

– Я Дарина, хранитель Гнезда. Кто старший среди вас, люди?

Она как бы сразу провела грань, и полицейские смешались.

Потом к нам двинулась кряжистая широкоплечая фигура. В матовом непрозрачном шлеме, в пластиковой броне, не в обычной полицейской, а в какой-то хитрой, с утолщениями на суставах. Силовая, что ли? Как у сил специальных операций?

Визор шлема сдвинулся вверх, одновременно прожекторы чуть сместились, прекращая нас слепить. Часто моргая, я рассмотрел полицейского – немолодой мужчина с щетинистым подбородком, со шрамом на щеке. Морда каменная, словно у Измененных.

– Полковник Лихачев, отдел «Экс». Хранитель этого Гнезда – Анна Цой.

Он помолчал, вглядываясь в Дарину.

– А ты – жница Дарина Мельникова.

Точно! Фамилия у Ростика была Мельников. Ничего себе подготовка у полковника, он что же, всех в Гнезде знает по именам и фамилиям?

– Я хранитель Гнезда, – повторила Дарина. – Хранитель Анна мертва.

– И почему я должен поверить?

– Потому что ни одна жница не назовется хранителем, если им не является, – ответила Дарина.

Полковник Лихачев размышлял. Потом спросил:

– Что у вас случилось?

– Небольшое недоразумение, – ровным голосом ответила Дарина. – К сожалению, даже у нас случаются конфликты, приводящие к печальным последствиям. Несколько наших погибли. Это печально, но не должно вас волновать. Мы уладим свои проблемы.

– В переулке труп убитой стражи, – сказал полковник. – Зинаида Кириллова.

Как-то странно было слышать нормальные, человеческие имена и фамилии, когда речь шла об Измененных. На имена-то они поначалу откликались, хотя обычно сокращали или коверкали их, но фамилии игнорировали напрочь.

– Да, – согласилась Дарина. – Хорошо, что вы ее обнаружили.

Она на миг запнулась, потом продолжила:

– Вы можете забрать тело. Гнездо не будет настаивать на его возвращении.

По дрогнувшему лицу полковника я понял, что Дарина только что бросила ему очень и очень соблазнительную наживку.

– Что это значит? – осторожно спросил полковник.

– Она исторгнута, – сказала Дарина.

– Это она убила хранительницу? – предположил полковник.

– Гнездо не дает комментариев, – ответила Дарина холодно.

Полковник мялся. Ему явно хотелось свернуть операцию, забрать своих людей и мчаться за наградами и премиями. Вряд ли в распоряжении властей есть много тел Измененных, уж тем более – стражей в боевой трансформации. Сейчас по всей Москве начнут вытаскивать из постелей ученых и врачей, а к утру тело несчастной Кирилловой уже просветят всеми рентгенами, разрежут на кусочки и осмотрят под микроскопами.

Черт, гадость какая. Даже представлять не хочется.

– Как себя чувствует уважаемая мать Гнезда? – спросил полковник. На этот раз он обошелся без имени. Не знал, кто мать?

– Она очень расстроена и готовится отойти ко сну, – сказала Дарина.

Полковник чуть прищурился, а я понял, что Дарина говорит о Наське. И одновременно – что это еще одна ее подачка. И «расстроена», и «готовится отойти ко сну».

Выходит, отдел «Экс» тоже мало что знает?

– А это кто? – Лихачев кивнул на меня.

– Это Максим, – небрежно сказала Дарина. – Он пользуется полным доверием матери и призван мной для расследования инцидента.

Я прям чувствовал, как полицейский буравит меня взглядом.

– И как фамилия Максима? – спросил Лихачев.

– Воронцов. У вас еще остались вопросы?

Удивительно, она и впрямь помнила мою фамилию! С одной стороны, обидно, что назвала, а с другой… разве это помешало бы полиции узнать, кто я?

– У Максима Воронцова был в руках пистолет, – сказал Лихачев.

– У него был в руках предмет, похожий на пистолет, – поправила Дарина. – Но я бы попросила вас выдать ему разрешение на ношение оружия.

Полковник аж поперхнулся от такой наглости.

Но Дарина добавила, как припечатала:

– Это просьба Гнезда. Он пользуется доверием матери.

Полковник постоял, размышляя. Потом кивнул. Махнул рукой – и прожектора угасли.

– Могу ли я узнать, почему вы приехали? – спросила Дарина.

– Анонимный звонок, – коротко ответил Лихачев, спускаясь с лестницы.

Полицейские стали уходить куда-то в стороны. Броневик – это действительно был приземистый полицейский броневик, такие нечасто увидишь на улицах, – мягко заурчал мотором и уехал следом.