Возвращение домой (СИ) - Легер Дмитрий Витальевич - Страница 67

Аргилай страдальчески закрыл ладонью глаза:

— Бурить твои штольни. — простонал он. — Не пройти бы мимо в темноте. Зря я вышел из запоя.

Ночь принесла сильное похолодание. Грязь под ногами замерзла и покрылась льдом. Кони скользили и спотыкались. Войско двигалось в полной темноте — луну и звезды спрятали тучи. Огни зажигать строго-настрого запретили. Старались соблюдать тишину. Хотя то тут, то там слышались ругательства — солдаты поскальзывались в темноте и падали.

Аргилай шел пешим и вел Упрямца под уздцы. Ему хватило один раз увидеть, как, поскользнувшись, упал конь и придавил всадника. Лучше падать с высоты собственного роста, а не с роста Фельдбонского боевого жеребца.

Когда небо на востоке посерело, войско свернуло с дороги. Начался пологий подъем. Жухлая трава, покрытая ледяной коркой хрустела под ногами. Стали появляться небольшие елочки, иголки которых, как и трава были заключены в ледяной плен.

Ночная тьма окончательно уступила место утренним сумеркам, и в тусклом свете наступающего дня, войско остановилось на вершине холма, заросшего густым лесом. Одна сторона холма полого спускалась на равнину, другая — оканчивалась крутым каменистым обрывом. Стараясь не поскользнуться, Аргилай осторожно подошел к краю обрыва. Внизу поблескивала вода большого водного пространства, покрытая тонкой коркой первого льда. На противоположном берегу озера примостилась небольшая деревенька. Все пространство вокруг деревни блистало тысячами огней от костров лагеря неприятеля.

Тем временем на равнине, огромное войско гномов перестраивалось из походного построения в боевое. Первый ряд заняли бойцы с ростовыми прямоугольными щитами. Из-за щитов торчали длинные копья на толстых древках. Вторым рядом расположились могучие горцы канганы, каждый из которых держал на плече тяжелую алебарду.

— К-ха, это построение называется каре. Ну, или по-простому — квадрат!

Залюбовавшись зрелищем, Лаи не заметил, к нему подъехал сэр Ричард Мэрри. Сегодня объемные телеса рыцаря Медвежьего Озера обтягивала зеленая гербовая накидка с медведем. На могучих плечах лежала бурая медвежья шкура.

— Сэр Ричард, — поприветствовал своего друга Аргилай. — Рад видеть Вас этим утром!

— К-ха! А я рад, что ты все-таки оторвался от бутылки, парень! — он весело подмигнул собеседнику. — Слава — тяжкое бремя в молодые годы. Могу понять. К-ха! Запросто можно потерять голову и скатиться на самое дно. Хотя даже я, в свое время, не отчебучивал такого, что ты, к-ха, учудил в лагере.

Рукой, облаченной в латную перчатку, здоровяк от души хлопнул собеседника по плечу. Лаи, от неожиданности, ойкнул и с трудом удержался в седле. Про то, что на самом деле бросило его в объятия зеленого змея — он решил не рассказывать.

В лагере неприятеля запел сигнальный рог.

— К-ха, заметили! Видал, а? Очухались! Как тебе наша задумка? Крылатики продирают утром глаза, к-ха, отрывают свою заспанную моську от слюнявой подушки, а тут хопа — нежданчик! Перед ними войско в боевом построении. И наши бронированные гуки, вальяжной походкой, направляются отвесить им звезды.

— Славно мы расшевелили этот гадюшник! — к разговору двух рыцарей присоединился еще один, и Аргилай пожалел, что заранее не надел шлем.

Белоснежную гербовую накидку с фестонами в виде крыльев, как и герб с белым лебедем на зеленом поле ни с чем нельзя было перепутать. Тот самый герб, в который Лаи целился зловонным пузырем с тухлыми потрохами во время азартной и опасной игры — Травли.

— А почему мы расположились на холме, а не внизу, вместе с гномами? — рискнул спросить Аргилай, стараясь не смотреть в лицо подъехавшему рыцарю.

— Вот слова не мальчика, но мужа! — сэр Коннор из дома Кларков вскинул подбородок, позволяя всем полюбоваться на свой благородный точеный профиль. Рыцарь явно не признал в герое Драгана того молодого негодяя, что в Тильбоне покушался на его честь. — Сейчас бы нестись по равнине впереди войска. С мечом в руках и ветром в волосах. А впереди лишь рассвет и полчища врагов. — почти пропел Рыцарь Лебедя.

