Сила Воли (СИ) - Иванович Юрий - Страница 66

Сидел внизу почти до темноты… Говорил с Настей… Прощался с нею… Просил у неё прощения, как у живой. Укорял себя последними словами. Проклинал свою беспечность и доверчивость. Жалел и стенал, что некому отомстить… Хотя и мечтал в тот момент без зазрения совести уничтожить всё человечество. Точно так же, как он безжалостно уничтожил цивилизацию пьетри. Будь у него в то время силы на это — так и сделал бы… Да и кому нужны такие разумные, не заслужившие право на жизнь?

Пришёл в себя от переохлаждения и голода. Ну и пить хотелось невероятно. Кое-как размял задеревеневшие мускулы, и вновь полез наверх. Чуть перекусил запасёнными в рюкзаке продуктами, попил, и успел вполне рационально выбрать нужную дорогу. Изготовил и проверил оружие. А затем отправился влево, чуть отходя от берега вглубь суши. Где-то там мерцал слабый, еле заметный огонёк. А где свет в ночи — там и люди… А где местные люди — там всегда сумет выжить мемохарб.

Пусть мемохарб и не полный, не вернувший себе все свои умения и уникальные силы. Но он не сомневался, что выживет, наберёт сил, а уж тогда…

«А что тогда? — гуляли в сознании мрачные мысли, пока ноги синхронно двигались, перемещая тело по выбранному пути. — Какой смысл моего дальнейшего существования, если я не сумел уберечь самое для себя дорогое? Если я не сумел защитить существо, доверившееся мне всей душой, всем сознанием и всем своим телом? Как же так?.. Почему и этот мир оказался для меня настолько жесток и несправедлив?.. Или мне не судьба обрести счастье на постоянной основе? Не судьба прожить долго, спокойно, с гордостью за каждое своё деяние?.. Или во всём виноват злой рок?.. Или все вселенные только и созданы что для горя и разочарования?..»

Ближе к утру, единственный выживший в кораблекрушении человек, вышел на окраину села. Населённый пункт довольно удачно расположился в глубине устья небольшой речушки. Про такие говоря: переплюнуть можно. Зато рыбакам и их семьям выгодно: ни шторм, ни гигантские волны сюда не достают. Даже небольшому катеру пройти по маловодному ручью — проблематично. А вот рыбацкие плоскодонки здесь по любой луже проскользнут. Причём ближе к морю, в дальнем затоне виднелись и лодки побольше, как бы не массивные баркасы темнели.

«Эта тварь утверждала, что лучше уходить в Турцию по берегу. Но не факт, что это так… Он мог соврать. Надо решать самому, по обстоятельствам… Вдруг мне удастся удачно воздействовать на рыбаков? А уже те меня доставят на территорию сопредельного государства. Вроде мне бояться нечего, документы сохранены и они в полном порядке. Не станут меня депортировать из Турции только за то, что удалось спастись. Да и с чего это я решил, что больше никто не выжил?.. Моряки — они такие. Живучие… Сволочи!»

Рыбаки обычно встают рано. Ещё и рассвет не начался, как они по одному потянулись к дальнему затону. Вроде огромные волны после шторма ещё не позволяли вести путину, но хозяин лодки всегда отыщет, чем заняться возле своей кормилицы. Да и само существование прибрежных жителей заточено на сборе разных трофеев, которые порой приносит шторм. И было видно, что многие рыбаки шли дальше, непосредственно на берег, где ручеёк брутально размывался ударами солёной воды, и там ждали рассвета, вглядываясь в прибой. Точнее не столько в прибой, как в две узкие полоски пляжа, образовавшегося в устье речушки.

Но не все ушли на поиск, два человека, выйдя последними из посёлка, сразу повернули в затон и стали готовить свой бот к выходу в море. Они шли, сгибаясь под тяжестью внушительных баулов. То ли твёрдо верили, что волны стихнут через несколько часов, то ли не боялись рискнуть собой в непогоду.

«Контрабандисты! — предположил Киллайд, двигаясь следом за парочкой «несунов». — Их тут должно хватать… Если не все этим промышляют. Особенно в это голодное время…»

Подошёл, присмотрелся вначале, как оба рыбака стали готовить спешно баркас к выходу в море. Лишь после этого пошёл знакомиться, начав с нескольких, известных ему слов по-болгарски:

— Здравейте! Как си със здравето?

