Сфера Маальфаса - Долгова Елена - Страница 31

Посетители кабачка, обступив стол, за которым сидел ветеран войны с альвисами, жадно слушали, не желая пропустить какую-нибудь интересную подробность, хотя иным и раньше приходилось слушать рассказ бравого наемника.

– А главные?! Главные пещерные куда делись, Хайни?

Ладер отхлебнул из кружки и погладил изуродованное бугристым розовым шрамом ухо. От уха осталось совсем немного – так, пустяк – кусочек плоти величиной с дикий орех.

– Их к тому времени и след простыл, уж всяко награда-то не нашему брату рядовому досталась… Тьфу. Пещерные – они пустое место, не бойцы, сказано – или бегут, или числом берут. Но эти стояли крепко. Последний, у него еще ножны от кинжала были дорогие на поясе, странные такие ножны, как будто наши, столичной работы, так он вообще в озеро ушел.

– Так прямо и ушел?!! Ногами?!!!

– Ого-го!!!

– Видели мы таких!

– Не гогочите, вы, дураки, он просто в воду скакнул, когда ему, раненому, отступать некуда стало. Хотел я потом ножны эти с трупа снять на память, стало быть, но там чуть подальше от берега глубина страшенная, парень был в кольчуге. Так камнем на дно и пошел, только кровь в воде кругами разошлась. Ну да что о том говорить… – И авторитетно добавил, наливая себе новую кружку: – Собаке собачья и смерть!

Глава 15

Бегство

(Империя, Пещеры, вечер 24 – утро 25 января 7000 года от Сотворения Мира)

Нора еще раз попробовала подергать решетку, отсекшую отверстие, из которого шел свет, но та даже не шелохнулась – толстые железные прутья глубоко уходили в камень. Путь вперед закрыт, путь назад отрезан дверью, за которой – смерть. Девушка свернула направо в ответвление коридора, ведущее в темноту. Здесь она еще не была, отблески света становились все слабее, не горели факелы и лампы, осветительные ходы были, видимо, засыпаны землей. Тьма сгущалась, окутывала ее со всех сторон, в темноте раздавались странные звуки – шорох осыпающейся земли, осторожные шаги маленьких лапок. Пол был не очень ровный, но без стесанных сталагмитов, сухой, и уровень его постепенно повышался. Нора шла в темноте, держась правой рукой за стену, если стена кончалась, она старалась определить на ощупь, что это – новый коридор или вход в комнату.

Входы в комнаты она пропускала, в коридоры сворачивала. Два раза ошиблась, но, покружив в темном помещении и наткнувшись на брошенную утварь, быстро поняла свою ошибку. Через некоторое время коридор стал, кажется, расширяться, Нора интуитивно чувствовала вокруг себя и над собою обширное пустое пространство, несколько раз она больно ударилась о какие-то твердые предметы, может быть, доски. Потом наткнулась на что-то мягкое. Мягкое было чуть теплым, но неподвижным, Нору охватил невыносимый ужас, она закричала и рванулась прочь, снова споткнулась, упала, встала, опять побежала в темноте и бежала до тех пор, пока впереди не забрезжил свет. Она вырвалась наружу, продираясь сквозь кусты шиповника. Стало понятно, почему так долго был незаметен выход – на поверхности почти стемнело.

Слегка поблескивала и казалась жирной вода в озере. Белел разбитый и растоптанный лошадиными копытами лед. Высился крутой обрыв берега. Только сейчас Нора заметила, что потеряла сандалии и идет, ступая по замерзшей земле босыми ногами. У кромки воды застыло в неподвижности несколько тел, некоторые в доспехах имперских солдат, некоторые в латах подземной стражи, многие – в простой одежде альвисов. Одно из скорчившихся тел прижимало к груди другое – маленькое и такое же неподвижное. Нора отпрянула, ей показалось, что это старый Такхай с Даурой на руках. Она не стала больше смотреть, осторожно обошла тела и поднялась по тропинке на крутой обрыв.

Под светом ущербной луны расстилалась плоская равнина, покрытая кое-где кустарником и низкорослыми деревьями, сбросившими на зиму лист. Было тихо, холодно и пусто. Очень далеко мелькали синеватые огни, но определить, что это – пожар, мирный свет селения или факелы в руках солдат, не сумел бы никто. Ноги девушки совсем застыли, и она попробовала оторвать полосу от подола платья и обмотать их. Нет смысла идти куда-то по равнине. Нора подумала, что лучше всего вернуться на берег. Где-то там, дальше, вдоль озера, должны быть церенские войска. Там бароны, там сам император, там наверняка найдется кто-нибудь, кто поможет благородной наследнице Виттенштайнов вернуться в дом отца.

