Бастард (СИ) - Шавкунов Александр Георгиевич - Страница 5

Вместо двери тряпичный полог, за которым вытянутая «комната» с голыми стенами, вымазанными глиной. В дальнем конце у очага койка, заваленная одеялами. Орландо замер на пороге, напряжённо вглядываясь в них, грудь кольнуло холодом.

— Серкано?

Одеяла зашевелились, выглянула макушка с жидкими бесцветными волосами, повернулась и на парня взглянули белые глаза. Старик сощурился, кряхтя сел, кутаясь в шерстяное одеяло. Орландо тайком выдохнул и широко улыбаясь подошёл к нему.

— Сеньора Марта передала тебе отличный бульон, ещё тёплый! Говорит очень полезно для стариков.

— Что это у тебя?

Голос Серкано похож на скрип ржавых петель, старик протянул руку, усохшую как ветка в засуху, и ткнул в трофейный меч.

— Это? — Удивился Орландо, будто только заметил. — А… да так, одного фигляра приструнил, в дуэли, а это трофей. Вечером сбагрю Скворци, может скряга отсыплет достаточно монет.

Старец взялся за рукоять, потянул, ссохшиеся мысли затряслись от натуги. Клинок нехотя вышел из ножен, заблестел в тусклом свете, отражая блёклые глаза и сморщенное лицо.

— Занятное оружие. — Пробормотал Серкано, позабыв о парне перед собой, а тот начал выкладывать продукты на хлипкий столик. — Баланс…хм… хват и форма… красивое… хват на две руки, длина, как у полуторника, одной рукой будет неудобно.

— Дурень, владевший им, использовал одну руку, хотел мне голову снести одним ударом. — Сказал Орландо, осторожно ставя на столик пузатый горшочек, запечатанный пробкой из глины и льняной ткани. — Ну знаешь, использовал ножны для фиксации удара. Приём занятный, но только для таких кривых клинков. Думаю, после он хотел перехватить в обе руки и поднять меч над головой, для такого сильного и быстрого удара.

— Вот как… хм… а ты что?

— Отрубил ему руку.

— Молодец, но нужно было голову. Нельзя оставлять врагов.

— Не бурчи, это был красивый момент, да и добей его, просто так мне не дали бы уйти. А теперь, давай есть.

— Я и сам могу… — Прошепелявил Серкано.

Отложив меч под ноги, взял деревянную ложку, та нещадно трясётся, словно старик пытается посолить. Орландо покачал головой и осторожно взял кисть в ладонь, направил к горшочку. Старик пробурчал под нос, но сопротивляться не стал. Закончив с обедом, парень проверил кровать и помог наставнику лечь, одеяла выхлопал снаружи, и вернувшись накрыл наставника, старательно заправив под ноги.

— Завтра море прогреется, может, искупаемся? — Спросил Орландо, стараясь не смотреть в лицо старика.

— Я сам.

— Конечно, я просто рядом постою, а то знаешь, вдруг ветер подует.

— Ха-ха-ха. — Сказал Серкано. — Очень смешно, прямо уморительно. Посмотрел бы, как ты будешь выглядеть в моём возрасте!

— Ну, не злись. Тебе вредно.

— Мне уже ничего не вредно… — Буркнул Серкано и зашёлся сухим кашлем, перевернулся набок и выдавил сквозь спазмы. — Иди… тренируйся… солнце высоко.

Орландо встал над кроватью, подхватив катану, постоял несколько секунд, вслушиваясь в кашель. Есть в нём нечто тревожное, пугающее, будто нечто внутри старика рвётся.

***

В покоях Папы Римского царит вязкий полумрак, ветер задувает в распахнутое окно, поднимая белые занавески призрачным саваном. Его Святейшество сидит в кресле, подперев голову кулаком левой руки, а в правой покачивает бокал с вином. Тень скрывает лицо и грудь, а свет масляной лампы искрится на золочёной каёмке рукавов халата. Дверь за спиной отворилась и двое гвардейцев с поклоном пропустили тощую фигуру с жутковато длинными руками. Гаспар дождался, пока дверь закроется и опустился на одно колено, склонив голову и уперев кулак в пол.

— Вы хотели меня видеть, Ваша Святость?

— Посол был крайне огорчён сегодня. — Сказал понтифик, голос у него мягкий и тревожно безэмоциональный.

— Вас это огорчило? Прошу прощения, просто случился занятный случай по пути через город.

— Огорчило? Нет, с каких меня интересует самочувствие грязных безбожников и дикарей? Скорее заинтересовало. Участника делегации покалечил бродяга, а ты просто стоял и смотрел? На тебя не похоже.

— Это был занятный бродяга.

— О, чем же он так тебя заинтриговал? Хороший мечник?

