Деньги пахнут кровью (СИ) - Шу Алекс - Страница 15

Но на данный момент научный и промышленный потенциал у нас есть. И важно не дать его просрать, если получится. Я ведь тоже не господь Бог, и пока даже не знаю, сумею ли повернуть реку Истории в нужное русло. Тем более, мало времени осталось. По меркам истории совсем чуть-чуть.

Занятый своими мыслями, пришел домой, поужинал яичницей с колбасой, поблагодарил маму за трапезу, отмахнулся от чего-то виновато мычавшего отчима и после гигиенических процедур отправился в свою комнату.

Вырубился я моментально, как только голова коснулась подушки. Как будто в черный омут нырнул и растворился в кромешной мгле.

Пробуждение было внезапным. Сначала клацнул замок, тихонько скрипнула открываемая дверь. Кто-то шагнул вовнутрь, заставив открыть меня мутные от сна глаза.

— Ай, яй, яй, обещал прийти утром, когда Витька уйдет на работу, и не пришёл, обманул бедную девушку. А я тебя так ждала, — раздался знакомый голосок.

Ужас затопил сознание холодным душем, заставляя проснуться.

«Ааааааа»!!!

Я подскочил на кровати и уставился безумными глазами на пухленькую мадаму, обиженно надувшую губки.

Короткий халатик, распираемый двумя внушительными округлостями, немного разошелся, демонстрируя ложбину между соблазнительными розовыми мячиками, наполненными мягкой, тугой плотью. Распущенные волосы, рассыпались русой волной по округлым мощным плечам, кроваво-красная помада, как у вампиров, внушала ужас.

— Что смотришь? — продолжала кокетничать пухлышка, — Забыл свою девочку? А она о тебе помнит.

— Эээ, — ошарашено проблеял я, ещё толком не придя в себя, — А как ты сюда вошла?

— Ты же сам мне ключ дал, — буренка шаловливо стрельнула глазками, облизав меня плотоядным взглядом, — Не помнишь, что ли?

— Не помню, — честно признался я, — После больницы сам не свой.

— Ничего, — снова заворковала пухлышка, — Сейчас я тебя вылечу.

Она резко сбросила с себя халатик, эротично изогнувшись. Под ним не оказалось ничего. Совсем ничего, даже трусиков. Фигура у девушки оказалась вполне соблазнительной, несмотря на полноту. Широкие бедра, вздернутый массивный задик, даже некоторое подобие талии наметилось. Просто в одежде она казалась плотнее из-за ширококостного сложения.

— Хочешь меня? — спросила шалунья, взявшись ладонями за груди и сведя их вместе.

Я заворожено, как кролик на удава, смотрел на огромные шары, украшенные коричнево-розовыми ареолами сосков. Лежавшее на ногах одеяло немного поднялось, выдавая меня с головой.

— Хочешь, — удовлетворенно улыбнулась мадама, и со скоростью ядра выпущенного из пушки, рванулась вперед.

Глава 6

Я лежал на спине, бездумно уставившись в потолок. Рядом на бочку примостилась довольная полненькая нимфа. Её пухлая ручка нежно гладила мою грудь. Меня одолевали смешанные чувства. Как говорило армянское радио, это когда теща летит в пропасть в твоем новеньком «мерседесе АМГ». Мне никогда не нравились пухлые дамы с объемными формами. Всегда предпочитал стройных девчонок с модельными данными. И моя Маша, когда я с ней познакомился, тоже была такой: эффектной блондинкой с длинными ногами, тонкой талией и аппетитным бюстом второго размера.

Но эта страстная фемина, набросившись на меня как кот на валерианку, и устроив дикие скачки в разных позах, невольно завела, и ещё как. Мы занимались любовью так страстно, что на нас упал ковер со стены, и чуть не посыпалась штукатурка. И поэтому ощущения у меня двойственные. Я, наконец, дорвался до женского тела и снял напряжение. Но при этом чувствую себя, как будто меня жестко поимели.

И мурлыкающая рядом толстушка, царапающая грудь коготками, с одной стороны возбуждает, а с другой, вызывает опасение. Такой только дай волю, затрахает так, что импотентом можно стать.

— Ой, мне ещё суп надо варить, — спохватилась мадам, — Витька сегодня на обед может забежать. Работает же рядом. Пойду я, пожалуй.

Нимфа звонко чмокает меня в щечку, страстно шепчет «ты был великолепен», вскакивает, быстро облачается в халатик и покидает комнату.

