Обещанная ему (СИ) - Вебер Софи - Страница 33

— Да, конечно, — наконец, произносит он. — Можете погулять.

Я с трудом заставляю себя сглотнуть. Он разрешил. Разрешил. Разрешил. Я не могу в это поверить и ем дальше, стараясь вести себя, как и прежде.

— Ты же не против, дочка? — спрашивает у меня.

— Нет, если ты позволишь, папа, — мне кажется, что наигранность наших отношений заметна Олегу, но мужчина лишь улыбается.

Папа заметно расслабляется, слыша мою наигранную речь. Ему, видимо, нравится, мой ответ, потому что когда Олег просит разрешения прогуляться после ужина, папа дает согласие. И просит привести меня домой в целости и сохранности. Я же ухожу переодеваться. Надеваю удобные черные брюки и блузку, осматриваю себя и мотаю головой, переодеваясь в платье. Да, так лучше. Я выгляжу женственнее и привлекательнее, правда, каблуки так и не могу заставить себя надеть, поэтому обуваю лаковые кроссовки.

Спускаюсь вниз и с удивлением отмечаю, что папа не приставляет охранника, хотя по идее, должен. Он настолько доверяет Олегу? Хотя почему нет, ведь он собирается выдать меня за него замуж. Мы садимся в машину, мужчина дает знак трогаться и как только мы выезжаем, расслабляется, ослабляет галстук, снимает пиджак.

— Прости, — с улыбкой говорит он. — Не люблю эту парадную одежду.

Не могу сдержать улыбки. Я тоже не люблю. Терпеть не могу платья в пол, высокие каблуки, вся эта жеманность не для меня. Я улыбаюсь, когда мужчина садится в полуоборота ко мне и не без интереса рассматривает.

— Я удивлен, что ты согласилась. Я шел на ужин обсудить дела, а нашел жену.

— Удивлены?

— Можно на “ты”.

— Хорошо. Удивлен?

— Если честно, больше тому, что твой отец не приставил к нам охрану. Да и слежку тоже. Он смотрит в зеркало заднего вида и кивает, будто подтверждая свои убеждения.

— Я тоже удивлена.

— Тебя не выпускают, верно? Ты сидишь закрытом в доме.

— Не то, чтобы… — хочу оправдаться, но когда понимаю, что он спрашивает не без участи, передумываю. Надавить на жалость — отличная идея. — Да, не выпускают. Чувствую себя пленницей.

Он кивает. Впервые я чувствую себя спокойно и даже безопасно. Не знаю почему, но мне кажется, что Олег более чем хороший. Он вряд ли закроет свою жену дома, не позволит ей видеться с подругами и ходить в рестораны, кино, кафе, по магазинам. Он ведь нормальный?

— Куда мы едем? — с интересом спрашиваю его.

— Тебе понравится, Вика, — серьезно говорит он. — Очень сильно понравится.

Я лишь пожимаю плечами. Не понимаю, как он так быстро смог запланировать что-то для меня, но он это сделал. И сейчас я рада поехать куда угодно, лишь бы не сидеть дома. И не видеть отца.

Мы приезжаем куда-то на край города. К небольшому парку, рядом с которым стоит частный дом. С удивлением отмечаю, что мы направляемся прямо к нему. Он небольшой, одноэтажный, даже слегка хлипкий. Уже у порога я задумываюсь, куда меня привезли, но подумать не дают. Олег хватает меня за руку и буквально впихивает внутрь, захлопывая дверь. Я же привыкаю к тусклому освещению и осматриваюсь. Комната обставлена небогато и даже слишком просто. Раскладной диван, столик, пушистый ковер. Довольно уютно и…

Я теряю дар речи, когда вижу широкие плечи, узкую талию и бедра, ведущие к тренированным ногам, которые обтянуты сейчас темными джинсами. Не могу поверить глазам и моргаю несколько раз, чтобы сбросить мираж, но он не проходит. Ахмед действительно стоит передо мной, всего в паре метров. К нему буквально рукой подать, но меня будто прибили к полу.

Я, кажется, даже не дышу, настолько не верю, что все происходящее реальность, а не мираж. Он поворачивается, а я замираю. Теряю дар речи, потому что он изменился. Почти до неузнаваемости. В нем нет прежней нежности и боязни спугнуть меня, о будто вдруг понял, что это не работает и решил идти другим путем. Напористым, напролом, решив, что нежность и обаяние больше не работают. Хотя, он и так никогда не был джентельментом.