Несколько рыцарей, облаченные в латы, столь же отполированные, как и у сэра Коннора, согласно закивали и поддакнули.

— Спрятаться кустах, — высокопарно продолжил чемпион турниров и любимец публики. — И коварно нанести удар во фланг или спину врагу — недостойно настоящего рыцаря.

Сэр Ричард Мэрри хрюкнул и смачно сплюнул все добытое в своем носе.

— Будем ждать, сколько потребуется, к-ха. Сидим в лесу тихо, не отсвечиваем и ждем приказа от принца Дина. Тактика боя — не нашего ума дела. К-ха, наше дело рубить, когда скажут.

Рассвет не заставил себя долго ждать. Первые лучи солнца, пробившись с востока сквозь поредевшие тучи, осветили степь. Степь медленно пробуждалась ото сна еще не подозревая, что очень скоро ей суждено стать полем грядущей битвы.

Гномы окончательно закончили свое построение. Бронированный квадрат, прикрытый со всех сторон щитами, как черепаха панцирем, и ощетинившийся копьями, словно яростный ёж иглами, двинулся по равнине в направлении лагеря врагов.

Навстречу им появился большой, но очень неслаженный строй пехоты.

— Что за это шваль? Что за отребья? — возмутился один из блистающих рыцарей.

— Сдается мне, это ветераны битвы при Драгане, сэр. — к беседе благородных незаметно присоединился Жак Стальные Яйца. Он пешим стоял возле стремени Упрямца.

— Ты можешь разглядеть отсюда? — удивился Лаи.

— Да, сэр, у меня острое зрение. — кивнул оруженосец, пряча за пазуху кожаную трубу. — Эти бойцы очень похожи на тех, которые погибали под эльфийскими стрелами.

— А где же крылатые всадники?

— К-ха! — опять сплюнул сэр Ричард. — Нашим черным петушкам нужно время, чтобы облачиться в свои крылышки! Мы застали их в одних подштанниках.

Лаи улыбнулся, внезапно вспомнив, что предлагал использовать Жак в качестве знамени.

Однако неслаженный строй воинов, которых презрительно назвали швалью и отребьем, превосходил числом войско гномов, и быстро приближался к гукском каре. Теперь на холме не только Жак, со своим острым зрением и стальными яйцами, мог разглядеть солдат врага. Да это были те же воины, что бились и погибали под поющими эльфийскими стрелами. За ними, от лагеря неприятеля, выдвинулись еще два войска.

Чеканя шаг шли копейщики лорда Джордана, держа плотный дисциплинированный строй. Над стальными, отполированными до блеска, шлемами покачивался лес копий, ради крепких древок которых была вырублена ни одна ясеневая роща.

— Мерзкие предатели! — презрительно сплюнул сэр Ричард.

— А вот и петушков подвезли. — пробормотал Жак, прикладывая к глазу свою кожаную трубу. — Целая сотня крылатых, драть их, всадников.

По рядам рыцарей на холме пробежал ропот. Силясь рассмотреть, ставшего уже легендарным противника, дворяне привставали на стременах и вытягивали шеи. Нескольких любопытствующих взглядов удостоился и Аргилай, героя Драгана.

— Что это у тебя? — Лаи больше заинтересовался кожаной трубой своего оруженосца, чем крылатыми всадниками.

— Купил у одного моряка, сэр. — ответил Жак, показывая незамысловатое устройство из пары линз, встроенных в кусок свернутой кожи. — Зрительная труба. Картинка не всегда четкая, но думаю всяко лучше, чем зенки выпучивать, сэр.

За несколько шагов до противника, гномья бронированная черепаха, не сбавляя ходу и не теряя строй, выплюнула из себя тучу дротиков. Специальные наконечники, по типу гарпунов китобоев, застревали не только в телах противника. Щит, пробитый насквозь и отяжеленный дротиком, становился крайне неудобным и совершенно бесполезным в бою.

Грохот ударов щитов о щиты и крики боли, возвестили об официальном начале сражения. Быстро заработали длинные гукские копья, дырявя легкие кольчуги и, протыкая кожаные панцири словно масло. Упали первые алебарды горцев, раскалывая шлема вместе с содержимым, словно гнилые тыквы. Гномы короля Бабаха и горцы кангалы работали вместе эффективно и слаженно, как хорошо отрегулированный часовой механизм. Каре продвигалось по полю боя, оставляя за собой кровавый след и мертвые тела врагов. На место павшего или получившего ранения гука, в первых рядах черепахи, тут же вставал новый боец, а тело раненого или убитого моментально затаскивали в центр строя, где лекари без устали спасали жизни и облегчали муки умирающих.