TiHKAL - Шульгин Александр - Страница 107

Раньше тесты проводились исключительно судебными экспертами, работающими на следствие: несколько федеральных лабораторий, несколько лабораторий в каждом штате и еще несколько в каждом мегаполисе. Но в последнее время создана целая сеть аналитических центров, где проводятся тесты на присутствие наркотических веществ не только в моче и крови, но и в волосах и поте. Аппаратура для таких опытов стоит 50000 долларов, так что заводы, производящие научное оборудование обогащаются, а война получает дополнительные растущие инвестиции.

Во время предвыборной компании Клинтон обещал ввести правило, по которому все молодые люди при получении водительских прав проходили тест мочи на наркотические вещества. Никто даже не подумал, к чему могло привести введение такого закона. Скольким молодым людям в этом году исполняется шестнадцать? Примерно пяти миллионам? Даже если все они никогда не употребляли наркотики, то при 3 процентном уровне ошибок 150 тысяч из них будут сразу названы наркоманами, причем на это ушло бы 50 миллионов долларов. 150 тысяч человек не смогли бы получить водительские права, что для многих означало бы личную трагедию и трудности с будущей карьерой — при этом реально не один наркоман был бы не выявлен. Столько потеряно, а ради чего? Конечно, дополнительные тесты на более совершенном оборудовании выявили бы часть ошибок, но это стоило бы еще 100 миллионов. Поэтому предложение было крайне вредным, хотя оно до сих пор всерьез рассматривается и некоторые солдаты войны на нем настаивают. К сожалению, древнейшее достижение британского права — презумпция невиновности — не записана в нашей конституции и законах. Все что мы имеем, это пятая поправка, запрещающая принуждать человека свидетельствовать против себя. Поэтому выборочный или поголовный анализ мочи без веских оснований противоречит законам нашей республики.

Заметим также, что эти тесты крайне отрицательно влияют на психику, самоуважение и самооценку человека. Представьте себе, что чувствует человек, когда его начальник вручает ему баночку и просит пописать туда, причем при свидетелях. Не согласен? А как насчет увольнения? Останешься ты на работе или нет, никак не зависит от того, как ты работаешь, главное — как ты сумеешь приспособиться к требованиям со стороны начальства к твоему поведению и моральному облику. Самому начальству не нужно проходить через это унижение, для тебя оно — обязательно. Ты рассматриваешься как человек второго сорта.

Еще один компонент промышленного аспекта можно выразить бесчисленными миллиардами долларов — это деньги, которые мы теряем из-за того, что торговля запрещенными препаратами не облагается налогом. Сейчас государство не получает прямых доходов с этих продаж, но если бы этот рынок легализовать, можно было бы контролировать его, как контролируется рынок алкоголя и табака, причем можно было бы так рассчитать налог, что доход был бы наивысшим, но черный рынок не появлялся. При государственном контроле над рынком сбыта одной марихуаны мы имели бы многомиллиардные доходы, при этом уровень потребления вряд ли бы сильно вырос.

Академический аспект:

Наши учебные заведения как среднего, так и высшего образования серьезно втянуты в борьбу с наркотиками, они помогают разжигать войну и приносят солидные доходы тем, кто стоит за ней.

Школьникам предлагается навязчивая пропаганда с основным лозунгом: "просто скажи: «нет». По телевизору постоянно крутятся ролики организации "Партнерство за Америку без наркотиков", рассказывающие об ужасах злоупотребления наркотиками, причем речь не идет о разрешенных наркотиках: табаке и алкоголе, поэтому финансовая поддержка таким программам обычно идет от табачных и алкогольных корпораций, тех, кто больше всего бы пострадал при легализации любого запрещенного наркотика. Еще одна атака на школьников, такая же бесполезная, но гораздо более мерзкая, проходит в рамках проекта D.A.R.E. (образовательная программа сопротивления наркотикам). Правительство финансирует проект, по которому полицейские приходят в школы рассказывать факты о наркотиках. Основная тема этих лекций — зло, происходящее от наркотиков и польза строгих наказаний за наркотики. Некоторые дети после таких лекций рассказывали полиции о том, что их родители употребляют наркотики, что после того, как полиция проверяла информацию, приводило к семейным трагедиям. Один мой друг однажды замещал своего приятеля в школе, выступая в роле «родителя» на одной такой лекции. Он со смехом рассказывал о своем разговоре с полицейским-лектором, которого он спросил: "Я — фармаколог, пустили бы меня в полицейскую академию читать лекции по процедуре ареста и обыска?" Полицейский ответил, что, скорее всего его бы сочли некомпетентным в данном вопросе. "Так почему же вы читаете лекции по фармакологии?" — спросил мой друг и не получил ответа.

Высшие учебные заведения участвуют в войне другим образом. Дело в том, что почти все научные исследования в университетах финансируются правительством, например, через государственный институт здоровья или государственный институт по вопросам наркотиков, а также через несколько родственных организаций. Кроме этого крупные университеты получают т. н. правительственные гранты для поддержки медицинских и фармакологических исследований. Конкуренция при получении этих грантов всегда очень высокая и главным пунктом заявки на грант является название будущей работы, именно по нему решается, достоин ли проект финансирования. Поэтому в случае исследований запрещенных препаратов названия обычно предполагают, что работу можно будет использовать в пропаганде против наркотиков. Сравните, например: "Имеет ли МДМА нейротоксическое действие на саламандру?" и "Особенности нейротоксического действия МДМА на саламандру".

И это только небольшая доля участия ученых в войне. Многие медицинские проблемы, связанные с наркотиками, выходят далеко за рамки научных изысканий: распространение СПИДа, необходимость лечить наркотическую зависимость и оказывать психологическую помощь тем, чьи родственники оказались за решеткой за преступления, связанные с наркотиками. Обычно все аспекты действия запрещенного препарата считаются крайне отрицательными, даже если факты говорят обратное. Запрещаются исследования положительного действия запрещенных препаратов. А ведь положительные свойства есть, но невозможно дать точные ответы по ним, так как сами вопросы ставить запрещено. Например, нам говорят: "Нельзя допускать применения этого препарата, пока его действие не будет изучено" и следом — "изучение действия этого препарата не имеет никакой общественной пользы". Или: "Пока не будет доказано, что этот препарат безвреден, мы не можем разрешить его для медицинского использования" и потом заявить, что в принципе безвредность доказать невозможно, из-за полного отсутствия опытов.

Но вернемся к названию нашей главы. Кому выгодна эта антигуманная абсурдная политика? Кто получает доход от этой системы? Qui bono? Ведь индустрия войны с наркотиками растет день за днем, и происходит активная концентрация власти в чьих-то руках.

Я убежден, что продолжение войны приведет нас к полицейскому государству, но не знаю точно, какие формы это может принять.

Может быть, небольшое количество заговорщиков-"суперличностей" использует очередную трагедию войны, как повод убедить президента ввести в стране чрезвычайное положение и отменить конституцию, что повлечет за собой установление нового закона — закона силы, по которому армии будет дано право применять силу против некоторых групп гражданского населения, забирая себе имущество этих граждан.

Может быть, появится новый военный харизматический лидер, которому удастся добиться всенародной поддержки для проведения референдума о неотложных мерах по наведению порядка, возвращению к стабильности и безопасности, являющимся частью нашего представления о своей стране.

Или может быть, какой-нибудь настойчивый советник сможет уговорить президента взять на себя роль спасителя нации, чтобы, волей господа, подписать готовые указы о введении в стране диктатуры ради высокой цели избежания более страшных последствий.