Колхозное строительство 7 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 14

— У нас…

— У вас. Тоже всё тянул из-за границы. Сейчас с высоты-то прожитых, понятно, что не было другого пути. И темп этот бешеный понятен, словно знал. И не бабка нашептала, а будто побывал в будущем и вернулся, зная, что делать.

— Мы…

— Обожди, и не мыкай, я тебя с Вождём не ровняю. После него сапоги стоптанные остались и шинель старая, а ты — самолёты, дома огромные. Машины чудные напокупал. По заграницам катаешься. Перерожденец. Самолёт сдай государству. Дома был. Знаешь, я в последний год в доме матери жил в Подмосковье, так домишко, хоть и пятистенок, так ходил по твоему и всё думал, зачем человеку три туалета и три ванных. Жрёшь много и до одного добежать не успеваешь.

— Это…

— Да, молчи уж, засранец. Ты, кстати раз про взятки заговорили, знаешь, почему выжил?

— В смысле?

— Ну, кислородные баллоны откуда в подвале.

— Чего-то резать собрались? — Пётр вопрос себе задавал, не соединялись вместе Кунаев и «резчик по металлу».

— Взятки. Кунаев дал указание мебельной фабрике себе резные стеллажи из красного дерева сделать. А старые убрать. Их попробовали, в дверь не лезут, на месте варили. Вот хотели срезать, а тут и пуля прилетела, — Маленков встал с кресла, совершил вращательное движение тазом, — Не могу сидеть в такой позе. Позвоночник. Старость.

— Может массажиста…

— Я не жаловаться к тебе на болячки пришёл, а на путь истинный тебя дурака наставить. Не безнадёжен же, — сел, ещё и шеей повращал.

— Всё же…

— Потом. Вот почищу за тебя эти конюшни и подлечусь. На воды в Кисловодск. Значит, так. Прожект твой по пионерам я одобряю. Цвет вот только у галстука. Но другого тоже не придумал. По комсомолу…Хрен с ним, пусть будет такой значок. Считай, тоже одобряю. Шелепину сам скажу. Визгу будет. За массовость они. Комсомольцы! По каналу…Думаешь так будет, как в том докладе?

— Чего думать, если написано.

— Ложка в море-то. Два процента. А деньги не малые.

— Индусы должны приехать с более современными сортами хлопка, евреи обещали с капельным поливом помочь.

— Читал. И дебильный проект по Оби читал. Ни какую Обь сюда поворачивать не будем.

— Я так и написал.

— Вот, как с тобой разговаривать. Хотел про коммунистов переговорить, про чистку рядов, про казнокрадство и приписки, а тут на твои рельсы сам встал, теперь я буду за предсовмина, — хмыкнул, изобразил улыбку.

— Вот…

— Помолчи. По детскому спорту. Всё правильно. Буду денег у Алексея Николаевича просить. По столице. Точно переносить не хочешь.

— Нет. Построим плотину. Не будем больше заводы строить и эти потихоньку выводить начнём. А здесь город вузов, наука, студенты, кинематограф.

— Есть здравое зерно. Ладно, выздоравливай. Дня через три появлюсь. Расскажу, чем «хлопковое дело» закончится.

— Так…

— А, нет, пока сажать не будем, я про индусов. Завтра прилетает самолёт твой из Дели с агрономами ихними, хлопкоробами и прочими мелиораторами. Опять на свои деньги всех купил. Дурак ты, Пётр. Нет, я не про то, что личные деньги на помощь республике тратишь, я про то, что надеешься чужими руками коммунизм построить у нас. Нужно наводить порядок у себя и науку у себя поднимать. Воспитанием людей заниматься. Ты ведь вот Шелепину правильно сказал, нельзя арабам построить социализм за наши деньги. А здесь сам на эти же грабли. Ну, понастроишь тут. Рай, блин, на земле! А как тащили всё из колхозов и заводов домой, так и будут тащить, как вырубали лесополосы на дрова, так и будут вырубать. В последний раз тебе говорю. Выздоровеешь и бросай чудить. Занимайся воспитанием людей. Тебе партия это доверила, а не автозавод у немцев красть. Бывай!

Подошёл, хлопнул ладонью по лбу и вышел, чему-то криво улыбаясь.

Получил, фашист, гранату. Вот она старая гвардия.

Событие одиннадцатое

Без бухла не вытащишь и дятла из дупла!

Будешь много знать — не дадим состариться! (Коза Ностра).

Варвара краса — длинна и коса.

Граната не воробей, вылетит — не поймаешь!

Комсомольские боги припёрлись вчетвером. Главным был круглолицый, совсем не комсомольского возраста мужик с залысинами и в золотых очках. Белый сталинский френч, такие же брюки. Словно прислали на машине времени из тридцатых годов. Толстоват немного — значит, не из тридцатых, там ведь голодомор и по Казахстану прокатился. Не зря название этого очередного подвига комсомольцев добровольцев называлось: «Освоение целинных и залежных земель». Жили люди, а потом сгинули — кто сбежал, кого унесли. Вот землица и залежалась. Ладно, пусть Сталина в другом месте обсуждают. Прошло уже, сейчас надо не повторить. Всё ближе 1972 год, а про «Лунную Аферу» — ни слуху не духу. «Аполлон-8» всё ещё не запустили. Негритянские войны почти закончились, а вот протестное движение набирает обороты. Теперь негры в США разделились на две группы: одни пытаются грабежами и насилием заставить пойти белых на уступки, другие формируют партии. Хотят в выборах поучаствовать. Пусть. Просто лишней пшеницы у США не будет — тут промелькнуло в газетах, что за госрезерв взялись пиндосы. Если бы не засуха, то просто замечательно б. А так? А так непонятно. Справимся без зерновой интервенции? Или весь скот погубим?

— Айсултан Аблязов, — потянул руку мужчина в очках.

— Что-то я вас не помню, Айсултан Аблязов, — вроде раньше комсомольский вождь был повыше и похудее этого улыбчивого товарища. Правда, тоже не шибко юный.

— Три дня как на внеочередном пленуме избрали Первым Секретарём, — руками развёл.

Блин, у Петра вылетела из головы фамилия «бывшего».

— А…

— Узбекали Джанибеков попал под сель. Он ведь вёл группу старшеклассников к плотине — тринадцать человек. Все погибли.

Точно. Он ещё приходил с завиральной идеей: сформировать группу для штурма Эвереста. Там бы погибли. Не уйдёшь от судьбы.

— Ладно, ребята, мне скоро на процедуры, потому я коротко, тезисами, свои мысли озвучу, вы их потом проработаете, углубите, расширите — и через два дня снова встретимся, только на часик раньше приходите.

С тёзкой внука-наркомана Нурсултана Назарбаева пришли двое русских, парень и девушка, и один казах с изъеденным оспой лицом. Точно черти горох молотили.

Представились, но Пётр только имена запомнил — фамилии у всех с выкрутасами. Вертушенкова Надежда. Как запомнить? Пусть будет просто Надеждой.

— Сразу оговорюсь, что с товарищем Шелепиным этот вопрос я не обсуждал, только с Георгием Максимилиановичем Маленковым. