Могильный червь (ЛП) - Каррэн Тим - Страница 55

Он усадил платье за стол, повесив на свободное место, под бурные аплодисменты и улюлюканье дяди Олдена, смущенное согласие тети Лили и зловещее неодобрение матери Роуз.

- Ты не женишься на одной из своих бродяг в моем доме! И не в моем платье! Ты не посмеешь опорочить мои клятвы! Я такого не допущу! Вы слышите меня, мистер Генри Борден? Ты, черт возьми, хорошо меня слышишь? Только не в МОЕМ платье! Только не в МОЕМ доме! Это... это СВЯТОТАТСТВО! ЭТО БОГОХУЛЬСТВО, А ВЫ, СЭР, ВЫ, ПОЛЗУЧАЯ МАЛЕНЬКАЯ ЛИЧИНКА, ВЫ, СЭР, БОГОХУЛЬНИК!

- Браво! - воскликнул дядя Олден. - Первая горячая кровь в ее жилах, Генри, с той ночи, когда ты воткнул свой...

- Я не слушаю таких разговоров, - сказала тетя Лили. - Я отказываюсь.

Но было слишком поздно, Генри уже принял решение.

- Сегодня вечером, - сказал он, держа за руку последнее приобретение своей коллекции, - состоится свадьба. Мою невесту зовут Тара. И она скоро будет здесь. Так что ты продолжай дуться, мама Роуз, но мы собираемся пожениться. Слышишь, ты, высохшая старая пизда? Мы собираемся пожениться, и если ты не будешь относиться к моей невесте с уважением, я разорву тебя на части и позволю Червю поиграть с тобой!

- Ты не посмеешь!

- А ты рискни.

- Тара, да? Держу пари, Генри, она очень хорошенькая, - сказал дядя Олден, жадно причмокивая губами. - Даже лучше, чем этот маленький кусок... не то чтобы вы не привлекательны, мисс. Но без головы это действительно трудно сказать.

- Еще одна бродяга, - сказала мама Роуз. - Кладбищенская шлюха.

- Боже, Боже, - пробормотала тетя Лили.

Генри нахмурился.

- Не обращай на нее внимания. Она просто ревнует.

Дядя Олден разразился смехом, который эхом разнесся в гробовой тишине, как треск черного хрусталя.

- С тех пор, как ты перестал трахать ее, Генри, она превратилась в зеленоглазое чудовище.

Генри не обращал на них внимания, потому что они были старыми шелушащимися мумиями, выглядывающими из гниющих полосок марли. Что они знали о любви? Пусть глазеют, пусть глазеют, а еще лучше – пусть учатся. Он изливал свои чувства на безголовую женщину, притворяясь, что это Тара, лаская и целуя, прикасаясь и чувствуя, читая ее, как шрифт Брайля на надгробной плите, пальцы заняты, дыхание тяжелое, разум бунтует с образами брачного ложа.

- Я говорил тебе, что ты одержим Тарой, Генри. Она будет прекрасной невестой, - сказала Элиза. - Но тебе лучше быть осторожным, и ты знаешь почему.

68

Когда Тара отрыла могилу Маргарет, вонь отбросила ее обратно в траву, где она быстро потеряла свой обед. Задыхаясь, пытаясь вдохнуть, она поднялась на колени, вытирая желчь с подбородка. Она подождала, пока пройдет сухость, дрожа и потея.

Ты собираешься сдаться сейчас, когда находишься так близко к Лизе, что почти можешь протянуть руку и коснуться ее руки? Ты собираешься потерять самообладание из-за вони гниения? Как, черт возьми, по-твоему, должен пахнуть труп, пролежавший в земле два дня?

Ночь была прохладной, листья падали с деревьев, лес был за пределами утробы тишины. Ужас, который был почти неописуемым, охватил ее, когда она заставила себя опуститься в черную червивую землю и схватить первый из здоровенных мешков. Они казались жирными и теплыми под ее пальцами.

Когда она вытаскивала их один за другим, в них что-то менялось и к горлу подступала желчь.

Перестань думать. Перестань анализировать.

Да, это был способ сделать это. Она должна была стать тем, кем была в ту ночь, когда тайно спрятала здесь эти вещи: зверем. Чем-то, что делало то, что должно было, чтобы выжить.

Вот и все, Тара, отступи и выпусти зверя. Помнишь, как легко было, когда ты позволила зверю полностью править? Помнишь, как зверь похоронил Маргарет? Помнишь, как ему почти нравилось нажимать на спусковой крючок на пистолете?

