Мастер Миража - Долгова Елена - Страница 58

– Здесь очень странное место.

– Нет детекторов и всякой сенс-автоматики?

– Да.

– Ничего не поделаешь, приятель, ты ведь попал в священную страну праведных луддитов. У нас под запретом кое-какая техника. Конечно, не вся, но этим вечером тебе придется включать лампу руками – справишься?

Вэл молча кивнул, оставив без внимания ехидную подначку.

– Я хотел бы переговорить с вами, мастер консул.

– Валяй. Начинай прямо сейчас – я весь внимание.

– Меня лишили свободы.

– Конечно.

– Это нечестно.

– Эй, Нина, пойди погуляй в саду – набери ягод к обеду.

Девочка молча, с упругой тренированной ловкостью соскочила с кресла и исчезла – скрылась за густыми остролистыми кустами.

Консул опустился в плетеное кресло, указал Вэлу на точно такое же.

– Садись, разговор, возможно, подзатянется.

Вэл сел, чувствуя себя беззащитным – перед ним впервые в жизни оказался человек, абсолютно равнодушный к ментальному воздействию. О том, чтобы подраться с консулом телесно, не могло быть и речи, его превосходительство без особого напряжения сил скрутил бы полдесятка Воробьиных Королей.

«С этим типом бесполезно бороться, но, может быть, можно попытаться ему объяснить…» Король помедлил, подбирая слова, они ловко ускользали – юркие, легкие и обманчивые обозначения настоящей сути.

– Отпустите меня, – просто попросил он.

– Зачем?

– В Каленусии остались мои люди, ивейдеры, я очень нужен им.

– В Каленусии ты вне закона, парень. Тебя там ждут не твои ребята-уклонисты, а арест, ментальная реабилитация, а то и приличный срок в каторжной тюрьме. Давай-ка прикинем, что ты натворил. Полтора года уклонялся от регистрации в их официальной картотеке на псиоников – это раз. Взломал защиту и проник в запретзону Системы, шуровал там, как в своем кармане, – это два. Фальсифицировал данные на сотни ивейдеров и помог им уклониться от реабилитации – это три. Направо-налево использовал запрещенные психотропные наводки – это четыре. Устроил налет на клинику и там ментально подрался с охраной – это пять. Впечатляет. Дальше по мелочи – сопротивлялся аресту, пытался смотаться из-под стражи, помял нежные мозги какого-то остолопа – жандармского практиканта, оскорбил инспектора Обзора при исполнении и государственного адвоката, которого тебе прислали…

– Мэтра Витри я не трогал, мы с ним почти незнакомы.

– Зато все остальное истинная и несомненная правда. Мне передали увесистый пакет данных, там все подробности о подвигах Короля. Как раз сейчас в Департаменте Обзора паника, меняют схему безопасности Системы, чиновники и техники полетели с насиженных мест, одних выкинули за избыток лени, других за нехватку мозгов, кое-кто горюет потому, что лишился производства в очередной чин, и все вместе дружно поносят тебя. Послеобеденная мечта рядового каленусийца – поймать на мушку твой непослушный затылок. Скандал гремит такой, что отзывается по нашу сторону границы. Ты, парень, при внешности отличника из колледжа обзавелся биографией и репутацией первого пси-преступника Конфедерации.

– Я никого не убивал.

– Теперь это не имеет значения. Ты убил общественное равновесие. Оплакивание уже состоялось.

Далькроз отвернулся – диктатор луддитов говорил правду.

– Чего вы хотите от меня, мастер консул?

– Можешь называть меня просто Алекс. Пока что я хочу, чтобы ты не сбежал и не нашел для себя скорый конец. Потом посмотрим – меняются обстоятельства, меняются и желания. Кстати, акция по твоему спасению обошлась казне Консулярии в большущую кучу гиней. А у нас небогатая страна.

– Так я и поверю, что вы меня вытаскивали бескорыстно – найдите другого дурачка.

Стриж лукаво усмехнулся:

– Мировой Разум учит нас нестяжанию. Допустим, я решил сделать доброе дело – отбить невинного агнца Далькроза у свирепых волков – офицеров Департамента.