Почему-то Нора не успокоилась, она поняла, что боится снова увидеть оружие, доспехи, воинов. Почему? Ее отец носил доспехи, на стенах замка, где она провела детство, висело оружие. Может быть, дело в окоченевших телах, которые лежат там, внизу, и между которыми придется пройти? Холодно, так холодно. Нора подумала о сестре. Как такое возможно? Она твердо знала, что Хильда навсегда ушла в Обитель и стала одной из Молящихся. Лишь год прошел после ритуала пострижения, Нора видела, как за сестрой захлопнулись бронзовые ворота. Как сестра могла очутиться здесь?

Девушка попробовала вспомнить ритуал Прихода в пещерах. Что там было… Толпа, шествие, пение, жертвоприношения, саркофаг… Что-то знакомое было в нем, на крышке – треугольник, вписанный в круг… Символ, выбитый на воротах Обители! Так что – все Молящиеся – это… Но как? Почему? Как они могут из одного места перенестись в другое? Да еще и забыть все – и род, и честь, и святую веру, и самое свое имя? Святой Регинвальд, покровитель, спаси! Если она расскажет о такой мерзости, никто не поверит, ее запрут в дом безумия, отец отречется от дочери. Лучше молчать. Она просто не помнит всех ужасов, увиденных в отвратительном Hortus Alvis. Никто не упрекнет в этом чудом спасшуюся Алиенору.

Нора, приняв решение, сразу успокоилась и принялась осторожно спускаться вниз, обратно к берегу. Сейчас она окажется внизу, осторожно обойдет тела, ни к чему глядеть на мертвых. Мертвые идут своими тропами за Грань, а живые должны жить. Потом нужно пройти по берегу, но ничего, она столько прошла, пройдет и еще немного…

– Стой!

– А!..

Кто-то рукой в кожаной перчатке схватил Нору сзади за шею, второй ладонью зажав ей рот.

– Кто это, Лакомка?

– Девка из нижних. Развлечемся?

– Сам развлекайся. Они там, внизу, все больны. Этим самым.

– Чистоплюй ты, Хайни Ладер, тебе надо было податься в попы.

– Лучше посмотри, может, у нее что ценное при себе есть.

– Ничего у нее нет – оборванка.

– Не скажи. Даром что оборванцы, но у них там, в пещерах, бывает кое-что интересное, надо только знать, где искать.

– Тогда давай у нее же и спросим.

– Стоит ей только рот освободить – заорет. Или наш сержант появится и будет нам взбучка за отлучку, или ее сородичи недобитые прибегут.

– Не трясись. Наш сержант далеко, пещерных мы всех повырезали. А то давай свяжем и оттащим подальше, там и расспросим как следует.

Связанная Нора могла только биться и мычать. Сейчас негодяи унесут ее. Что делать? Придумать для них какую-нибудь сказку про сокровища? Освободившись от кляпа, назвать свое имя? Мародеры, пожалуй, не выпустят ее живой, испугавшись мести Виттенштайнов.

Нору какое-то время волокли по земле, потом бросили.

– Слышь, Ладер, сходи за дровами, вот хоть в кустах веток наломай.

– Сам иди…

Тот, которого звали Лакомкой, гадко выругавшись, отошел. Прошло довольно много времени.

– Эй, Лакомка! Рихард! Ты там спать лег, что ли? Тишина.

Посерьезневший Хайни встал и, обнажив меч, осторожными шагами ушел в темноту.

Послышался сдавленный крик. Потом что-то живое прижалось к Норе, тронуло ее за плечо, ей сначала показалось – собака, но потом она увидела бледное личико Тиви. Святой Никлаус! Откуда он взялся? Тонкие пальчики вытащили кляп, затеребили узлы на веревках.

– Что ты тут делаешь?

Мальчик что-то торопливо лепетал, но Нора не умела разбирать быстрой речи альвисов. Из темноты, от озера, шагнул мужчина, и Нора запоздало рванулась в сторону.

– Тихо, не кричи! Это я.