Повесть о храбром зайце (СИ) - Цевль Акс - Страница 41

«И что же интересного может быть в голых обезьянах?!»

Заяц: Мозги! Не имея других достоинств (от слова «совсем») у них и выбора-то не будет! Голым обезьянам придётся перехитрить вселенную! И они это сделают. Они начнут с самого начала. Они наломают палок, сошьют трусы из листьев, объединятся в группы и пойдут на охоту великую. За 2–3 века они, объединённые идейно, перемутузят все остальные виды в плесень! Кого-то возьмут себе в рабы. Кого-то сожрут и не подавятся. Кого-то посадят на цепь — за красотой присматривать.

«А разве мы 40 веков назад начинали как-то по-другому?»

Заяц: 40? Нет, там поболе. Опять подводит тебя твоя математика.

«Да я не претендую на точность цифр! Просто… я вижу тот же цикл! Тот же котёл. Только на этот раз в нём не все мы, лесные животные, а только обезьяны, да ещё и голые! Что необычного-то?»

Заяц: Во-первых это трагично. Разве нет?

«Согласен. А необычного тут чего?»

Заяц: А необычное будет дальше — не торопи события!

«Как скажешь!»

Заяц: Итак! Где мы остановились? А! Голые обезьяны развиваются стремительно и безальтернативно! Они…

«У них нет конкурентов?»

Заяц: Хорошо, что ты это заметил! Они тоже это заметили, и, заметив, начали «валить» друг друга незамедлительно — слишком много накопилось вопросов. А за что валили? За что? За наломанные палки, за сшитые трусы из листьев. За идеи в их (не столь уж голых) головах. И вот тут! Тут проявляется фатальная проблема голых обезьян! Безумие.

«Безумие?»

Заяц: Да! Голые обезьяны, сделавшие ставку на мозги, от них же и будут страдать! Мир в их головах станет непомерно большим — большим, чем мир реальный может на себе нести. Но! Возненавидят ли они свой мир придуманный? О нет! Они возненавидят мир реальный. Это же он не справляется с мечтами (а мечты не могут быть неправы)! Что делать? Вывод?! Этому ненавистному несоответсвующему идеалам миру «нужно помочь»! И чем больше они будут пытаться ему «помочь», тем больше палок будет наломано — бывают этакие палки для решения проблем. На каком-то этапе они неизбежно эволюционируют в грабли. Понимаешь?!

«Желая сделать мир лучше, они перестанут его понимать?»

Заяц: И они убьют его! Они убьют меня! Они убьют корни! Почему? Потому, что дальше я не вижу ничего! Я даже черни, такой как эта, не вижу там! Понимаешь? Этого нельзя допустить!

«Что мы можем сделать?»

Заяц: Прежде всего нам нужны другие виды! В худшем случае нам нужен хищник, способный пережрать всех голых обезьян к чертям собачьим! Это в худшем случае!

«А в лучшем?»

Заяц: В лучшем? О лучшем случае можно только мечтать! Хотелось бы сохранить лес таким, каким он был до революции. Хотелось бы сохранить как можно больше разных рас.

«Включая зайцев?»

Заяц: Включая зайцев, конечно! Понимаешь ты теперь в чём проблема?

«Понимаю. А может и… может и не понимаю.»

Заяц: Вопросы? Мнения? Что ты понимаешь?

«Я понимаю, что… с революцией нужно кончать. Я здесь за этим?»

Заяц: Правильно, разгребатель мой! Ты именно для этого. Видишь ли, периодически возникают разного рода идеи свобод — я много разных вариаций их видел, правда. Но… никогда неважно какими громкими словами чудо это называется, никогда неважно за какое прекрасное далёко всё это затевается в головах их. Важно к чему оно непременно приводит. Идеи свобод всегда — подчёркиваю: всегда — в каждом отдельном случае и в любой возможной форме — приводят к массовой деградации рас. Я смотрю на это веками! И делаю печальный вывод, что есть прямая корреляция между уровнем свободы и активностью мозгов. Ты прав на все 300-а: с революцией надо кончать. Мы больше не имеем права на такие шалости!

«Иначе голые обезьяны нас на цепь посадят, разведут на фермах и съедят?»

Заяц: Точно так! Но! Если мы всё сделаем правильно, голые обезьяны могут… А: вообще не появиться. Б: появиться… но другими. И в других количествах. А это ещё один устраивающий нас вариант. Видишь ли, у нас есть одно сильное преимущество: наш враг ещё не родился.

«А ты не можешь…»

Заяц: Нет, не могу. Я не могу подавлять жизнь. Я могу только развивать её. Если появляется вид, угрожающий миру, я должен развить другие виды — так, сохраняя баланс, так, принуждая к… собственно, к миру. Понятно? Это правило теперь и тебя касается, мой разгребатель дерьма, мой рыцарь леса! Если ты, конечно, согласишься.

