Вестники Осады - Голдинг Лори - Страница 74

Как магистр войны он должен был проверить замыслы Откровения точно так же, как Гор бросит Ему вызов в реальной жизни. Если он не…

– Я не могу сделать это, – сказал он, выпрямившись и убрав руки от доски.

– Что ты можешь мне дать? – спросил Откровение, снова положив руки на колени и вернув внимание на Сигиллита.

– Свою жизнь.

– Ты уже сделал это.

– Мою смерть, если Вы хотите быть педантичным.

– А что насчёт души?

– Вы говорили, что такой вещи не существует.

– У нас мало времени, так что позволим себе немного метафизических обобщений. Чего стоит для тебя твоя душа?

– Я всё ещё не понимаю вопроса. – Чувствуя себя неловко под взглядом повелителя, Малкадор снова посмотрел на доску. – Я не могу играть как Гор, я не обладаю его умом и мотивацией.

– Тогда я помогу тебе. – Откровение протянул руку в коробку для игры, и когда Его пальцы показались снова, то сжимали новую фигуру, которую Малкадор никогда раньше не видел. Она выглядела, как паяц из самых древних дней, включая глупую усмешку. Настоящие крошечные колокольчики на колпаке зазвенели, когда Откровение встряхнул её:

– Это ты, Малкадор. Шут. Я использовал тебя тысячи лет для достижения собственных целей и, в конце концов, не задумываясь, избавлюсь от тебя.

– Я знаю, что Вы делаете, – сказал Малкадор. – Вы хотите разозлить меня, как Гора.

– Ты существуешь только для воплощения в жизнь моих амбиций, мозоль на пальце ноги истории и ничего больше, – продолжил Откровение, ничем не показав, что хотя бы услышал сказанное Малкадором. – Ты всего лишь невидимый неприметный первый камень в здании, которое станет моей немеркнущей славой. Я лгал тебе с самого начала, и всё, во что ты веришь обо мне, о вселенной и о месте в ней человечества – выдумка. Я манипулировал тобой, плохо обращался, и избавлюсь от тебя без малейшего сожаления. Любой из моих легионеров уделяет больше внимания болту, которым стреляет, чем я тебе, Малкадор.

С трудом сглотнув, регент напомнил себе то, что сам только что сказал – Откровение пытался спровоцировать его на эмоциональный ответ.

И всё же посмотрев в глаза Откровения, он увидел только непримиримую и непоколебимую истину. Он никогда не питал мечты о славе и даже не имел амбиций светской власти, но Малкадор считал себя ценным. Черпал ли он силы из того, что был помощником и… советником величайшего интеллекта, когда-либо созданного человеческой расой? Содействовал самому психически одарённому из всех родившихся живых существ? Стал соратником бессмертного, который прожил тысячу жизней?

– Вижу, ты начинаешь понимать. – Намёк на усмешку появился на лице Откровения. Он указал на расставленные фигуры. – У меня забрали сыновей, нашёптывали им чёрные мысли во время путешествия. Искушение. Ложь. Пропаганда. Скажи мне, Малкадор Сигиллит, сколько раз ты сопротивлялся соблазнам нашего врага?

Регент не ответил, потому что Тёмные Боги никогда не пытались повлиять на него. Порой, в том числе и совсем недавно, они искали его смерти, но в этом он был не одинок.

Жестокий резкий смех заставил его вздрогнуть:

– Ты считал себя слишком верным? Свою веру в меня непоколебимой? Они не пытались переманить тебя, потому что тебе нечего им предложить.

– Я многое создал для Вас, и во имя Вас, – нерешительно ответил Малкадор, пытаясь привести мысли в порядок. – Без моих усилий не было бы Империума.

– Во имя меня. – Никогда эти три слова не звучали презрительнее. – Ты – повелитель сборщиков налогов и клерков. Без тебя не было бы Империума? Ты хотел сказать, Малкадора не было бы без Империума. Какой смысл был бы держать тебя без бесчисленной армии бюрократов, на которую ты опираешься? Даже мои летописцы – поэты и пиктографы – больше помогли Великому крестовому походу, чем ты.

Он почувствовал, как слеза скатилась по щеке, всё тело дрожало от стыда. Малкадор с тихой мольбой посмотрел на Откровение и был вознаграждён высокомерным вздохом.

– Некоторые называют тебя моей левой рукой. – Откровение поднял пять пальцев и пошевелил ими. – Это верно. Ты всегда был всего лишь продолжением моей воли. Я генерирую мысль – и ты действуешь. Меня не волнуют надежды и страхи моего мизинца и тем более твои.

