Трудное счастье короля Артанаэша Первого (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 2

– Это не просто слова, Эллохар... – задумчиво рассматривал магистра Артан.

– Я дважды встречал это пламя. И дважды отступал, отпуская. Оставался другом, оберегающим и защищающим. – Эллохар отсалютовал Артану полной кружкой. – Так что да, не просто слова, Артан.

– И как ты узнал, что вот это не для тебя, а твое «сокровище» еще где-то бегает и не знает, что оно твое? – спросил Артан, делая большой глоток из своей.

– А ни как. Это невозможно! Это риск. – Улыбнулся Эллохар ослепительной улыбкой. – Но оно, безусловно, того стоит. Хотя есть и более простой путь. Заканчивается, правда, не всегда хорошо. Примерно, как у твоего дяди.

Глава 2

Северное приграничье

Какая-то запоздалая пичуга пролетела сквозь густые хвойные ветки, сбрасывая тяжелые снежные шапки с колючих лап. Последние дни были вьюжными, снегом замело все тропинки и дорожки.

Настороженно озираясь, два молодых и дюжих мужика пробирались сквозь сугробы от калитки, стоящего на отшибе от поселка дома, к широкому, каменному крыльцу.

– Мы за какой бездной сюда поперлись? – начал ворчать один из них.

– Тише, услышит же... – зашипел на него второй.

– Кто услышит-то? До поселка минут двадцать ходу, а по таким заметам и того больше. – Огрызнулся первый.

– Мийка и услышит, дурень! – мужик, добравшись наконец-то до крыльца, прижался ухом к двери, желая услышать, что происходит в доме.

Ничего так и не расслышав, он пальцами начал перебирать за ребром дверного наличника. Не обнаружив ключа, достал из-под полы тулупа что-то вроде стамески и, помучившись минут десять, распахнул входную дверь чужого дома.

Оба мужчины проскользнули в темное нутро сеней, а оттуда и большую светлую горницу. В печи еще тлели угли, а вот масленые лампы стояли холодными, да и в подсвечнике свечей не было. Прикинув, что на окнах снаружи были ставни, а значит, света никто точно не увидит, тот, что требовал тишины от напарника, подкрутил фитиль одной из ламп и, чиркнув чем-то пару раз, зажег огонь.

Комната, хоть и не ярко, но была освещена. Пройдясь пару раз по всей горнице, заглянув за двери комнат и даже поднявшись на второй поверх, и явно не обнаружив того, чего искал, мужик в сердцах кинул меховую шапку на стол.

– Вот ведь, стервь! Дома ей не сидится. Поди, теперь ушла перед метелью, зверя бить. – Развернувшись, он подошел к печи и без стеснения пролез по горшкам в поисках съестного.

– Браж, а мы чего к Мийке-то завалились?– все пытался допытаться до ответа второй незваный гость.

– Да застать я ее хотел, да... Короче, Родег, мать моя баба умная. Да и в поселке мы семья влиятельная. – Браж распахнул тулуп и скинул его на широкую скамью у стола. – А нас у матери трое. Всех оделять, достаток дробить. А мы мужики в силе уже, пора заканчивать гульки, и за ум браться. А тут смотри дом, какой! Подпол каменный, первый этаж камнем обложен, изнутри весь добротный. Дерево смотри, какое! Второй поверх теплый и жилой. А хозяйкой в нем одна девка-сирота. Вот зачем ей такие хоромы? Так, короче и решили, в замуж ее брать.

– А она согласится? – удивился Родег.

– А это кто же то согласие спрашивать будет? – рассмеялся Браж. – Много ли там девке надо? Зажал, отвесил пару оплеух, чтоб сразу хозяина почуяла, да и мужнин долг выполнил. Еще и благодарна быть должна, что не просто так попользовал, а с серьезными намерениями. Отец с утра решил прийти, отправить ее, мол, шкурки нужны, на торг после метели едем. Сам знаешь, лучше Мийки зверя у нас никто не бьет. А на охотничьей заимке мы с братьями ее б и прижали. А там решили бы за кого ее взять. Да только у матери я младший и любимчик, вот она меня с вечеру и отправила. Придет завтра отец с братьями, а тут девка зареванная и с честью бабской порушенной. Тут уж без выборов.

– Это ты чего? Девку насильничать ради дома собрался? – уставился на друга Родег.