Стал более жестким и с диким взглядом, злым, непонятным. Если раньше я боялась его, то сейчас дрожь распространяется по телу, и я никак не могу взять себя в руки. Мне страшно. По-настоящему. Я не знаю, что он сделает со мной, хотя хотела увидеться с ним так давно. Мечтала об этом, грезила.

Любимые глаза смотрят на меня так, что кровь стынет в жилах. Я любуюсь его лицом, крепким телосложением и стараюсь запомнить его, потому что не знаю, смогу ли увидеть его еще раз. Будет ли у нас шанс остаться наедине, смогу ли я посмотреть на него вот так, вблизи. Если нет, я буду рисовать тот образ, который вижу сейчас, в мечтах, еще не один год.

Ахмед делает несколько шагов. Преодолевает разделяющее нас препятствие и сгребает меня в охапку. Я забываю об Олеге, о том, что мы в комнате далеко не одни. Чувствую его запах, теряюсь в мужском магнетизме и едва сдерживаюсь, чтобы не потянуться к нему и не попросить поцелуя. Он делает это сам. Накрывает мой рот губами и с диким голодом требует свой поцелуй, вырывает стон откуда-то из горла и рычит, как зверь, добравшийся до своей добычи.

Глава 42

Виктория

Я не верю, что это не сон. Не действие какого-лекарство, которое отец приказал ввести мне. Я прокручиваю в воспоминаниях момент, когда мне что-то колят, но ничего подобного нет. Все указывает на то, что происходящее не сон, а реальность. Что делает Ахмед здесь? И почему мой будущий муж привез меня к нему и сейчас стоит в стороне и не пытается ничего сделать?

— Что с тобой? — Ахмед отстраняется и обхватывает мое лицо руками.

Он так близко. Так чертовски близко, что я забываю, как дышать. Как сделать вдох и насытить организм кислородом. Сейчас эта простая задача кажется мне непосильным трудом.

— Вика.

— Извини, — наконец, выдаю я.

— Что с тобой?

— Все в порядке, — шепчу. — В порядке. Как… почему я здесь? Как ты тут оказался?

Вопросы следуют один за одним, но мне нужно знать наверняка. Что человек, который привел меня сюда, на самом деле его знакомый. Или подчиненный. Кто угодно. Я не хочу, чтобы отец узнал о нашей встречи, а ведь по-другому и быть не может. Он обязательно узнает.

— Олег из моих людей, — произносит Ахмед. — Он пользуется доверием твоего отца. Это отличный шанс забрать тебя у него.

— Забрать? — непонимающе спрашиваю.

— Ты же не думала, что я оставлю тебя с отцом? А сын? Он же не будет расти без матери?

При упоминании сына, сердце в груди начинает биться чаще. Я нервно дергаюсь и смотрю на Ахмеда. Он намеренно вспоминает о сыне, а мне большего и не нужно, я киваю, желая, чтобы мужчина понял, что мне важен мой малыш.

— Я привез его, — спокойно произносит он. — Хочешь увидеть?

— Да, — слезы льются из моих глаз, когда я вижу пожилую женщину, несущую маленький сверток в руках.

Я протягиваю руки и беру малыша, хотя жду, что Ахмед запретит. В теории, он может, ведь он не знает, почему я оставила его и вернулась к отцу. Он ничего не знает о том, что со мной было. И это ужасает меня. Мы виделись в последний раз, когда у нас все было хорошо.

Ибрагим смотрит на меня, морщит носик, будто принюхивается и пускает бульки изо рта. Лучше зрелища я, пожалуй, и не видела. Смотрю на малыша и не могу поверить, что как-то жила без него. Существовала, но ведь не умерла, не сошла с ума от разлуки, а материнский инстинкт подавила вместе с молоком.

— Вика, — голос Ахмеда звучит, как из тумана.

Я ничего не слышу и не вижу вокруг, кроме своего малыша. Не хочу никуда возвращаться и ехать. Пусть меня оставят в покое.

— Вика, — Ахмед аккуратно трогает меня за плечо, и я поднимаю на него взгляд. — Идем, сядешь. Ты едва на ногах стоишь.

Я повинуюсь, иду следом за мужчиной и присаживаюсь на диван, не выпуская сына из рук. Он прекрасен: черные глазки-бусинки, пухлые розовые щечки, маленькие ручки, уже уверенно хватающие мои пальцы и курносый носик. Сын похож на своего отца и немножко на меня: длинными ресницами с изгибом, посадкой глаз и формой ушной раковины. Я намеренно исху с собой сходство, чтобы потом воскресать воспоминания о малыше в мыслях.