Объект подлежит уничтожению (СИ) - "Fa-Natka" - Страница 38

— А если не получится? Если заметят? Или будут патрулировать стражи?

Снова чувствую липкое касание страха. Между лопаток завязывается холодный болезненный узелок.

— Скажешь, что направляешься в санчасть. Это не запрещено уставом.

— Итан, мне страшно.

Он мгновенно встаёт и заключает меня в объятия. Его бархатный голос успокаивает. Ухо обдаёт жаром, когда он произносит слова, и это вызывает порцию дрожи по всему телу.

— Хочешь остаться у себя?

От этой мысли становится не по себе. Я тут же вспоминаю нападающего. Нехватку дыхания, когда он душил меня. И панический страх. Я не чувствую себя в безопасности. Особенно если нас с Эвансом разделяют стены.

— Нет. Не хочу. Пожалуйста.

Цепляюсь пальчиками за его плечи, и Эванс сильнее прижимает меня к себе.

— Всё в порядке, Эш. Послушай, ты смелая, потрясающая, умная. У тебя всё получится.

Он смотрит в мои глаза, вселяя больше смелости. Когда он говорит так, у меня не остаётся сомнений. Я просто не могу подвести его. Нас.

Стараясь не тратить время попусту, начинаем реализовывать наш маленький план. Он находит в архиве записи, и мы долго отбираем несколько вариантов. В отличие от Итана, я постоянно что-то делаю не так. Вот та ночь, когда я ждала ответа от 2092. Когда переживала и волновалась. Там я долго не сплю, наматывая круги по комнате. Или вот тот день, когда Итан прислал мне кофе впервые. Мои эмоции видно даже на экране. И это совершенно сбивает. Не позволяет найти более нейтральные записи. Наконец-то нам удается отобрать три видеозаписи, чтобы пустить их в трансляцию. Я стараюсь не мешать, наблюдая за уверенными действиями своего мужчины. Меня восхищает то, как он действует, ловко вводит коды, подключает программы. Как сосредоточенно смотрит на дисплей, не спуская пронзительного взгляда с цифр. И наконец, когда у него выходит — как улыбается. Мне нравится в нем всё. Я с каким-то трепетным восторгом наблюдаю за каждым его движением, сменой мимики. Он мне нравится. Очень.

— Готово.

Губы Эванса расплываются в улыбке, и он, довольно откинувшись на спинку, проводит пальцами по волосам. Я так же улыбаюсь в ответ. Надежда. Рядом с ним я всегда верю в лучшее.

Сигнал оповещает об окончании смены, и, закрыв все файлы, мы спешим покинуть лабораторию. Оказавшись под прицелами камер, ведём себя соответственно правилам. Но оказавшись в лифте, Эванс снова проговаривает наш короткий план. Я стараюсь запомнить все детали. Как можно точнее записать себе в памяти мелочи. И проговорив ещё раз порядок действий, выдыхаю. Он отпускает мою руку, и дверцы кабинки отъезжают в стороны. Мы следуем по заданному маршруту, минуя пункты пропуска. Я стараюсь лишний раз даже не смотреть на Итана, сохраняя как можно более нейтральное выражение лица.

Теперь я постоянно думаю о камерах. Ненароком бросаю взгляд на объектив, когда подхожу к отсеку. Находиться под наблюдением некомфортно. Даже оказавшись в собственной комнате — не нахожу места. Расхаживаю вдоль стены, кусаю губы и очень переживаю. Когда появляется голограмма с агитацией — ухожу в душ, чтобы скоротать время и просто заглушить шумом воды эти бредовые слова проморолика.

Теплые капли ласкают кожу, и, прикрыв глаза, я будто ощущаю прикосновения Итана. Невыносимо находиться порознь. Кажется, я стала зависима от его компании. И сейчас со страхом вспоминаю то время, когда не знала его. Не знала правды.

Стираю влагу с тела и, не удержавшись, подхожу к маленькой нише в стене, поднимаю прозрачную крышку аптечки. У каждого в блоке есть мини-набор экстренной помощи. Пальчики касаются тюбика с заживляющей мазью, и губы сами собой расплываются в лёгкой улыбке. Воспоминание яркой картинкой возникает перед глазами. Вчера, после того что между нами произошло — я испытывала дискомфорт. Было больно, кожа слегка саднила.

Эванс сотню раз извиняется за то, что причинил мне боль своими действиями. А после, встаёт и уходит в смежную комнатку душевой. Когда он возвращается, замечаю в руках такой же тюбик. Итан ложится рядом и снимает клапан с упаковки мази. Мне неловко, и не смотря на неприятные ощущения внизу, я сильнее сжимаю колени вместе. В слабом свете диодной лампы вижу, как он чуть хмурится.