«А у меня есть выбор?»

Заяц: Выбор есть всегда! (Откуда-то из мрака заяц вырвал нож и направил на сердце.) Сердце тут?

«Если оно там есть ещё. Стучит?»

Заяц: Стучит.

«Значит… это оно.»

Заяц: Как думаешь, мне хватит сил его пронзить?

«Хватит. Входит поразительно легко.»

Заяц: Тогда настало время сделки. Помнишь, что ты кричал на болотах? Всё для меня готов сделать, нет? Рабом моим быть до конца жизни, нет?

«Я тебе кричал?»

Заяц: Мне. А кому же ещё? У чуда-юд зелёных воли нет. Моей волей они живут. А взывал ты к воле. Значит?

«Ты Бог лесной?»

Заяц: Не вполне.

«Что значит «не вполне»?»

Заяц: С моей точки зрения… Бога нет. Но есть божественное. Есть Божественное! Понимаешь?

«Нет.»

Заяц: Ну и хрен с тобой! Сделка! Этим ножом я убиваю твоё тело и ты… ты можешь уйти совсем. Умереть то бишь. Или! Ты можешь перестать быть собой и стать так называемым проклятым. Чуда-юдой. У меня их вечный недобор — легионом и не пахнет. Или! Вариант 3! Я выкидываю этот нож туда, откуда взял его, возвращаю тебе тело твоё драгоценное и отпускаю с миссией священной насовсем! Ась?

«А миссия состоит в том, чтобы…»

Заяц: Чтобы не было в лесу нашем никакого раздолья! Никогда!

«Но «подавлять» нельзя?»

Заяц: Нельзя! Ты должен способствовать становлению стабильно развивающейся разумной жизни. Разверни их, пригвозди и мордами тыкай в нужном нам направлении! Ты должен сохранять жизнь, а не подавлять её! Ты рыцарь леса. Ты знаешь кто такой «рыцарь леса»?

«Я читал.»

Заяц: Тогда ты знаешь всё, что нужно знать. Для тебя, правда, я придумал новый титул: ты рыцарь леса и разгребатель дерьма. Готов?

«Эх… Когда приступать-то?»

Заяц: … Немедленно. Конечно, немедленно! К чему вопрос?!

«Я готов.»

Заяц: Ну что ж… (Заяц бросил нож в сторону — нож тут же исчез) (Торжественно поднял лапу.) Посвящаю тебя. Иди работать!

«И… это всё? Так посвящают в рыцари леса?»

Заяц: Каждый раз по-разному. Не забывай, что я пользуюсь не только твоим телом, но и твоими мозгами. Я поступаю так, как поступил бы ты сам. Что ещё?

«Тело верни!»

Заяц: Ой, да верну я твоё тело! Что ты такой-то, ась!?

«Забор покрась!»

Заяц: Дьявол!! Я весь наш разговор ждал этой возможности! Ах! Я! Я должен был сказать «забор покрась»!

«Я даже не замечал, что я так часто это «ась» употребляю!»

Заяц: Ну теперь… теперь заметил. Ладно! С посредником контакт у тебя уже был. Он поможет тебе выбраться. Будут вопросы — разбирайся сам. Всё?

«Всё!»

Заяц: Тогда в добрый путь, мой последний рыцарь леса, мой разгребатель дерьма!

V

Мрак отступил. Заяц нашёл себя в своём теле — всё так, как было и как-то… иначе. Смотрел на лапы, хватался за голову. Не мог поверить, что он жив.

Мрак ушёл совсем, и черни не стало ни в воздухе, ни в воде. Заяц стоял на болоте, на мхах. Вокруг него толпились чуда-юды.

«Что хотят-то?! Не сон что ли? Не показалось?!»

Чуда-юды расступились, завизжали по-детски.

Заяц: Мне туда? А безопасно?

«Кого ты спрашиваешь?! Раз направляют, значит надо.»

Неуверенно ступая по невидимой тропе, заяц шёл в неизвестном ему направлении. Тропа подводная казалась неустойчивой, «подхватывающей» и «подбрасывающей» — «как буд-то за пятки хватают зелёные». «Хватают и несут, хватают и несут…»

Чернь сменили туманы. Серые, белые, жёлтые — «как путешествие в облаках». «Я до сих пор не уверен в том, где я.»

Чуда-юды остались позади, туманы прибило к воде — дальше идти нельзя, «надо ждать». В далеке показался фонарь. Приближается. «Не идёт. Плывёт.» «Лодка? Нет, не лодка. Плот. Давай ближе! Давай сюда!»