Это просто.

Опустись на четвереньки.

Вдохни запах ночи.

Тара сделала это, атавизм, как богатая вена внутри, которую она постукивала. Его горячая кровь наполнила ее вены, окутала ее разум красным бархатом, оставила сладкий и удовлетворяющий вкус темного металла на ее языке, который оживил каждую клеточку ее тела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она чувствовала запах густого суглинка под руками.

Почувствуй черную землю под ногтями.

Слышно, как кто-то украдкой шуршит в кустах.

Лучше. Без таких пустяков, как рациональные мысли, она вытащила мешки из ямы и бросила их на землю. Потом ковер с торсом. Все они казались удивительно невесомыми. Она подтащила их к машине и забросила в багажник, захлопнув его и вдыхая большие полные легкие холодного ночного воздуха.

Так. С первой частью покончено.

Она подошла к могиле и привела ее в порядок лопатой, разбросав листья, сорняки и сосновые шишки. Затем она подошла к краю леса и обхватила руками крепкую сосну, исследуя кончиками пальцев трещины в коре. Она мысленно увидела Бугимена – сгорбленную, скользящую фигуру – и этот образ наполнил ее ненавистью, отвращением и потребностью отомстить.

Все еще ощущая запах останков Маргарет, она открыла рот и закричала в ночь.

69

Разговор начался с того, что Стив сказал Фрэнку, что он сошел с ума, покинув больницу, что абсолютно ни к чему не привело, потому что, как только Фрэнк Дюваль решал что-то сделать, он просто делал это. Ничто не могло его остановить. Не медсестры. Ни один врач скорой помощи не сказал ему, что он не в состоянии уехать. И уж точно не Стив Круз. Поэтому Стив забрал его из клиники и проводил до своего внедорожника.

Затем они сели внутри.

Фрэнк ничего не ответил.

Поэтому Стив сказал:

- Я готов услышать это в любое время, когда ты будешь готов рассказать мне.

Фрэнк только кивнул.

- Даже не уверен, что хочу начинать это.

- Вероятно, нет, но тебе виднее.

И Фрэнк рассказал ему. Он все еще чувствовал себя одурманенным от лекарств, которые только начали действовать, и его ребра и рука начали пульсировать в повторяющемся ритме.

- Я просто пытался ее остановить. Я схватил ее за плечо... ну, это все. Наверно, мне повезло, что я добрался до клиники до того, как истек кровью.

Стив некоторое время молчал. Он был очень-очень напуган. За себя. За Тару. За любовь, которую они разделяли. Вскоре после того, как она порезала Фрэнка, он был с ней в постели. Она перешла от нападения к жестокому сексу, даже не пожав плечами. Она, должно быть, сумасшедшая, твердил он себе. Она, должно быть, сошла с ума. Но каждый раз, когда раздавался этот голос, он, казалось, находил для нее какое-то оправдание... но теперь у него просто не было оправданий.

- Ну что? - наконец сказал Фрэнк.

Стив вздохнул и сказал ему, что позже был с Тарой. Он не вдавался в подробности и не думал, что ему это нужно.

- Она сказала, что расскажет мне завтра.

- И тебя это устроило?

- Фрэнк, это самое большее, что я от нее узнал за последние дни.

- Наверно.

Но больше всего его беспокоило с тех пор, как он ушел от нее, то, что она сказала ему. Она велела ему уйти. Ты не захочешь быть здесь, когда я вернусь. Что это значит? Она будет вся в крови после какого-нибудь ночного пира? У нее будет голова в шляпной коробке? Что именно?

Он рассказал Фрэнку эту часть, и Фрэнк сказал:

- Ты можешь поверить мне на слово, Стив: когда она предупреждает тебя, тебе лучше послушать, - oн слегка прижал руку к ребрам. Не очень хорошая идея. Он подождал, пока боль утихнет. - Пришло время нам начать принимать решения, Стив. Хватит ходить вокруг да около и надеяться, что просто станет лучше. Я люблю сказочные концовки, как обычный болван, но я не верю в них, когда речь идет о Таре. Каким бы ни был тот телефонный звонок, который ты подслушал, это центр всего этого. Все это вращается вокруг него. Вся ложь Тары, уклонение, насилие и странное гребаное поведение – все это крутится вокруг этого телефонного звонка. Давай не будем глупить, ладно? Она пошла под откос. В этом мы можем согласиться. Но она добралась туда не сама – ее толкнули.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})