Смело шагнул на борт судёнышка и протянул руку для приветствия. Вторую руку тоже держал на виду, чтобы напрягшиеся рыбаки не среагировали на гостя с агрессией. Отвечать никто не спешил, как и реагировать на предложение рукопожатия. Но мемохарб уже вовсю использовал свои возросшие способности гипноза. Расстояния для этого хватало. Успокоить. Обрадовать. Добавить радостного узнавания. К нам пришёл старый друг! Мы всегда рады ему помочь! Тем более что это совсем не сложно. И по пути. И вообще, как здорово, что наш друг появился в такое прекрасное утро!

Дошло до того, что совершенно незнакомые, чужие люди, полезли обниматься с молодым парнем. Что тоже выглядело весьма своевременно. Потому что с парочки иных баркасов на сцену неожиданной встречи угрюмо посматривало несколько человек. Не все, оказывается, поспешили на берег собирать трофеи Чёрного моря. И начнись вдруг какие недоразумения, как бы не пришлось отстреливаться от «безобидных» рыбаков. Приграничье, оно такое…

Как бы там ни было, но в течение часа гостеприимные хозяева баркаса устроили вещи дорого гостя в сухом месте, а его самого накормили, напоили и даже отменной ракией угостили. И как только окончательно рассвело, а лучи солнца стали пробиваться из мешанины быстро летящих облаков, баркас вышел в море. Тогда и стало понятно, почему контрабандисты настолько смелые, не побоялись проскочить опаснейшую прибрежную зону. У них оказался на удивление мощный двигатель, явно не присущий для простенького рыбацкого промысла. Баркас играючи обошёл все опасные валуны, мели и водовороты, после чего понёсся в открытое море, ныряя между громадами покатых валов и взлетая на их гребни. Ветра уже почти не было, а вот раскачавшаяся зыбь никак не успокаивалась.

Само собой, что Киллайд продолжал качать информацию вообще о здешних событиях, и некоторую информацию по конфигурации движения. При этом старался держаться вплотную к вперёдсмотрящему, чтобы улавливать его мысли, а не говор. Хотя болгарский язык и так был на треть понятен.

— Пойдём к туркам по большой дуге. Иначе с мыса пограничники заметят. В погоню не пойдёт в такую погоду, у них там один только плавающий металлолом остался. А вот пострелять могут, снаряды им приказано не жалеть. Так что мы подальше завернём, чтобы потом приплыть поближе… Хе-хе!

Хорошо шли, быстро. Информацией болгарин тоже делился щедро, в охотку. Да вот только удача сегодня не слишком сопутствовала контрабандистам. Уже и берега давно не было видно, когда прямо на курсе вдруг нарисовался малый сторожевой корабль страны советов. Причём название он хоть и имел «малый», но превосходил размерами бот двадцатикратно. Да и скорость у него оказалась всего капельку меньше. Но самое худшее, что краснофлотцы стрелять умели отлично.

Не успели «рыбаки завершить резкий разворот, как над волнами пронёсся рёв сирены, требующий остановиться и загрохотали пушки. Разрывы зенитных снарядов вспенили воду довольно близко к боту.

— Дьявол бы их разорвал! — ругался болгарин на нескольких языках. — Чтоб они все передохли! — И ведь придётся останавливаться!..

— Так может они не попадут по нам? — сомневался пассажир.

— Скорей да, чем нет… Да и товар того не стоит, чтобы жизнью рисковать! — пока баркас шёл по инерции, сбавляя ход, вперёдсмотрящий вместе с рулевым выбросили за борт не просто два, а целых шесть баулов и лихорадочно раскидали по палубе куски сетей. — А у тебя ничего запрещённого нет? — наконец и у своего «закадычного друга» поинтересовались. — Не жалей! Выкидывай, пока не поздно!

— Да как сказать…

Киллайд не столько опечалился, как обозлился невероятно. Ни оружие, ни золото с валютой и драгоценностями он топить не собирался. Но ведь никакие отговорки пограничникам, он пострадавший в кораблекрушении, и с ним его багаж — не пройдут. Не та остановка и не та политика в государстве с диктатурой пролетариата. А большую массу людей держать под контролем, мемохарб ещё никак не мог. Иначе говоря, его не только ограбят, но, скорей всего, и арестуют. По крайней мере, до выяснения.