Будет больно (СИ) - Еленина Юлия - Страница 38

Каждое слово — нож в сердце. Но я уже не поддаюсь на манипуляции.

— Почему, Фил, ты помогал мне? Ты же не глупый человек и понимал, чем это чревато. Неужели все дело в деньгах?

Он вжимает меня в подоконник, глядя как на идиотку. Я прогибаюсь под его напором до такой степени, что поясница вот-вот переломается, а голова моя оказывается уже на улице.

И вдруг проскальзывает мысль, что Фил меня вышвырнет запросто в открытое окно. Свободной рукой нащупываю стоящую на подоконнике сумку и с размаха бью. Хватка слабеет, Фил делает шаг назад, держась рукой за висок, и выплевывает:

— Сука!

— Я знаю, — отвечаю, пытаясь боком прорваться к выходу.

— Не выйдет, — Фил преграждает путь, уже не обращая внимания на стекающую по лицу кровь.

— Ты получил деньги, что тебе еще надо? — срываюсь на крик, понимая, что я в капкане.

Вечная ловушка, в которую я сама себя загнала. Хоть ты действительно в окно выходи.

Фил уже не наступает, но я знаю, что вступать с ним врукопашную бесполезно. И даже не себя жаль. Себя мне уже давно не жаль — только ребенка. Он не виноват. И ему делать больно я не хочу.

— Знаешь, милая, я помню, как нашел тебя, такую замерзшую, запуганную. Но твои глаза… — Фил улыбается с какой-то ностальгией. — В твоих глазах я увидел силу и стойкость. Да и поступила ты не так, как все. Другая бы переспала с директором детдома, надеясь, что он поможет ей в будущем. А ты предпочла сдохнуть на стройке от голода и холода, но не позволила этому мужику себя коснуться. Я восхищался тобой, Лиза. Мы бы вместе могли горы свернуть.

— Прямо Бонни и Клайд питерского разлива, — не сдержала я горькую усмешку. — Фил, мне это больше не надо.

Но его уже не остановить. Я нашла ответ на свой вопрос. Теперь знаю, какого черта надо Филу. Особенно после его слов. Внезапно вспоминаю парня, который начал оказывать мне знаки внимания на первом курсе. Были и другие, но этот мне нравился. Я держала со всеми дистанцию, подпускала, но не близко, а этот был таким добрым и обаятельным. Я почти влюбилась и через несколько месяцев рассказала Филу. Он вроде бы отнесся равнодушно, но не прошло и недели, как мой парень заявил, что переводится в другой институт и нам не по пути. Меня снова бросили. И снова вытащил меня из трагедии первой любви Фил.

А просто ли так ни с того ни с сего меня снова бросили? Больше с парнями я не пыталась завязать отношений. Да и не до того было, учитывая, что я планировала свою месть, а Фил мне в этом помогал.

Да, он прав. Мне хватало и его. Тогда, но не сейчас. Только для него ничего не изменилось.

— Ты не уйдешь от меня, — улыбается Фил и снова подходит.

Теперь я вижу больше, когда приходит осознание. И мне не остановить его напор.

Но я понимаю, что должна хоть что-то сделать. Бороться. Не за себя — за будущее своего ребенка.

Снова поднимаю руку с сумкой, но Фил успевает перехватить ее до замаха и впечатывает в окно. Стекло не выдерживает. Оглушительный звон, боль в руке — и меня осыпают осколки. Мелкие сыплются и прилипают к коже, а большие то падают мимо, то больно режут. Фила тоже коснулось. Он одергивает порезанную руку, и я снова бью со всей силы сумкой, а потом, не обращая внимания на дискомфорт от стекла, бегу к выходу.

Уверена, он нагонит меня, когда еще не успею добежать до улицы, но прихожу в себя только черт пойми где. Дыхания уже не хватает, легкие жжет, голова кружится. И я останавливаюсь в каком-то дворе, не понимая, где нахожусь. Вряд ли я смогла далеко убежать.

Присев на скамейку возле подъезда, ищу телефон в сумке, но он как сквозь землю провалился. Скорее всего, выпал, когда я размахивала ею.

Вытираю неожиданно покатившиеся слезы и хватаю за запястье вышедшего из подъезда парня.

— Извините, — прошу, — можно позвонить?

Он, вероятно, принимает меня за сумасшедшую. Еще бы, сидит женщина в слезах и порезах, в волосах и на одежде, скорее всего, стекло, ладонь так вообще вся в крови.

