Круглые грани земли - Долинго Борис - Страница 82

К сожалению, интеллект и знание — не синонимы порядочности и добродетели — Лис давно это понял. Ещё в школе, впервые прочитав фразу о том, что «гений и злодейство — две вещи несовместные», он как-то инстинктивно, хотя и с сожалением не поверил в однозначности данного определения, а прожитые годы и прочитанные книги только добавили в этом уверенности. Даже рассматривая земную историю, можно найти немало личностей, которых по многим показателям можно определённо было назвать гениальными, но которые явно не отличались высокой нравственностью.

Планета, на поверхности которой находились сейчас Лис и Инглемаз, была в этой вселенной одной из трёх, обращавшихся по сложным орбитам вокруг центрального светила. Её радиус составлял всего около тысячи километров. Таким образом, как прикинул в уме Лис, вспоминая формулы для вычисления площади поверхности геометрических тел, площадь данного Недоделанного мира составляла не более одной шестой площади Земного шара. При этом гравитация, как обычно, имела величину, приемлемую для Творцов, а, значит, и для землян. Здесь не было океанов и морей, как таковых, только система очень крупных водоёмов, которые в определённые моменты под действием приливных сил солнца и остальных планет, расположенных очень близко, перетекали с места на место. Глинистые лощины бороздили поверхность, опоясывая планету в разных направлениях, как марсианские каналы. По ним устремлялись потоки воды, омывая раздробленную на причудливые псевдоконтиненты сушу.

Сильная жара вызывала и сильное испарение. Довольно часто шли короткие, но обильные дожди. Круговорот воды здесь не мог закончиться, так как в силу изначального устройства этого мира, она не улетучивалась из атмосферы в мировое пространство. Ось вращения была перпендикулярна плоскости орбиты, форма которой была такова, что смена времён года здесь отсутствовала. Имелась некоторая зональность по широте, впрочем, очень незначительная.

Продолжительность суток составляла привычные двадцать четыре часа с равной длительностью дня и ночи. Ночью почти всегда в небе были видны то одна, то другая, а то и обе вместе остальные планеты системы, дававшие много отражённого света. Когда эти планеты выстраивались в своём движении в ряд с солнцем, начинались периоды перетекания воды. Как планеты ещё не разорвало приливными силами, было не понятно, но, возможно, это было впереди: когда-нибудь системы, искусственно поддерживающие баланс этого мира, неизбежно дадут сбой.

Опасные бактерии и микробы, как и в большинстве искусственных миров, отсутствовали. Вообще, узнав, что Творцы интенсивно посещали Землю, Лис подивился, как они не натащили в свои минивселенные массу земных вирусов и бактерий. Он пока не успел задать конкретный вопрос никому из встреченных им Творцов, но подумал, что, вероятно, всё дело в действии поля, осуществлявшего переходы между пространствами. В противном случае, в мире того же Терпа давно свирепствовали бы эпидемии.

Мир местных растений дополняли уже знакомые Лису дедае — деревья дающие еду, которые он встретил ещё в парке Дворца и в Проклятом лесу, а также огромные росянки, которые, по словам Инглемаза, щупальцами могли подтащить к своим листьям-желудкам зверя размером с пуму. Помимо экзотики, было много вполне привычных растений, вроде пальм, дубов и даже простых сосен.

Животный мир не был столь многообразен, как, скажем, на Земле. Кроме того, последний раз Инглемаз что-то делал здесь в плане формирования фауны более двух тысяч лет тому назад. Естественно, какие-то виды могли за это время исчезнуть, поскольку сбалансированные биоценозы отсутствовали. Другие же, наоборот, могли патологически расплодиться, что, впрочем, тоже, в конце концов, могло привести к их вымиранию в случае исчезновения требуемого корма.

Здесь было много животных, взятых из исходного мира Творцов, а потом и с Земли: буйволы, антилопы, рыси, шакалы и тому подобные, включая мелких вроде сусликов, хомяков, зайцев и белок. Из крупных хищников могли остаться тигры и львы, но Инглемаз думал, что, возможно, их и не осталось, поскольку завезли их в своё время не много.

