Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Гамлет, принц датский

Шекспир Уильям

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Гамлет, принц датский - Шекспир Уильям - Страница 5

Изменить размер шрифта:

(Уходят.)

Сцена четвертая

Площадка перед замком.

Входят ГАМЛЕТ, ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ.

ГАМЛЕТ. Как жалит ветер! Я окоченел.

ГОРАЦИО. Немудрено – на этаком ветру.

ГАМЛЕТ. Еще не полночь?

ГОРАЦИО. Около того.

МАРЦЕЛЛ. Нет, первый час.

ГОРАЦИО. Выходит, я проспал.

Но этот самый час для посещений

И выбрал дух.

Трубы и пушечные выстрелы за сценой.

Милорд, что это значит?

ГАМЛЕТ. Ночная оргия у короля.

В подпитии отплясывает он.

И лишь с рейнвейном чашу опрокинет,

Как славят пушки, трубы и литавры

Его победу.

ГОРАЦИО. Это ваш обычай?

ГАМЛЕТ. Представь себе, обычай. Но хотя

Он с детства мне известен, я считаю,

Что мало чести следовать ему.

Мы – притча во языцех за свое

Хмельное буйство. Называют нас

Пропойцами, честят и непечатно.

И в самом деле, наше винопийство

Уничтожает напрочь всякий смысл

Деяний наших – даже величайших.

К примеру, если кто-нибудь имеет

Наследственный изъян, – тут нет вины:

Никто да и ничто на этом свете

Само себя не в силах сотворить, —

Допустим, слишком вспыльчивый характер,

Границы разума переходящий,

Или такую вредную привычку,

Что многих раздражает, – если кто

Хотя бы в чем-нибудь несовершенен,

По воле случая или природы,

Будь он святым – насколько человек

Способен быть им, – злые языки

За мелкий грех его не пощадят.

Так ложка дегтя портит бочку меда;

Так от глотка вина страдает честь.

Входит ПРИЗРАК.

ГОРАЦИО. Принц, обернитесь! Посмотрите: вот он!

ГАМЛЕТ. Обороните, ангелы небес!

Злой дух ты, порожденный вздохом бездны,

Иль выдохнутый небом добрый дух,

Беду иль благо твой приход сулит —

Хотя и подозрителен твой облик, —

С тобою, как с отцом, я говорю.

Владыка датский, сыну отвечай!

Не убивай неведеньем его!

Зачем твои останки, сбросив саван,

Наружу выбрались из-под земли?

Зачем, разинув мраморную пасть,

Тебя извергнул склеп, в котором ты,

Казалось бы, навеки опочил?

Наш слабый ум не в силах уяснить,

Как ты, покойник, в латах, возмутил

Ночной покой, явился в лунных бликах

И нас потряс до глубины души

Виденьем, не доступным пониманью?

Что это? Почему? Чего ты хочешь?

ПРИЗРАК манит ГАМЛЕТА.

ГОРАЦИО. Он вас зовет и, кажется, не прочь

Наедине, без нас поговорить.

МАРЦЕЛЛ. Смотрите, он во что бы то ни стало

К себе, милорд, вас хочет подманить.

Но вы не поддавайтесь.

ГОРАЦИО. Не дай Бог!

ГАМЛЕТ. При вас он будет нем. Я подойду.

ГОРАЦИО. Милорд, опасно.

ГАМЛЕТ. Чем? Чем я рискую?

По мне, так жизнь не стоит и булавки.

А как моей душе бессмертной может

Бессмертный этот призрак навредить?

Опять зовет. Я должен подойти.

ГОРАЦИО. А если заведет он вас на кручу,

Стоящую на берегу морском,

И чем-нибудь внезапно ужаснет

И мозг в безумье вгонит, чтобы вы,

Себя не помня, бросились в пучину?

И без того заходит ум за разум

У нас от высоты, когда под нами

Беснуются бесчисленные волны,

С рычаньем разбиваясь об утес.

ГАМЛЕТ. Он машет мне! – Иди! Я – за тобой!

МАРЦЕЛЛ. Нельзя идти, милорд!

ГАМЛЕТ. Подите прочь!

ГОРАЦИО. Остановитесь!

ГАМЛЕТ. Это – провиденье!

И в мышцах у меня такая мощь,

Как будто лев я, а не человек.

ПРИЗРАК манит ГАМЛЕТА.

Он машет мне! Отстаньте, я сказал!

Пустите – или в духов превращу!

Ступай вперед! Я – следом за тобой.

(ПРИЗРАК и ГАМЛЕТ уходят.)

ГОРАЦИО. Он просто невменяем.

