Серые Ангелы (СИ) - Богатырев Александр Николаевич - Страница 61

Как оно часто бывает в жизни, одно событие, малозначащее с точки зрения попавшего под него, наслаивается на другое, такое же «незначительное», но после вдруг всё меняется. Да так, что и «не знамо за что хвататься и куды бечь», как сказал бы папаша Митяя.

Так и произошло с Митяем.

Тот день — День Понимания, стал для него рубежом.

Тем, по поводу которого он после мог сказать: «Это было до…» или «Это уже было после того дня».

Митяя часто прислуга посылала за продуктами в ближайшие лавки. Это считалось у них чуть ли не привилегией. Тем более, что его там хорошо знали, знали кому он прислуживает и обитательницу «дома генеральши»… побаивались. Были наслышаны о многих её «причудах» и приключениях что в городе случились. Так что обмануть или задеть мальца, имеющего за спиной такую опасную патронессу и в голову не приходило. Даже привечать старались.

— Смотри куда прёшь!

Резкий окрик от неожиданно вывернувшегося откуда-то типчика, вырвал Митяя из мира грёз. Он на него чуть не налетел, входя в лавку. И окрик изрядно нагнал страху.

Митяй аж присел с ужасом созерцая снизу вверх внушительную фигуру. Хотя внушительной она была только с его точки зрения — точки зрения подростка.

На улицу он вышел в сильной задумчивости. Что было для него не характерно. Всегда, на улице, он старался смотреть в оба. Чтобы не нарваться на «доброжелателей» из сверстников, чтобы не попасть под ноги вспыльчивому барину, который вполне мог и убить за «оскорбление».

Тем более, что был такой случай. Прямо у него на глазах. Сильно подвыпивший дворянин зашиб насмерть мальца, подвернувшегося ему под ноги, одним ударом кулака. Ясное дело, что барину ничего за это не было.

Да даже если бы и было… Умершего уже не вернуть. И на том свете ему уже всё равно. Но конкретно Митяю на тот свет очень не хотелось.

Поэтому только нетипичной рассеянностью можно объяснить то, что он столкнулся на входе в бакалейную лавку с этим, не броско одетым господином.

И ведь повод глубоко задуматься был! Да ещё очень серьёзный.

Последнее время ему не давало покоя ощущение, что он чего-то упустил или даже регулярно упускает. Чего-то не соображает, что надо бы сообразить и обязательно учитывать. Возможно его нервировал собственный «взлёт» — из нищего побродяжки, в питомцы такой сиятельной госпожи, как Натин Юсейхиме (иногда прибавляется «Аттала»). Или (что тоже возможно), изрядно нетипичное поведение самой госпожи.

Митяй чувствовал, что у Натин своя шкала ценностей, которой она строго придерживается. И эта шкала очень отличалась от той, к которой он привык — привык видеть в других господах.

Может потому, что его никогда ещё, никто из посторонних, из неродных, не воспринимал выше некоей вши под ногами. А тут… Из всего, что он видел, слышал, чувствовал, выходило, что его (его!) да и сестёр (что ещё более удивительно!) ставят выше даже других господ! Это даже пугало.

Ведь не зря тогда, когда он осмелился попросить Её, чтобы его, ничтожного, обучили драться, она аж вскинулась, услышав, что ему(!) могут некие угрожать!

Митяя аж передёрнуло, когда он вспомнил мелькнувший на лице Натин гнев.

«И как сказали-то (приказали ведь!): „Говори кто будет тебе угрожать, я с ним разберусь!“» — подумал он.

«Что же это получается-то? Меня и сестриц взяли и спасли. Меня посчитали достойным. А других, кто даже из высокого сословия, иногда и за людей не держат?! Как того, про которого судачат…».

Но тут, глядя на этого хамовитого господина, в нём вдруг взыграла гордость.

А что? Ведь если он у Самой госпожи Натин в питомцах и любимцах — пусть это другие от него шарахаются! Тем более, что сей прохожий явно не тянул ни на что более серьёзное как на мелкого мещанина. Да и то… С натяжкой.

— Это Вам, господин-хороший, стоит смотреть куда идёте! — вдруг дерзко заявил Митяй да так, что неизвестный опешил. — Я из дома Самой Пресветлой Госпожи Натин Юсейхиме Аттала!