— Пожалуйста, — снова говорю, и парень протягивает мне мобильный. — Набери сам, — смотрю на свои окровавленные и дрожащие руки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Говорите.

Закрываю глаза, вспоминая номер, который видела всего один раз. Но мне, конечно, хватило. Диктую цифры и, взяв смартфон из протянутой руки парня, прикладываю к уху.

Гудок за гудком…

«Только ты не оставляй меня», — мысленно молю, и она будто слышит мой немой вопль.

— Слушаю, — раздается слегка запыхавшийся голос.

— Рада, — к слезам прибавляются рыдания, и больше не могу выдавить из себя ни слова.

— Деточка, — теперь голос взволнован, — что случилось, ты где?

— А ты где? В Питере? — на эти вопросы, которые вряд ли можно было разобрать сквозь рыдания, мне понадобилось несколько минут, но Рада меня понимает.

— Да, в отеле «Four seasons». Приедешь или мне тебя забрать?

— Приеду, — отвечаю, чуть успокоившись, когда понимаю, что мне есть куда поехать.

— Буду ждать в холле.

Отдав пареньку телефон, спрашиваю у него:

— Какой здесь адрес?

Он называет и с сочувствием интересуется:

— Может, вам такси вызвать?

— Да, — киваю я.

— Куда?

— Вознесенский проспект, 1.

— Через две минуты будет машина, — опустив смартфон в карман, отвечает он. — Деньгами помочь? У меня есть немного.

Я улыбаюсь и, проверив наличие кошелька в сумке, качаю головой:

— Не стоит, спасибо, — даже пытаюсь улыбнуться, а он все равно стоит и чего-то ждет. — Тебя хорошо родители воспитали, ты не бросил человека в беде, — зачем-то высказываю никому не нужное мнение.

— Они классные, — улыбается парень и кивает на подъехавшую машину: — А вот и ваше такси.

— Еще раз спасибо, — поднимаюсь и, открыв кошелек, сую пареньку купюру. — Маме цветы купи, — улыбаюсь, пока он не успел возразить.

В машине занимаю место за таксистом, чтобы он не мог особо рассмотреть мой внешний вид. И да, стараюсь не испачкать салон. Водитель, слава богу, попадается неразговорчивый.

Рада ждет меня даже не в холле, а нервно меряет шагами тротуар возле входа в гостиницу. Интересно, а если бы я приехала одна в таком виде, то меня пустили бы сюда? Я была только в ресторане этого отеля, когда к Мише приезжали деловые партнеры, но и фасад, и холл кричали о дороговизне и пафосе.

Я вышла из такси, когда кровь уже запеклась и стягивала кожу. Жутко хотелось пить и спать, но я держалась, пусть и из последних сил.

— Детка! — зажимает Рада ладонями рот, увидев меня. — Идем скорее.

Под взглядами мы проходим через кажущийся бесконечным холл и входим в лифт. Я тут же прислоняюсь к зеркальной стене, меня начинает мутить, и из кабины выхожу на подкашивающихся ногах.

— Дай мне ноутбук, — прошу Раду, когда опускаюсь на белый диван, не заботясь о его сохранности.

— Тебе бы в душ и поспать.

— Сразу ноутбук.

— Как скажешь.

Она ничего не спрашивает. Гладит меня по волосам, выбирая мелкие осколки, а потом передает ноутбук.

Я смотрю в экран, хотя все расплывается перед глазами, но нахожу сайт банка и, снова закрыв глаза, вспоминаю пароль. Набираю, не глядя на клавиатуру, потому что помню расположение всех букв и цифр. Да и пальцы уже привыкли, не только память.

Деньги еще там. Вся сумма.

— Рада, у тебя есть счет?

— Есть, конечно, — отвечает она.

— Дай мне номер. Не бойся, я не…

— Не боюсь, — усмехается она, и в этой усмешке я вижу Вадима.

Грудь сдавливает, но я набираю номер ее счета и жду окончания транзакции.

— Все, — захлопываю крышку ноутбука. — Все деньги теперь твои. Отдай их Вадиму или забери себе — уже не мое дело.

— Давай я отдам все своей внучке, — Рада помогает мне подняться. — А теперь иди в душ. Потом спать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сплю я крепко, а просыпаюсь, когда уже за окном темно. Сразу бешено колотится сердце, когда вижу незнакомую обстановку, но бра на стене дает тусклый свет, в котором я вижу Раду. Она сидит на диване, облокотившись на руку, и вроде бы дремлет.