Из экзотических видов, полученных искусственным путём, имелись медведи-гризли с удлинёнными лапами, клыками и длинным, как у хамелеона языком, которым они могли хватать свою добычу наподобие щупальца, удавы-сороконожки, ядовитые грифы, метавшие псевдоперья с острыми ядовитыми концами. Очень опасным животным являлось подобие слона. Размером этот зверь был даже больше земного африканского слона и питался исключительно кровью, всасывая её через хобот, который для этой цели заканчивался костяной иглой. Кроме того, он имел две пары сильных щупальцев, росших у основания этого хобота, а также выпускные когти на ногах. Щупальца служили для хватания и удерживания жертвы в процессе питания. На планете должен был вводиться также кентавры с головой кобры и тоже же ядовитые, а также некоторая иная живность.

Пожалуй, всё-таки самыми опасными были летающие каракатицы. Как описал созданных лично им тварей Инглемаз, эти головоногие никогда не опускались на поверхность, жили исключительно в воздухе, а летали за счёт наполненных водородом мешков, для получения которого у них имелся соответствующий орган, способствующий получению нужного газа за счёт электролиза воды. Энергию для этого процесса твари черпали светочувствительной шкурой, работающей как солнечная батарея, благо солнечного излучения здесь хватало. Движение в воздухе осуществлялось толчками мощного плоско расположенного как у дельфина заднего плавника и отдачи реактивной струи кислородо-водяной смеси, которую каракатицы могли с огромной силой выбрасывать через отверстие, представляющее собой подобие сопла ракеты.

Когда Инглемаз рассказывал о каракатицах, Лису почудилось что-то знакомое: он никак не мог отделаться от мысли, что уже слышал о чём-то подобном. Как только он дошёл до способа передвижения, Лис сообразил, что о подобных тварях он читал в очень любимой в детстве книжке «Робинзоны космоса».

— Слушай, — воскликнул он, — а ты случайно не был знаком с мсье Франсисом Карсаком?

— Это кто такой? — удивился Инглемаз.

Лис объяснил. Инглемаз совершенно искренне наморщил лоб и сообщил, что он не помнит, чтобы рассказывал кому-то о своих проектах за последнюю тысячу лет, тем более, с такими подробностями. Это было, естественно, не принципиально сейчас, но Лис оставалось только подивиться степени совпадения идеи Творца и французского писателя-фантаста. Хотя, ведь каждый писатель — это по своему творец своего собственного мира, своей собственной вселенной, и Лис даже невольно испытал гордость за силу разума отдельных представителей населения Земли, способных создавать в пространствах своего воображения то, что отдельные представители расы, называвшей себя Творцами, создавали в специальных биолабораториях.

К немалому удовлетворению Лиса, который терпеть не мог мелких жалящих насекомых и змей, здесь таковых не было, но и перечисленного выше набора хватило бы, чтобы человек без оружия испытал огромные сложности с выживанием.

Если задуматься, то можно было бы вообразить мир с более экстремальными условиями. Но Лис уже пришёл к выводу, что Инглемаз и не добивался скорой гибели Монры и Терпа: если бы он этого хотел, куда проще было бы просто пристрелить их. Инглемазу же, безусловно, доставляло радость знать, что какое-то время Монра и Терп просуществуют в этом мире, преодолевая трудности и уходя от напастей, без всякой, в конечном итоге, надежды на спасение.

Точки перехода на данном псевдоконтиненте отсутствовали, но через один ряд глинистых лощин, если двигаться на восток, на конце следующего ровного участка суши должен был стоять Дворец Инглемаза, выстроенный в виде громадной сверкающей пирамиды. Там имелись как точки входа, так и точки выхода. Естественно, непосвящённый не имел шансов попасть внутрь.

Но, что самое главное, в этом мире могли обитать люди. Во всяком случае, давным-давно Инглемаз перебросил сюда некоторые племена австралийских аборигенов и африканских пигмеев. Правда, выжили они или нет, Инглемаз знать не мог.