— Превосходный и он, скорее всего, ученик Серкано де Креспо. Бокал в руке Папы дрогнул и застыл, понтифик медленно встал. Полы халата разошлись, открыв живот и грудь с зияющей раной, чуть левее от центра, ровно над сердцем.

— Ты… уверен?

— Специфичная техника, Господин. Сомневаюсь, что бродяга мог овладеть ею самостоятельно, в таком юном возрасте.

Наместник Бога на земле сделал глоток, лицо так и осталось в густой тени, только замерцали красным зрачки. Рана запульсировала и по мраморной коже побежала алая струйка.

— Убей. Принеси мне его труп, если он уже мёртв! Я хочу голову, этой проклятой твари!

Гаспар склонил голову сильнее, пряча улыбку.

— Как пожелаете.

Глава 8

Скворци сощурился, разглядывая катану, выдвинул клинок на полтора пальца. За годы прошедшие с первого знакомства он стал ещё меньше, у Орландо сложилось впечатление, что скупщик превращается в сказочного дворфа. На упитанном лице поблёскивают сапфировые очки, отражая свет, пробивающийся через щель в ставнях. Подвал пропах сыром и книжной пылью, в коридоре на стульчике дремлет темнокожий гигант, голый по пояс и с белоснежным тюрбаном. В кабинет доносится трубный храп и причмокивания, кажется, Абдулу снится нечто приятное.

Скупщик со щелчком задвинул меч в ножны, положил на стол и, порывшись в ящичках, плюхнул рядом пухлый кошель.

— Золотой, серебряными и медными монетами.

— Почему так мало?! — Выдохнул Орландо, подаваясь вперёд и упирая ладони в стол. — Да где ты видел подобные мечи?!

— Обычный островной клинок. — Ответил Скворци, задумчиво постукивая по перетянутой красным шнурком рукояти. — На архипелаге Полумесяца такие у каждого. Тем более, до меня дошёл слушок, о том, как ты мог его добыть. А ты знаешь, грязный товар сложнее сбыть. Ладно, дам три монеты, из уважения к Серкано. Как он там, кстати?

— Стареет. — Буркнул Орландо, беря добавочные монетки и кошель.

— Эх, это дело настигает даже лучших из нас. Удачного дня, парнишка.

— Угу.

Когда за ним захлопнулась дверь, Абдул вздрогнул и всхрапнув, дико заозирался, мучительно долго соображая, почему он здесь. Смачно зевнул, потянулся и встав заглянул в кабинет:

— Начальник, всё гладко?

— А? — Отозвался Скворци, поглаживая лаковые ножны. — Да… да, всё прекрасно, пошли гонца к герцогу Рондеро, у меня для него отличный товар в коллекцию, превосходный!

***

Орландо встал под раскидистым деревом у входа на рынок, сложил руки на груди, бросая острые взгляды на проходящих мимо. Деньги жгут карман. Он рассчитывал получить со старика меньше одного золотого, а три, уже целое богатство. Можно порадовать Серкано, да и себя, купить новую одежду, к примеру. Он оглядел тряпьё на себе, стянутое на поясе пеньковой верёвкой. Сандалии с протёртыми подошвами и прохудившиеся штаны. Рядом с ним последний попрошайка покажется бароном.

За пару медяков взял у лоточника горячий пирожок с мясом и пожёвывая пошёл вдоль торговых рядов. Продавцы при виде его морщатся, но заметив меч на поясе заметно добреют. Пусть парень и одет в рванину, но человек с мечом, особенно таким, явно имеет деньги. Вскоре Орландо обзавёлся свободной рубахой с глубоким воротом на завязках, штанами на широком поясе и обувью. Походя взял бутыль сладкого вина со специями, что разжигают кровь, самое то для вечно мёрзнущего старика Серкано, и одеяло из верблюжьей шерсти.

Остановился у дверей таверны, внутри играет музыка, а через распахнутые окна в нос бьют ароматы жареного мяса. Орландо сглотнул, помассировал живот и, покачав головой, через силу прошёл мимо. Не сегодня, может быть завтра или послезавтра, а сейчас тренировки. Да и пришло время кормить старика.

***

Вечером Скворци по обыкновению взялся заполнять учётную книгу, потягивая вино и закидывая в рот сырные полосы, предварительно окунув в мёд. Перо скрипит по бумаге, выводя аккуратные буквы одному ему известного алфавита, закончив строку скупщик неторопливо посыпает страницу мелким, как пыль песком. Так чернила быстрее высохнут и не размажутся. Абдул запер двери и отошёл в комнату, где завалился на топчан и мирно похрапывает. Скворци иногда замирает, прислушиваясь к звуку и удивляясь, откуда в этом гиганте столько страсти ко сну. Вроде бы весь день дремал, а дрыхнет, как крестьянин, пахавший с рассвета до заката.