Могильный червь (ЛП) - Каррэн Тим - Страница 53

- Сражайся с ней, Генри, - сказала Элиза, - или она уничтожит тебя.

(ШЛЮХА! ШЛЮХА! ЛЖИВАЯ ГРЯЗНАЯ ШЛЮХА!)

- Пожалуйста, - всхлипнул Генри.

(пожалуйста, говорит испуганный маленький мальчик! пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! не слушай эту шлюху!)

- Заткнись. Я не буду слушать.

(ты слушаешь свою мать, Генри, мама знает лучше, когда все будет сделано, ты придешь ко мне, и я буду ждать, я раздвину для тебя ноги и...)

Генри издал болезненный, пронзительный крик, который эхом разнесся по тишине дома. Иногда это был единственный способ выбросить ее из головы, заставить ее мысли вернуться в могилу, где им и место.

- Она ушла?

- Да... да. Давай не будем об этом говорить. Пожалуйста, давай не будем об этом говорить.

Но Элиза была в ударе, и когда это происходило, ни небо, ни земля не могли заставить ее замолчать:

- Ты помнишь, как умер отец?

- Нет.

В окно просачивался луч бледного лунного света. Элиза смотрела на него. Она улыбалась, как кожаная маска.

- Да, помнишь. Ты помнишь, что ты сделал? - Генри прижал руки к ушам, потому что не хотел этого слышать. Он не хотел вспоминать. Но Элиза ничего этого не хотела. Он слушал маму Роуз... - Бедная бледная и встревоженная мама Роуз с черным сердцем. Злая, как зеленоглазая кошка. Ее тронули за живое, как тронули за живое всю ее семью, Генри. Она так беспокоилась о тебе, прячась на кладбище. Лежала с штуками, с которыми не должна была лежать. Вот почему она привела тебя в свою комнату и показала тебе вещи...

- Не надо, Элиза, - сказал Генри, чуть не плача. - Ты же сказала, что не будешь.

- ...но я должна, Генри. Для твоего же блага. Я пряталась за дверью и слушала, как вы двое там хрюкаете и пыхтите. Ты помнишь, какой звук издавала мама Роуз, когда доходила до кульминации? Когда ты был внутри нее? Этот высокий, скрипучий звук?

Запах лаванды и масла, влага, глубокая темная влага. Двигаясь вместе в ритме, толкаясь глубже, тяжело дыша, задыхаясь. Грязные части скользят по грязным частям, проникают, пронзают ее. Ее горячее дыхание у его уха. Потом зубы. Острые. Пронзающие. Проливающие кровь. Ее глаза закатились. Скрежет зубов. Чресла колотятся все сильнее и сильнее.

Все ближе.

О, я уже почти.

Она кричала, ее лицо корчилось звериными гримасами в тусклом свете свечей, тело напрягалось, мышцы напрягались, спина выгибалась, обвисшие груди дрожали.

Она впивается зубами ему в горло.

Впивается ногтями ему в спину.

Сосок у него во рту, он кусает его до тех пор, пока не течет кровь.

Когда наступает кульминация, когда потеющие тела содрогаются, третий человек в комнате содрогается вместе с ними, убирая от себя блестящие пальцы.

- Да, - говорит тетя Лили. - Как вкусно.

Нет, Генри больше ничего не вспомнит. Он отказывается. Все это было дурным сном. На самом деле этого не не было. Ничего из этого на самом деле не произошло.

- Но я помню, - сказала Элиза. - Я все слышала. От этого мне стало жарко внутри. Вот почему я привела тебя ночью в свою комнату. Чтобы ты воткнул в меня член. Втыкал его в меня везде. Мне было так хорошо, Генри, так хорошо.

- Ты плакала. Тебе это не понравилось.

- Я плакала, потому что хотела этого так сильно, как хочу сейчас. Пожалуйста, Генри, - oн двинулся к ней, как насекомое, рассматривающее лист, чтобы взобраться на него. - Да, именно так. На меня сверху. О... о... о... заставь его войти туда, заставь его войти... а-а-а-ав-в-в-в... да... да... продолжай делать это... продолжай делать это... о, это так приятно...

- Не кричи, - проворчал Генри, входя в нее все сильнее и сильнее. - Не кричи, или я тебя укушу... Я вонжу в тебя свои зубы...

Элиза начала кричать.

Генри впился зубами в ее горло, разрывая плоть, пока она не заполнила его рот, и он почувствовал вкус ее серой пыли, сухое мясо распалось во рту.

