Открытие Вампиров (СИ) - "Vi Francess" - Страница 46

Я потерял её, забралась в мою голову голодная крыса.

Моё сердце упало. Мне стало всё равно, что происходит там, на горе. Кто выиграет, а кто отпразднует победу. Ко мне подползала пустота, разъедающая изнутри. Я виновен! Я оставил её!

Я поднял голову к небу и заорал. Что было мочи! Я просто кричал! Кричал и прижимал её к себе. Мою… безмерную и безвозвратную любовь. У меня забрали её, забрали! Мою боль мог не слышать только глухой. Казалось, мой вопль затмил небо или же оно отступило, не желая допустить такой дерзости.

— Прости… прости меня. — я безысходно и в отчаянии впился клыками в её шею. — Прошу… прошу… — молил я, продолжая оставлять укусы на её нежной коже, но отчётливо понимал, что всё кончено.

— Элб! Элб! — тонкие руки упали мне на плечи, в попытке оттащить. — Прекрати! Что ты делаешь?

Я немного пришёл в себя и ужаснулся. Не помня себя, я почти искромсал шею Миры. На ней почти не осталось живого места.

— Элб, она мертва. — по лицу Сив катились слёзы, её голос был сдавлен, глаза широко распахнулись от страха. — Боже, мне так жаль! — искренне воскликнула она, закрывая рот ладонью. — Мрази! Выродки!

— Что мне делать, Сив? — в душе воспылал огонь.

— Ты должен отомстить за неё! — произнесла она, и я понял, что хочу убить каждого кто приложил к этому руку, а потом и сам отправлюсь за ней.

Глава 32. Место воспоминаний

Таков мой конец?! Бессрочные скитания во тьме? Ни дуновения ветерка, ни единого постороннего звука. Я слышала только своё прерывистое дыхание. Расправив руки в стороны, развернулась вокруг своей оси, но не встретила опоры. Куда же я попала?

Я двигалась очень медленно, не опуская рук, безустанно ощупывая тьму, что поглотила меня. Вдруг мои пальцы коснулись чего-то твёрдого. От неожиданности я отдёрнула руку, но тотчас же вернула её обратно. Предмет оказался гладким, с многочисленными впадинами и резкими выпуклостями. Было ощущение, что я касаюсь какой-то резной стены. Я припала ближе, обследуя находку уже двумя руками, и вскоре наткнулась на продолговатый предмет! Конечно, это ручка! Значит, передо мной вовсе не стена, а всего лишь на всего дверь! Забыв об осторожности, я со всей силы потянула её на себя.

В нос ударил резкий запах благовоний. Моему взору открылась небольшая комнатка. Подкосившийся табурет, на котором догорала одинокая восковая свеча, находившаяся в бронзовом подсвечнике. Потрёпанный ворсистый коврик, судя по всему когда-то принадлежавший шкуре дикого оленя или другого парнокопытного зверя. В левом углу я заметила ещё один проход, с грубыми косяками и без двери. Оттуда доносился слабый шорох.

Стоило мне пройти арку, разделяющую комнаты, к горлу подкатила тошнота и я отвернулась, закрыв ладонью рот. Два безжизненных тела лежали на полу. Шея несчастных была жестоким способом изодрана. Длинные, задетые сединою волосы, слиплись на лице женщины в засохшей крови. Второй, мужчина, лежал с открытыми глазами, в которых навсегда потух свет. Пересилив себя, я всмотрелась в его глаза и словно онемела. Пусть блеск в них больше и не отражался, но цвет, подаренный им при рождении, сохранился. Янтарный! Немыслимо!

Дальний угол продолговатой комнаты был скрыт за плотной тканевой ширмой. На ней выросла крупная тень и послышался плеск воды. Несомненно, тень принадлежала мужчине. Склонившись над глубокой ёмкостью, он подносил ладони к своему лицу, — умывался. Обойдя тела погибших, я подошла к ширме, заглядывая за неё. Широко расправив плечи, мужчина поиграл мускулами. Затем повернулся так, что предоставил мне возможность взглянуть на его профиль.

— Боже… — прошептала я, делая шаг назад.

Я уже было подумала, что он меня заметил, так как его глаза стрельнули в мою сторону, но он прошёл мимо, словно что-то привлекло его внимание. По деревянным половицам он направился в тёмный коридор, проложивший путь ещё в одну из комнат дома с приоткрытой дверью. Однако, целью мужчины она не являлась. Он присел на корточки чуть дальше. Теперь я увидела ещё одно тело, лежащее на полу и сжатое в комок. Вот что привлекло его внимание: слабое дыхание жертвы, обозначающее, что душа всё ещё боролась за жизнь в этом маленьком теле. Эта была девочка лет двенадцати. Её шея была истерзана меньше, чем у тех мужчины и женщины.