После неё поднимаюсь я. В нашем холодильнике обнаруживаю связку розовых сосисок в целлофановой пленке и десяток яиц. На скорую руку делаю себе яичницу, завтракаю, быстро одеваюсь, сгребаю всю имеющуюся наличность и выхожу на улицу.

Улица встречает меня солнечной погодой, небольшим игривым ветерком и традиционной кучкой оживившихся при виде меня бабушек.

— Здорово, принцессы. Чего так смотрите, влюбились? — с невинным видом спрашиваю у престарелых дам.

Бабушки возбуждаются, и взрываются потоком возмущенного чириканья.

— Ах ты, охальник, морда развратная!

— Иди отсюда, рожа бесстыжая, ишь чего удумал, влюбились в него, кобеля облезлого!

— Принцессами обзывается, сволочь! Сталина на вас нет, паразиты! Нехристи окаянные!

— Ишь, в брючки вырядился, футболку срамную нацепил с коричневой страхолюдиной!

— Петровна, да це ж Мишка Олимпийский. Ты чего совсем в маразм ударилась, старая?

— Вот я и говорю, страхолюдина мохнатая! Морда больше тела, лапы от хомяка присобачили, пузо втянул, а жопа-то огромная и выпяченная как у Надьки с пятого подъезда. Рахит какой-то.

— Сама ты рахит, Петровна. А Мишку нашего не замай!

— Я вас тоже люблю, дамы, — приветливо машу рукой разговорившимся старушкам.

Бабули продолжают бурчать, но я их уже не слушаю. Выхожу на улицу, останавливаю пожилую женщину в блузке и длинной юбке.

— Подскажите, как пройти или проехать к рынку? Мне цветы нужно купить.

— Ехать никуда не нужно, тут недалеко. Идете прямо до перекрестка, потом сворачиваете налево, ещё буквально сто метров проходите, там рынок и будет. А цветы продают в небольших павильончиках у входа, — приветливо отвечает женщина.

— Спасибо, — вежливо благодарю даму и продолжаю путь по указанному маршруту.

Прохожусь по павильонам, носатые торговцы в больших блинах-кепках зазывают к себе.

— Эээ, дарагой сюда иди, у меня лучшие розы, бутончики тугие. Когда расцветут, такая красота будет. Твоя девушка довольна будет, любить тебя горячо станет, да.

— Слушай, тюльпаны надо? Только что привезли. Свежие, как утренняя роса.

— Мои цветы лучшие, мамой клянусь. Нигде таких не найдешь, да. Проходи дарагой, выбирай, что захочешь, хорошую скидочку дам.

Захожу в один из павильонов. Торговец — небольшой восточный мужчина с усами, начинает суетиться возле меня.

— Кому цветы купить хочешь? Маме, любимой, коллеге, родственнице? Для любой женщины букет подберем. Вот тут гвоздики есть, розы, тюльпаны, всё, что твоей душе угодно.

— Моей душе угодны розы. Нужен букет из трех штук. Сколько?

— Эээ, пять рублей, — быстро нашелся торговец.

— Два, или я к твоему соседу сейчас пойду.

— Эээ, без ножа режешь, — стонет продавец, — Ладно, только для тебя, три рубля. Меньше не могу, правда.

— По рукам, — передаю ему деньги. Выбираю три темно-бордовые розы. Торговец суетится, заворачивая их в прозрачную упаковку и перевязывая алой ленточкой. Тугие бутоны только начали распускаться, на лепестках прозрачными жемчужинами сверкают капельки воды. От цветов идет еле уловимый нежный аромат.

Прощаюсь с торговцем, предлагающим «захадыть ещё», и отправляюсь в обратный путь.

Через двадцать минут я уже стою перед дверью, оббитой черным дерматином и с ромбической железной табличкой с цифрой «160», прикрученной сверху. Руку с цветами предусмотрительно прячу за спиной. Вдавливаю палец в кнопку звонка. Пронзительное верещание напоминает приглушенный вой сирены.

Глазок темнеет. Меня несколько секунд рассматривают, потом дверь открывается. Передо мною стоит невысокая коренастая девушка. Симпатичная с длинными темно-русыми волосами, но не в моем вкусе.

— Привет, — вежливо здороваюсь с девушкой.

Зина смотрит на меня, и у неё на лице расцветает искренняя улыбка.

— Привет, Мишка, тебя уже с больницы выписали? Здорово, я так рада, что ты вылечился.