Малкадор открыл рот, но не смог придумать, что сказать.

– Не смотри на меня, как какое-то послушное жвачное животное. Ты сказал, что боишься подвести меня, но правда состоит в том, что ты знаешь, что уже подвёл. Ты не можешь даже заставить себя ненавидеть меня, хотя именно это мне и нужно.

Откровение отбросил фигуру в сторону. Она врезалась в стену. Он даже не посмотрел на разлетевшиеся осколки.

Не было ни малейшего намёка на раскаяние в Его пристальном взгляде.

Малкадор посмотрел на осколки Шута. Предательство скользнуло раскалённым ножом в его грудь. Огонь рос и воспламенил гнев. И одна мысль пылала ярче всего: Откровение думал, что что-то из сказанного Им его волновало.

– Я никогда не питал амбиций и не искал славы, – проворчал регент, протянув руку к Королю Ничего. Он толкнул его прямо к Ангелу, защищавшему домашние клетки Императора. – Вы стремитесь ранить несуществующую гордость. Но Вы думаете, что она есть, и это Ваш позор, а не мой. Именно Ваша гордость погубит всех нас, а не моя.

Он перевернул верхнюю карту. Раскинувшаяся на её поверхности картина показывала гору тел с гончей на вершине, чья морда покраснела от крови.

– “Резня”, – выплюнул Малкадор.

Всякая видимость сочувствия исчезла, и следующие ходы Малкадора стали быстрыми и целеустремлёнными, он успешно наступал на Откровение, жертвуя фигурами в случае необходимости. Пока регент жёстко давил, Откровение с отсутствующим выражением на лице лишал его контроля над фигурами, уводил их с запланированных курсов и даже направлял друг против друга, своевременно разыгрывая “Междоусобицу”.

Потеряв контроль над Совершенством, Малкадор ответил картинкой плачущей матери:

– “Невообразимое страдание”, – объявил он, потрясённый удовлетворением, которое почувствовал, когда Боевой Ястреб покинул позицию рядом с Несокрушимым Бастионом. Он и в самом деле хотел выиграть и показать лживость притворной непогрешимости Откровения.

И всё же, как бы сильно он не старался получить подавляющее преимущество на базовых позициях Императора, казалось, что его противник всегда имел в запасе карту, чтобы ввести фигуру в игру с других клеток на доске. Ход за ходом кольцо атакующих фигур выстраивалось позади позиций Малкадора: Прожорливый Волк, Некоронованный Монарх и Обоюдоострый Клинок приготовились нанести удар.

– Я выигрываю на своём следующем ходу, – объявил Откровение, положив карту “Спасение” перед регентом. Малкадор посмотрел на изображение на цветном кристалле, очень похожее на Робаута Жиллимана.

– На следующем ходу слишком поздно, – ответил Малкадор, он нахмурился, понимая, что собирался сделать. Он прошептал слово, когда перевернул карту с изображением окровавленного белого пера. – “Жертва”.

Дрожащими пальцами он взял Ангела и убрал с доски, оставив брешь в защите Откровения. Он сжал другую фигуру, собираясь поставить на эту клетку. Фигуру, которую он придерживал именно для этого случая. Последнее, что у него оставалось, хотя именно её Откровение первым пустил в ход.

Повелитель Сердец.

– Подожди.

Единственное негромкое слово остановило Малкадора так же уверено, как проревевшая команда. Всё ещё сжимая Повелителя Сердец, готовый объявить о победе регент взглянул на Него.

Откровение смотрел на Малкадора, впившись взглядом тёмных глаз. Регент не был уверен, что видел там, кроме крошечных отражений самого себя, осунувшегося в тени капюшона, со щеками блестящими от следов слёз.

– Я выиграл… – прохрипел Сигиллит, но когда он переключил внимание на доску, собираясь поставить Короля Сердец, другая фигура оказалась на месте, которое он собирался занять.

Шут.

– В древние времена Шут мог говорить что угодно и кому угодно, по крайней мере, теоретически, – произнёс Откровение. Он улыбнулся, и теплота хлынула в Малкадора, но затем и улыбка и непродолжительная надежда регента потускнели. – Задачей Шута было напоминать королям и королевам, что они слабы, смертны и ничем не лучше остальных. Говоря языком более позднего времени, они существовали, чтобы рассказывать правду власть имущим, бросать вызов авторитетам и, самое важное, – покалывать тиранию.