Мастер Миража - Долгова Елена - Страница 60

– Вы сами псионик?

– Ты отлично знаешь, что нет. Но это не имеет для меня значения.

– Тогда почему вы так рьяно стараетесь ради пси-идеи?

– Я служу не идее пси-величия человечества, а консулу, пусть он и иллирианец. Хочешь знать, почему?

– Конечно.

– Потому что Алекс Дезет до сих пор был лучшим вариантом правителя из всех возможных. Смотри сюда.

Вэл проследил за незаметным жестом Бейтса. Две девушки в стилизованной крестьянской одежде, с волосами, разделенными на три косы, неспешно выкатывали из храма кресло-каталку.

– Что ты скажешь о нем?

Паралитик сидел криво улыбаясь и твердо выпрямив спину, остановившийся взгляд исподлобья зацепил Вэла, словно по щеке Короля грубо провели куском наждачной бумаги.

– Смотри лучше. Убери барьер, – шепнул Миша Бейтс. – Что ты чувствуешь?

Далькроз аккуратно потянулся к разуму незнакомца. Мир угасающего лета исчез, потеки красок и многократное эхо обыденных звуков смешались в бессмысленном хаосе. Потом исчезло все.

…Холод. Камень. Ползет, заслоняя бессолнечное небо, рваная стая кучевых облаков. Скала отвесными уступами уходит из-под ног. На дне провала – руины незнакомого города, струйки сухой, невесомой, сметаемой низовым воздушным потоком пыли, серо-розовый мрамор обломков. Руины насквозь пропитаны глухой тоской.

Тот самый незнакомец стоит поодаль, на самом дне провала – здесь, в иллюзорном мире, он не нуждается в коляске, сильные мышцы бойца перекатываются под тонкой рубашкой, спутанные черные волосы упали на загорелый лоб. Темная аура вокруг его головы поглощает свет, незнакомец смотрит на Далькроза, и в этом нет прямой угрозы, только холод спокойной нелюбви и равнодушный расчет. Вэлу хочется провести рукой по лицу, снимая с ресниц невидимую паутину. Он пытается оценить противника и чувствует, что тот силен – очень силен, беспощаден и спокоен тем особым спокойствием, которое дает неиспорченная хвастовством уверенность. Ответное прикосновение – плотная стена чужой воли надвигается на мозге Короля, невидимые торопливые щупальца грубо шарят взапретных уголках сознания, ломают хрупкие перегородки. «Я пока не готов встретиться с ним, он сильнее. Пока сильнее. Нужно чуть-чуть изменить этот воображаемый мир, тут все слишком жестко и определенно».

Вэл иллюзорного мира медленно пятится, позволяя невесть откуда взявшимся космам влажного тумана скрыть атлетическую фигуру незнакомца. Шершавое щупальце, лениво разжавшись, исчезает в мутном воздушном киселе, чужой разум источает напоследок чувство разочарования и отложенной на неопределенное время угрозы…

Король хлестко поставил барьер (сила незнакомца нехотя откатилась) и открыл глаза. Прочь удалялась каталка, уходили, щебеча, легконогие девушки, черноволосый не оборачивался, в его позе нельзя было разглядеть даже намека на угрозу. Далькроз медленно перевел сбитое дыхание, частил пульс, в глазах плясали бутафорские мухи.

– Кто это был?

– Кое-кто и никто. Его зовут Ральф Валентиан, это наше несостоявшееся будущее. Он получил ранение в первые месяцы восстания территорий и еще задолго до этого был одним из луддитских заправил. В целом понятный человек, хотя не все его качества назовешь приятными, не будь этого злосчастного увечья, из него вышел бы местного разлива герой. Случившееся случилось, то, что осталось от Валентиана, я бы уже не назвал человеком. Но не смотри на то, что Ральф калека, он два года пробыл соправителем Дезета, и многим оставалось только молиться, чтобы это кончилось без слишком бурного конфликта.

– А чем так плох этот самый, как его…?

– Ты видел?

– Да.

– Тогда твой вопрос чисто риторический. Сказать, что Ральф патологический ментальный извращенец – значит не сказать ничего. Говорят, он живет наполовину то ли в Лимбе, то ли в каком-то иллюзорном мире, который сам себе сотворил. Там-то он молодец молодцом, с телом атлета. В нашей бренной реальности все, что у него есть, – коляска инвалида, остатки сторонников, яркие воспоминания о боевом прошлом, девяносто девятый ментальный индекс и повседневные замашки садиста.