МАРЦЕЛЛ. Да, пожалуй.

Но мы его не бросим, господа.

ГОРАЦИО. Само собой. – Чем это обернется?

МАРЦЕЛЛ. Да, государство датское смердит.

ГОРАЦИО. Господь его спаси!

МАРЦЕЛЛ. Идемте к принцу.

(Уходят.)

Сцена пятая

Другая часть площадки.

Входят ПРИЗРАК и ГАМЛЕТ.

ГАМЛЕТ. Я более не сделаю ни шагу.

Здесь говори!

ПРИЗРАК. Ну, слушай.

ГАМЛЕТ. Я готов.

ПРИЗРАК. И часу не пройдет, как буду я

Опять в огне чистилища гореть.

ГАМЛЕТ. Мне жаль тебя.

ПРИЗРАК. Ты не перебивай,

А слушай со вниманьем, если хочешь

Узнать про все.

ГАМЛЕТ. Я должен все узнать.

ПРИЗРАК. И отомстить, когда узнаешь все.

ГАМЛЕТ. Что ты сказал?

ПРИЗРАК. Дух твоего несчастного отца,

Я обречен до той поры блуждать

Из ночи в ночь, стеная день за днем,

Покуда не очищусь от грехов

Прижизненных в огне. Но разглашать

Запрещено мне тайны преисподней.

А то б я в двух словах сумел тебе

Изранить сердце, выморозить кровь,

Глаза твои, как звезды, погасить,

Взъерошенную вздыбить шевелюру,

Чтоб походили волосы твои

На иглы бешеного дикобраза.

Но вечности секреты – не для смертных.

О слушай, слушай, слушай! Если ты

Отца любил воистину…

ГАМЛЕТ. О Боже!

ПРИЗРАК. Его убийце отомсти!

ГАМЛЕТ. Убийце?

ПРИЗРАК. Убийцы – это изверги природы,

Но этот изверг – дьявол во плоти.

ГАМЛЕТ. О продолжай! Чтоб с быстротою ветра,

Быстрее пылкой мысли и мечты

Летел я к мести.

ПРИЗРАК. Ждал я этих слов.

Но ты б осокой был, гниющей в тине

Летейских вод, когда б не запылал.

Так слушай, сын мой. Был распущен слух,

Что я дремал в саду и от укуса

Змеиного скончался. Мой народ

Неправдою преступно оскорбили.

Но знай, мой милый Гамлет, что змея,

Ужалившая твоего отца,

Вползла на трон его.

ГАМЛЕТ. Я это знал!

Я чувствовал! Мой дядя!

ПРИЗРАК. Да, мой брат.

Кровосмеситель, похотливый скот,

Игрою извращенного ума,

Способного любого развратить, —

Ужасен ум в способности такой! —

Умело совративший королеву,

Мою притворно-верную жену.

Как низка пала, Гамлет, мать твоя!

Низвергнуться с высот моей любви,

Сопутствовавшей брачному обету,

Что я хранил до гроба, – и ласкать

Природой обделенного подонка,

Бездарного в сравнении со мной.

Но как не пошатнется чистота,

Хоть в херувима вырядись порок,

Так блуду и небесные услады

И ангел во плоти надоедят —

И в грязь нырнуть захочется. Но тише!

Повеяло дыханием зари.

Потороплюсь. В тот злополучный день,

Когда дремал я в парке королевском,

Меня подкараулил дядя твой

С пробиркой, полной сока белены,

И влил мне в ухо пагубный раствор,

Несовместимый с кровью человека,

Врывающийся с быстротою ртути

В естественный телесный лабиринт

И превращающий живую кровь

В какое-то подобье творога.

Примерно так от капли кислоты

Горячее скисает молоко.

Со мною то же самое случилось.

Молниеносно, с головы до ног

Зудящею и гнойною экземой

Я, как проказой Лазарь, был изрыт.

Так у родного брата брат родной

Похитил жизнь, супругу и престол.

Я был убит в соцветии грехов,

Под корень срезан, вызван на допрос,

Не рассчитавшись с жизнью, без причастья,

Без исповеди, без духовника,

С душою неочищенной. О ужас!

О ужас, ужас! Если ты мне сын,

Потатчиком не будь, не позволяй

Греховной смесью блуда и инцеста

Позорить ложе датских королей.

Но помни: что бы ни предпринял ты,

Не трогай мать ни словом, ни поступком.

Пускай ее карают небеса

И колют в сердце острые шипы.

Но мне пора обратно. Светляки,

Суля зарю, тускнеют на глазах.

Прощай, прощай! И помни обо мне.