- Да... о-о-о-о-ох-х-х-х... да...

Он кончил и скатился с нее, тяжело дыша.

- Теперь они узнают. Знаешь, они нас слушают.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Элиза хихикнула со звуком, похожим на скрежет вилки.

- Пусть слушают. Но девушка...

- Да?

- Ты должен отпустить ее.

- Нет...

- Отпусти ее. Отпусти ее.

Но Генри покачал головой. Он вспоминал вещи, чертовски много вещей.

- Да, лучше возьми сестру. Она та, кого ты хочешь. Она та, кого мы оба хотим.

Встав, Генри сказал ей, что сделает это, если она этого захочет. Стряхнув с себя остатки Элизы, он тихо оделся и подумал о Таре. Да, Тара была похожа на маму Роуз. Тара была злой. Тара заставляла его делать ужасные вещи, как это делали мама Роуз и Элиза, и он делал их, Боже, да, он с радостью делал их.

66

Стив проснулся от звука голоса; ровного, мертвого голоса, гудящего в ночи. Это был голос Тары, и он знал это... но само его качество заставило его усомниться в этом факте, пока он лежал там, его мозг все еще был в замешательстве от сна. У него был очень деревянный, глухой звук, как у марионетки, шепчущей из темноты шкафа. От этого по его обнаженным рукам пробежал холодок.

Это не она. Это не может быть она. Это кто-то подражает ее голосу.

Он встал с кровати и молча направился к двери.

Судя по звуку, Тара шла по коридору. Возможно, прямо за дверью комнаты Лизы. Он стоял там. Дверь была слегка приоткрыта. Он прислушался.

- Если ты сделаешь что-то плохое, тебя накажут, - говорила Тара тем же ровным механическим тоном. - Ты же знаешь, у меня не будет выбора. Последовала пауза. Скребущий звук, как будто она провела пальцами по стене. - Я сделаю то, что ты хочешь. Но помни о нашем соглашении, - eще одна пауза. - Ты получишь то, что хочешь, если я получу то, что принадлежит мне. Ты понимаешь? Я спрашиваю тебя, понимаешь ли ты, - eще одна пауза, и ему показалось, что она издала ужасное сухое хихиканье глубоко в горле. - Тогда все закончится сегодня вечером, и таково наше соглашение, - oн услышал, как она вздохнула. - Да, ее муж что-то вынюхивал. Он был полицейским. Это у него в крови. Но он не будет вмешиваться. Он старый.

Он вернулся в постель.

О ком или о чем она говорила?

Тара что-то шептала в коридоре, но он не был уверен, что она говорит. Он был почти уверен, что она больше не разговаривает по телефону – если вообще разговаривала – может быть, просто разговаривает сама с собой. Больше всего его пугала мысль о том, что она действительно сошла с ума. Что ее разум съехал с катушек. Улики накапливались день ото дня. Он провел кончиками пальцев по следам укусов на плече. С кем ты спал прошлой ночью, Стив? - спросил его голос. - Что оседлало тебя и укусило? Это была не Тара. Ты не можешь поверить, что это была она.

Это было что-то другое.

Дверь открылась, и на пороге появилась Тара.

- Ты проснулся, - сказала она, уверенная в этом, как будто прекрасно видела в темноте. - Мне нужно кое-что сделать.

- В такой час?

- Да.

- Тара, пожалуйста, ложись в постель. Пожалуйста, поговори со мной.

Она постояла там мгновение, и у него возникло странное чувство, что она собирается сделать именно это... Затем он услышал, как она натягивает одежду.

- Тебе нужно уйти, Стив. Я поговорю с тобой обо всем завтра. Тогда все это обретет для тебя смысл, и ты поймешь, почему я сделала то, что должна была сделать. А до тех пор тебе придется доверять мне.

- Тара...

Снова тот же голос, но теперь с такой остротой, что можно было перерезать горло:

- Ты мне доверяешь?

Нет, нет, я тебе совсем не доверяю, потому что ты ведешь себя как чертова сумасшедшая, и мы все боимся за тебя до полусмерти. Твое поведение иррационально. Я думаю, что это сдвиг. Даже слова, которые вырываются из твоих уст, искажены и непонятны. Но он сказал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Да, - eго сердце снова победило, его растущая любовь к женщине подавила естественные инстинктивные страхи. - Конечно, доверяю.