Грех (СИ) - Нащёкин Владимир - Страница 45

А тот страх, что продолжал жить под кожей и курсировать по венам, не что иное, как посттравматический синдром. Я привыкла бояться, страдать. Не могла отпустить это чувство с которым жила столько лет.

- А что с Пашей? — тихо пробормотала я, желая окончательно удостовериться, что все монстры повержены.

- Забудь про Голицына. Этот ублюдок получил по заслугам. Арес показал ему дорогу в лучший мир, — усмехнулся Макс и поцеловал меня в лоб, продолжая поглаживать мои спину и плечи, — Тебе не стоит больше нервничать. Единственным поводом твоих девичьих размышлений пусть будет одежда, которая тебе пригодится в моей квартире. Лизонька, завтра отправимся к тебе домой собирать вещи для переезда. Любимая, отныне мы будем жить вместе. Я тебя никогда больше не отпущу. Всегда буду рядом и оберегать тебя. Лизонька моя…

Высокая пена приняла мое измученное тело в ласковые объятия. Макс влез в ванну со мной на руках. Крепко прижимая меня к себе, облокотился на силиконовую подушку. И сам, наконец, выдохнул с облегчением.

Романов всегда был настоящим мужчиной, моим принцем. Умным, проницательным. Красивым и сексуальным, фантастически преданным и благородным. В нем не чувствовалось двойного дна. Он был прямолинеен и принципиален. Никогда меня не предавал, хотя любить меня, ему было с самого начала не просто. Все обстоятельства пытались разрушить наши чувства. Мы смогли пронести их через пожары насилия, обмана, измен, боли и страдания, проблем и испытаний. Столько всего плохого, что и не перечислить, голова шла кругом.

И теперь, наше единение и надежда на светлое будущее служили нам наградой.

Макс развернул меня к себе спиной, и его ладони начали плавно изучать изгибы моей фигурки. Влажное дыхание в волосах становилось отрывистей и резче. В спину мне начала упираться твердеющая эрекция.

Я откинула голову на плечо Романова, позволяя делать со мной все, что он хочет.

Нежные губы Макса сразу прихватили нежную кожу на шее. Он откинул мои волосы на один бок и начал скользить ртом до мочки уха. Прихватил ее губами, выдыхая горячий воздух и опаляя мою кожу. Я затрепетала от желания, утолить которое было под силу лишь ему.

Моему единственному любимому мужчине!

— Макс, я тебя всегда любила. Еще со школы…Прости меня за все. За все обиды, что я тебе нанесла по глупости, — призналась я. Так давно хотела ему это сказать.

Романов развернул меня к себе лицом. Глядя в глаза и придерживая под водой мои бедра, медленно опустил меня на свои бедра под водой.

Плоть проникла в мою глубину. Я обняла его каждой клеточкой влажной кожи.

Судорожный всхлип сорвался с губ, когда Макс сжал мою грудь ладонями. Его шепот проникал в мою истерзанную душу противоядием от всех сомнений. Нежные слова — признание наших чувств вселяли уверенность в завтрашнем дне.

Вода расплескивалась по кафелю ванной комнаты. Душистая пена приятно лопалась на коже, добавляя остроты ощущениям.

Макс толкнулся бедрами вверх, проникая глубже. Я изогнулась в его руках и обняла его шею. Его глаза цвета сочной травы блестели от желания. Голод и жажда заполняли радужку и в изумруде появлялись янтарные, огненные всполохи. Глаза Романова необычные. Хамелеоны, меняющие свой цвет. Я и раньше это замечала, но сейчас, когда наши лица были так близко, и я смотрела на него в упор, невольно любовалась глубиной удивительного взгляда. Кофейная мокрая челка упала мужчине на лицо, и я впутала пальцы в его пряди, заправляя ее назад. Потянулась к блестящим чувственным губам за поцелуем.

Удары наших языков совпадали с ритмом проникновения плоти.

Волшебный момент единения окрылял. С Максом так всегда. Стоило обратить ему на меня свой взор, как я смущалась, начинала нервничать, а сердечко бабочкой трепыхалось в груди.

Так и сейчас, вкус его поцелуя, ласки сильных рук и толчки, которые становились грубее и резче, а я уже на седьмом небе от счастья.

И казалось, будто мы никогда не расставались. И раньше и сейчас, мы были изначально уготованы друг другу.

Наше дыхание смешивалось. Макс нетерпеливо приподнял меня и развернул к себе лицом. Надавил ладонями на попу, заставляя снова сесть на его возбужденный член. Я подчинилась, прижимаясь к нему грудью.

Счастье распирало мои ребра. Грозилось вырваться наружу.

Макс подавался бедрами под водой, и мы уже расплескали половину воды из ванной.

— Люблю тебя, Лизонька! — бархатным рокотом звучали признания Романова.

Его губы ловили мои соски и втягивали в рот. Пальцы до приятной ощутимой боли впивались в ягодицы. Он меня подкидывал и обрушивал на свой член, словно вылитый из металла под шелковой кожей. Казалось, он проникал так глубоко, что вот — вот проткнет мое сердце насквозь.

Макс просунул руку между нашими телами. Пальцами под водой прижал мой лобок и надавил на жемчужину. Несколько умелых массажных движений, и я прогнулась в его руках от блаженного всплеска. Сплетенный клубок эмоций взорвался, и в моих венах разлетелся мощный выброс эндорфинов.

Макс прикусил мой сосок и резко скинул меня со своих бедер. С приглушенным утробным рыком кончил в мыльную воду. Волна удовольствия, подобно цунами, накрыла нас оргазмом практически одновременно.

Романов сгреб меня в охапку и удобно устроил на своей груди. Лениво перебирал мои мокрые волосы.

Я блаженно выдохнула и пальчиками водила по его тонким венам на рельефных руках.

Вязкая алая жидкость под пальцами заставила меня нахмуриться и вздрогнуть. Кровь! На правой руке Макса была кровь! Я встревоженно глянула в его лицо.

— Макс, тебя ранили! Нужно обработать рану, — произнесла я.

Макс властно уложил меня обратно к себе на плечо. Ладонью накрыл мою голову.

— Ерунда, малыш. Царапина. Сама заживет, не нервничай. Шрамы и морщины — украшение мужчины, — и припечатал свои слова сладким медовым поцелуем.

Странно…Мне казалось, что Макс появился в особняке Якова Израилевича когда выстрелы стихли. Вероятно, этот ублюдок Пахан успел его ранить за воротами, когда мчался от Ареса.

- Надо будет обработать, — задумчиво настаивала я.

- Хорошо, будешь моей медсестрой, — хитро потянул Романов и крепче обнял меня за талию, укладывая у себя на мокрой груди и снова распаляясь от ласковых нежных поцелуев.

Неужели мои страдания закончились?! Очень хотелось в это верить.

В горячих объятиях любимого мужчины вера крепла с каждой секундой.

Макс Романов спустя столько лет после нашего первого знакомства в школе стал для меня самым близким и родным человеком.

Счастье любит тишину. Поэтому мы еще долго молчали и миловались. Теплая мыльная вода остывала, но мы не ощущали холода. Нас грела обретенная любовь…