– Это правда?

– Да. Загляни в мои усталые мозги.

– А как консулу удалось справиться с Валентианом?

– Стриж нулевик, на него не действует ни ментальная атака, ни ментальное принуждение. Плюс военное прошлое и небольшая доза самой обыкновенной удачи.

– А правда, что на вилле у консула обитает настоящий призрак из Лимба?

Бейтс фыркнул.

– С тобою поговорила наша плутовка Нина? Еще одна яркая фантазия «несносного ребенка».

– Тогда кто это был?

– Леди консул. Псионик, врач-сострадательница. Не бери в голову лишнее.

– Я могу с нею встретиться и поговорить?

– Она редко практикует.

Вэл насторожился, тронул сознание Бейтса, тот любезно подставился, по-видимому, смутно ощущая чужое прикосновение.

Явной лжи в ответе не проглядывало.

– Ты мне веришь?

– Верю, – охотно согласился Король, понимая, что полной правды не получит. – Мне нужно поговорить с Алексом.

– Хорошо, я как раз искал тебя. Консул будет ждать через полчаса. Пошли.

Они вернулись на виллу под вечереющим небом. Плавная линия холмов касалась отливающего жемчугом горизонта. В доме стояла мирная тишина, Нины не было, охрана казалась невидимой, за верандой, в остролистых кустах пронзительно и неутомимо пели сверчки. Вэл шел по сумеречному коридору, ощущая едва заметные поскрипывания дерева, запах предосеннего сада с горьким привкусом дыма – там жгли первые сухие листья.

Дезет ждал Короля в кабинете, настольная лампа освещала его руки, оставляя в тени лицо. На голой крышке стола не было ничего – только эти спокойные, с коротко стрижеными ногтями уверенные руки.

Вэл сел напротив, не пытаясь укрыться от снопа беспощадно яркого света.

– Утром наш разговор некстати прервался. Чего вы все-таки от меня хотите? – спросил он.

– Добровольной помощи.

– Какой?

– Во-первых, нам нужно тебя проверить… Погоди, не торопись возражать, я не имел в виду никакой вивисекции. Обычные анализы, какие бывают в хорошей клинике. Может быть, генетические исследования.

– Зачем это надо?

– У тебя очень высокий индекс.

– Не верю, что во мне собираются ковыряться только поэтому.

– Ладно, давай поговорим в открытую. Что ты знаешь о негативном эффекте Калассиана?

– Всякие сплетни. Говорят, что псионик стареет и умирает, если много общается с нормальными.

– Это чистая правда, а не сплетни. К сожалению. Ты никогда не чувствовал внезапного упадка сил? Например, прикоснувшись к пси-нормальному?

– Нет.

– Может быть, внезапную неприязнь, отвращение, чувство усталости?

– Нет.

Консул удовлетворенно кивнул.

– Я не хотел бы зря обнадеживать тебя, парень, но, есть предположение, что негативный эффект Калассиана на тебя не действует. Мы смотрели твои давние тесты – возможно, ты почти не стареешь. Ты понимаешь, как это важно для Северо-Востока? У нас слишком много псиоников, но есть и норма-ментальные. Никто не хотел бы раскола.

– Если дело лишь в наследственности и исследованиях, то я подумаю, мастер Алекс. Но ведь вы пригласили меня не только за этим?

– Да, ты прав, Вэл Август. Ты прав – не только за этим.

Беспомощный Далькроз испытывал смущение – он привык читать эмоции собеседника, но на этот раз все его попытки жалко провалились, холодная, гладкая и ровная стена в сознании консула не пропускала Короля.

Дезет помолчал, Вэл попытался проникнуть взглядом за пронзительную черту света и тени, но диктатор псиоников упорно не показывал глаз.

– Чего вы от меня хотите?

– Я хочу знать, кто все эти годы помогал тебе в Порт-Калинусе, – просто ответил Стриж.

– Никто!

– Не ври. Без помощи извне ты бы не продержался несколько лет. Я хочу знать, кто это был – чиновник Калинус-Холла, полицейский, жандарм, кто-то из самой Пирамиды?

– Я не стану обсуждать этот вопрос.

– Зря. Своим отказом ты увеличиваешь опасность, которая тебе грозит.