Сказал и испугался.

Самым обычным сейчас должно было бы быть — взрыв хохота. Как со стороны этого незнакомца, так и наблюдающего из глубин своей «бакалеи», лавочника.

— Ух ты-ж какие мы важные! — неожиданно пошёл на попятную мещанин.

— Уж не того самого Митяя я вижу, а, Пахомыч? — бросил он через плечо бакалейщику.

— Тот-тот! — посмеиваясь отозвался торгаш похлопывая себя по жилетке, обтягивающей большое пузо.

Незнакомец хмыкнул и посторонился давая зайти Митяю в лавку.

— И что такое грозное есть в твоей госпоже, если ты ею нас пугаешь? — вдруг спросил он. — А вдруг окажется, что мы служим более сурьёзным господам? Что тогда?

Попытка запугать была явная. Да ещё в стиле уличной шпаны, которая очень любила козырять при первых поругиваниях, предшествующих драке, своими мнимыми и действительными родственниками — братьями, отцами и прочими. Кто по их словам «всем в морду даст», «зарежет» и так далее.

Но странное дело: эта фраза незнакомца вдруг стронула в голове Митяя целую лавину выводов и умозаключений.

Первое, что всплыло у него в голове, так это болтовня на странном языке, которым часто увлекались в его присутствии Натин и господа Эсторские. Они думали, что этот язык никому не понятен. И часто с их стороны звучали очень странные, а иногда даже пугающие фразы.

И раз в той болтовне, что он вольно или невольно подслушивал мелькнуло вообще что-то очень… пугающее.

Фраза была типа: «Не нужно пока никуда лететь за тысячи километров. Не нужно кого-то спасать. Оставь пока свои крылья ангела в шкафу!»

Полностью её Митяй не запомнил. Но она была именно такова по общему смыслу. Тогда он воспринял её как шутку господ. Он не раз слышал что-то подобное от других господ, когда они пытались выражаться «высоким штилем». Особенно в адрес предмета обожания. И этот предмет обожания всегда у них отождествлялся с ангелами: «Вы мой Ангел!», «Ангельский голосок» и так далее.

Но тут его осенило. Внезапно, и то, что когда-то ему сказала Паола и то, что он услышал недавно от самой госпожи Натин сложилось в целостную картину. Да, он поначалу, воспринял сказанное Паолой как сказку для маленьких. Ведь если посмотреть с её точки зрения, Митяй и был тем самым «маленьким», которым и должны рассказывать сказки. Но…

Он как-то раз осмелел и подобрался к такой страшной и гордой госпоже Паоле. Когда она была в хорошем расположении духа и спросил прямо — кто есть Барыня? Почему о ней говорят, что она Ангел?

Был тому повод: прислуга, Митяй уже и не помнил по какому поводу, назвала Натин «прямо Ангел какой-то!». Митяй запомнил. И Паола полностью «подтвердила» ему его подозрения. Да ещё и Легенду о Серых Ангелах рассказала.

Тогда он воспринял рассказ Паолы как шутку. Странную шутку в виде сказки.

Но сейчас!..

— Она Серый Ангел! Она даже по небу летать умеет! — выпалил он и глаза его округлились от благоговения.

Мещанин даже слегка опешил от такого напора.

Покачал головой не находя что сказать. Слишком уж неожиданным был сей выпад со стороны мальца.

То, что «госпожа Натин» умеет «летать по небу» новостью для расспрашивающего не было. Наслышаны как сия особа любит летать на пепелаце братьев Эсторских. Ещё том, первом, одноместном. И многие жители славного города Питера, видели её в небе.

Но именно для Митяя это была далеко не метафора и далеко не то, что подумал агент Охранки. А это был именно он. Служивый. Тот, кто был специально послан — «послушать что говорят про особу, известную под именем Натин Юсейхиме». Но он совершенно не ожидал встретить такое явное обожествление. Или может было бы точнее сказать «причисление к сонму ангелов»?

Словом, воспринял сей шпион всё услышанное как очередные бредни очередного мальца, наслушавшегося библейских сказок. Что, собственно говоря, было совершенно не удивительно. А весьма часто встречающимся. Но «Серые Ангелы»… Это уже было что-то! Было кое-что у господина Пирамидова на этот счёт.