Откуда-то вывернулся легкий, невесомый комар. Насекомое виртуозно зависло прямо перед кончиком королевского носа. Далькроз попытался поймать крылатого наглеца, но позорным образом промахнулся и только тогда заметил, что пальцы мелко-мелко дрожат от слабости. В горле пересохло, болели глазницы. Солнце уснуло в зените, тень веранды сгустилась, но не давала прохлады.

Горячий воздух тут же окружил Вэла непроницаемой стеной, зной опалял жаром костра, но этот костер не столько грел, сколько жадно отнимал остатки сил. Столбики веранды принялись раскачиваться, качался стол, кресла, остролистые кусты, лицо и плечи самого Алекса, шаталась облицовка стены, сложенная из тяжелого деревянного бруса. «Я могу потерять сознание прямо сейчас, перед этим иллирианцем, как последний дурак».

– Вы все врете. Я вам не верю, – тихо прошептал Далькроз.

Консул не ответил, он внимательно всматривался в изменившееся лицо гостя.

– Тебе плохо, парень? Что с тобой? Ты ясно меня видишь?

Король попытался ответить, но не сумел, силуэт Дезета растаял, словно зыбкий мираж, сквозь буйную зелень и клочок голубого неба проступили потеки цвета терракоты. То ли небо выцвело от жары, то ли к изображению на сетчатке глаза примешался цвет крови, но краски лета исчезли совсем, дуновение зноя сменилось настоящим горячим ветром, вихрь ударил в лицо, сметая остатки реальности. Порыв оставался беззвучным. Сквозь истончившуюся пленку действительности немо и грозно проступали ломаные зубцы скал, Витые, с грубо стесанными вершинами менгиры и огромная, циклопическая воронка провала. Скудная, иссохшая растительность лепилась по краям, мертвые стволы низкорослого редкого кустарника болезненно искривились. Дрожало зыбкое марево. У самого горизонта, над ломкой зубастой линией горного хребта наливалась свинцом тяжелая туча. Зловещее серое марево захватило полнеба. В самом зените маячил оставшийся свободным клочок кобальтовой синевы.

Иллюзия отличалась потрясающим правдоподобием и сверкала пронзительной, яркой красотой кошмара. Вэл попытался поставить ментальный барьер, но от этого ничего не изменилось – он больше не видел ни дом в Арбеле, ни Дезета. Мир Оркуса медленно придвинулся, противоестественно искажаясь. Различия между верхом и низом почти исчезли, воронка в окоеме скал опрокидывалась, словно решив поменяться местами с куполом небес.

Стояла полная, идеальная тишина, в этой тишине гулко стучали редкие удары – Вэл с удивлением узнал в них биение собственного сердца. Раз от раза удары становились тише и глуше, их ритм замедлился.

В мире северо-восточного лета, в Арбеле, в тени веранды загородного дома, Стриж склонился над потерявшим сознание гостем. Поискал на исцарапанном запястье пульс и не нашел.

– Эй, Миша! Охрана! Вызовите врача.

Кто-то засуетился, выполняя приказ консула. Из глубины сада вышла женщина и быстро поднялась на веранду – ее остриженные ниже ушей каштановые волосы блестели под солнцем, кружевная тень листвы падала на матовое лицо.

– Я помогу.

– Нет.

– Да.

– Стой. Я запрещаю тебе тратить пси-ресурс. Возможно, это несколько потерянных дней твоей жизни. С такой проблемой, как обморок, вполне справится обычный врач, помощь сейчас подъедет из клиники, ты увидишь, это самый обычный упадок сил – мальчишку до полусмерти замучили каленусийцы.

– Нет, это Оркус.

– Неважно. Не смей вмешиваться!

Женщина молча обогнула разъяренного консула и положила узкие ладони на виски Далькроза. Через пару минут иссиня-бледные щеки псионика приобрели нормальный цвет, потом слегка порозовели. Стриж, скрестив руки, остановился у резного столбика веранды.

– И меня еще называют диктатором… Безобразие, никакой дисциплины – диктатору не подчиняются в собственном доме.

– Это был Оркус, – не изменившись в лице, повторила женщина-сенс. В пластичности ее движений чувствовалась легкая неуверенность, словно псионичка едва очнулась ото сна.

– Давно он не показывался, но я-то вынужден верить тебе на слово, как самому себе – потому что не чувствую ничего. Пожалуйста, не пытайся меня обмануть, это было бы слишком нечестно. Ты не лжешь мне – это точно Оркус?