– Почему ради дома? Дом тут сам по себе. Но еще бабка моя помнила, что родичи Мийкины здесь пришлые. То ли беглые, то ли ссыльные, аж с самой столицы. Понимаешь? Аристократы они, явно куш хороший припрятать успели. Вон, вроде и бежали из столицы, а дом смотри какой. Не на деревенский лад. – Браж смотрел на друга со снисходительностью более умного к местному дурачку. – Да и приживал ихний, ювелир безногий который был? И мать моя, и отец сколько раз его за работой в этой самой горнице видели. И уж не с галькой дорожной он работал. А где это все? Ясно же, что у Мийки припрятано. Вот пусть и вносит в семью.

– Но все же... Не по-человечески это как-то. – Родег почувствовал себя не уютно.

– Да что ты говоришь! Не по-человечески ему, видишь ли! – искренне возмутился самоявленный жених. – А вот одной жировать в таких хоромах, когда мы, не бедные причем, ютимся три здоровенных взрослых мужика с родителями? А золото и цацки ихние, лордовские, по-человечески у них без дела лежат?

– Да она же вам никому даже и не нравится! – еще пытался возразить Родег.

– Да кому она может нравиться? Мослы, ребра и челюсть! Вот и весь набор. Подержаться не за что даже спьяну. – Разошедшийся «жених» сплюнул на пол. – Да на нее со спины приятней смотреть, там хоть лопатки выпирают. То ли дело Ярка! Вот где раздолье и рукам, и взгляду. Ну да ничего! Долго ли эта сопля протянет при нормальной-то, семейной жизни? Глядишь, через год и овдовею, а там можно будет и к Ярке сватов слать.

– Ага, так она тебя и будет ждать год!

– Будет! Я ей цацки Мийкины пообещал! И этот... Ящик с зеркалом Мийкиной бабки. – Похвастался своей сметливостью и продуманностью Браж. – Эх, жаль смоталась куда-то коза, такой план похерила! Придется теперь ловить ее по лесным буеракам. Ну да ничего, раз семьей решили, то так оно и будет. Долго не пробегает.

– А меня-то ты зачем потащил?

– Как зачем?– удивился Браж. – Свидетелем бы был, что все значится по доброй воле было, это, мол, к утру девка задурила. Ладно, пошли уже! Нечего здесь куковать, коль дело не сладилось.

Не особо переживая об оставленных следах своего присутствия, свадебная делегация, не обнаружив невесты, потопала к выходу.

Стоило только донестись далекому хлопку уличной калитки, как тень в одном из углов комнаты сгустилась. Только самый внимательный взгляд заметил бы легкую туманную рябь, из которой на свет забытой лампы вышла девушка. Нахмуренные брови и закушенная губа выдавали то, что весь разговор девушка слышала, и планы эти ей совсем не понравились.

Она давно замечала слишком внимательные и не по-доброму оценивающие взгляды, но все отмахивалась. А оно вон уже до чего дошло. В который раз, девушка искренне поблагодарила прозорливость покойной бабушки. Та, обнаружив, что внучка легко прячется в тени, словно уходя на изнанку мира и может переноситься на разные расстояния через огонь, сотни раз убеждала и уговаривала сохранить эту способность в секрете.

Услышав, что к дому кто-то крадется и пытается взломать дверь, девушка юркнула в угол и притаилась, слившись с тенью. И оказалось, что уберегла себя от горькой судьбы. Но и понимание, что эта семейка действительно от нее не отвяжется, и в следующий раз ей так может не повести, никуда не исчезало.

– Ну, будем считать это подзатыльником от судьбы, чтоб на месте не сидела! – вспомнила девушка о любимой присказке бабушки. И принялась собираться в дорогу.

Среднего роста, стройная и гибкая, с кожей, словно тронутой легким загаром, темно-русыми волосами и сине-бирюзовыми глазами девушка выделялась среди всех жителей поселка. Даже имя у нее было особенным. Неемия. Правда местные ее звали Мией, или Мийкой.

Способности бабушки, бывшей при поселке знахаркой, ей совершенно не передались. Из любого, даже самого безобидного состава, у нее всегда получалось только одно средство, слабительное. Бабушка смеялась, что ей и чай заваривать, страшно доверять.

Зато чуть ли не с малолетства она пристрастилась к охоте. Уже с семи лет, она часами пропадала на заднем дворе, стреляя из лука. Мишень и сейчас висела на своем месте. А уже с девяти она уходила в лес бить зверя. Рука у нее была верная и зоркость нечеловеческая. За меховые, не попорченные капканами шкурки на торге давали не плохие деньги.