— Что ты собрался делать? — дрожащим голосом обратилась к мужчине, но он меня не слышал. Было ли это видение прошлого?

В руке у мужчины возник белый платок. Он особенно нежно принялся протирать кровь с шеи девочки. В этот момент до моего слуха донеслись тихие постанывания. Они шли прямо из-за двери. Я уже поняла, что это за место и кем были все эти люди. И уже знала, что ждёт меня за этой дверью.

Элб сидел на полу, облокотившись спиной о стену. Ноги его были согнуты в коленях. Голова высоко запрокинута вверх. Глаза были закрыты. Его лицо было перекошено от мучений. Капли размером с градины, проступили на лбу. Он вздрагивал и время от времени жалобно поскуливал. Он прибывал в лихорадочном состояние. Но что я могла сделать, находясь здесь в качестве призрака?

Дверь резко распахнулась и на пороге появился Роберто. Глаза его горели от восторга. Он спешно опустился к Элбу, поднося к лицу обильно пропитанный кровью платок и, небрежно размазывал кровь на его губах и подбородке, затем принялся натирать ему руки, оставляя на коже алые оттенки. Потом он снова поднёс платок к его губам, выжимая остатки. Элб облизнул губы, его глаза приоткрылись.

— Что же ты наделал, сынок? — прошипел Роберто, обхватывая его лицо, крупными ладонями. — Я же предупреждал, что тебе нельзя возвращаться домой…

— Что? — болезненно выдавил Элб, гримаса ужаса и страха осели на его лице.

— Нужно уходить, — скорчился в притворном сожаление Роберто. — Назад уже сделанного не воротишь…

Роберто помог подняться Элбу на ноги. Я последовала за ними. Элб свалился на колени рядом с младшей сестрой, на его глазах проступили слёзы. Он отрешённо замотал головой. Девочка уже была мертва, а на её шеи образовались новые рваные раны.

— Я не мог… не мог…

— Обращённые вампиры не могут контролировать свой голод… не могут сознательно… — Роберто положил руку на плечо Элбу. — Мне жаль…

— Ты лжец! — завопила я. — Не верь ему, Элб! Ты этого не делал!

Мои слова никто не услышал. Они смешались с пустотой и в ней же растворились.

Элб замер над телами своих родителей. Он был потрясён увиденным. Именно в этот момент в его глазах вспыхнули огни ненависти. Он возненавидел себя. Роберто лишь прикрылся его состоянием после обращения. Не желая делить ни с кем своего "новорождённого ребёнка", он убрал с дороги самое важное, что у него было: родителей и сестру. Роберто верил в то, что теперь Элб последует за ним, а тот в свою очередь станет для него единственной семьёй. Элб был потерян, расстроен и зол. Он был не способен трезво оценить ситуацию и сопоставить цепочку событий. Ему нужна была помощь и защита, что именно тогда, в прошлом, мог предоставить ему Роберто. Он не желал даже попытаться вспомнить как всё произошло, напрочь стирая всю свою прошлую жизнь. Роберто внушил ему свою правду и Элб впитал её.

Когда дверь за двумя вампирами закрылась, я так и осталась стоять в оцепенение. Как легко Роберто мог контролировать чужую волю. Как правдоподобно он всё преподнёс, но оставил своему "ребёнку" тяжелейшую рану на сердце. Почему я всё это увидела? Смогу ли я как-то сообщить ему о своём визите в самый страшный момент его прошлого? В следующею минуту дверь воспламенилась. Огонь медленно обгладывал деревянное строение: не торопясь, будто наслаждаясь.

— Прости, что тебе пришлось увидеть всё это своими глазами.

От страха, я отпрыгнула в сторону, чтобы оказаться подальше от того, чьи слова донеслись из-за спины. На меня смотрели большие небесно-голубые глаза. В них отражалась печаль с нотками не примирения.

— Рокс… Роксолана?!

В один миг всё утонуло во тьме. Больше не было старого бревенчатого домика, прогнивших половиц и… что самое главное запаха смерти. Да, я снова оказалась заложницей непроглядного мрака, но отчётливо могла видеть себя и девушку в белом плаще с капюшоном, из-под которого опускались длинные угольные локоны. Она вела меня под локоть, словно видела спрятанную от моих глаз дорожку. Она ступала уверенно с высоко поднятым подбородком и была крайне задумчива.