— Ты доверяешь мне?

Конечно доверяю. Я позволила ему то, что выходит за грани допустимого. Я отдала ему себя. Слегка киваю головой.

— Расслабься. Потом станет легче.

Выдыхаю и расслабляю ноги. Неотрывно смотрю в его глаза. В очередной раз полностью доверяя. Мужские пальцы скользнули по нежной коже на внутренней поверхности бёдер, туда, где сконцентрировалось жжение после первого раза. Лёгкое прикосновение, шумный вдох. И Эванс тут же целует меня. Прогоняя все болезненные ощущения, заставляя их отойти на другой план.

— Прости, я не хотел тебе сделать больно.

— Я знаю.

Воспоминание рассеивается. И я спешу поскорее собраться. Сегодня я натягиваю на себя рабочую одежду. Знаю, что не смогу вернуться за вещами. И быстро поужинав предложенной порцией, останавливаюсь у двери ожидая сигнала отбоя. Сердце тарабанит в бешеном ритме, а я повторяю раз за разом заученный алгоритм действий. И когда свет гаснет — отсчитываю время до необходимой фазы.

Чувства к другому человеку способны толкать нас на безумные поступки. Это лучший стимул для действий, самый сильный. Две минуты прошло. Даже если меня поймают сейчас, я без раздумий готова сделать этот шаг. Потому, что доверяю Итану. Потому, что я его…

Третья минута. Пора. Нажимаю на кнопку открытия двери, ныряя в полумрак коридора.

20. Шанс

Внутри меня всё завязалось в узел от страха. Пульс стучит в висках так, что заглушает даже шаги. Осторожно крадусь вдоль стены и стараюсь не упасть в обморок от волнения. К горлу подступает тошнота из-за излишней нервозности. Всё-таки прошедший день значительно успел потрепать мне нервы. И единственным светлым пятном во всем этом является то, что происходит между нами с Итаном. Только Эванс сейчас удерживает меня. И именно он толкает на такие безумные поступки как этот. Шаг, ещё один. Камера делает поворот, снимая выход из моего отсека, а значит скоро развернется ко входу в отсек 2092. Считанные секунды остаются, чтобы сделать решающий рывок. И меня просто пробивает дрожь от того, насколько близка опасность. Но вот дверь в отсек Эванса открывается, и я ныряю в комнату. Не успеваю даже ничего понять, когда ощущаю крепкие руки мужчины. Мгновенно оказываюсь объятиях Итана и наконец-то выдыхаю с облегчением. Я в безопасности.

— Ты умница. Всё уже, Эш. Всё в порядке. У тебя получилось.

Покрывает моё лицо быстрыми поцелуями, а я отчаянно цепляюсь пальцами за его шею в поисках успокоения. Всё ещё слышу бешеный ритм сердцебиения и страх, который медленно отступает, впуская совершенно другие чувства. Мне до безумия необходимо находиться в плену рук Эванса. Быть ещё ближе.

— Тшшшш, всё хорошо. Иди сюда!

Не успеваю опомниться, когда он одним резким движением поднимает меня. И я машинально обвиваю его торс ногами, ещё крепче цепляясь за плечи, вдыхая запах волос и прижимаясь щекой к его голове.

Эванс проходит по отсеку и, так же удерживая меня на руках, разворачивается спиной к спальному месту и садится. Подтягивая меня ещё ближе к себе, крепко стиснув ладонями ягодицы. Нахожу его губы, растворяясь в этом спасительном поцелуе.

В мире, где нет места никаким эмоциям, мы каждое мгновение, проведенное вдвоём, ощущаем настолько остро, что пытаемся вырвать для себя этот момент, раствориться в нем. Каждый поцелуй может стать последним, поэтому мы отдаемся друг другу без остатка. Только когда воздуха не хватает, а губы начинают слегка болеть от такого напора, я немного отстраняюсь, делая рваный вдох.

— Хочу быть с тобой… Всегда.

— И я хочу этого.

Он говорит это так серьезно, что внутри меня разрывается сотня атомов. Вновь ощущаю болезненную безысходность. Нам даже не надо слов, чтобы понимать о чем думает другой. Удивительно, но Итан всегда понимает меня, чувствует. Ослабив тиски объятий, он бережно проводит пальцами вдоль позвоночника, вызывая трепетную волну дрожи. И каждое его слово, сказанное шепотом, значит гораздо больше всех уставов и законов нашего мира.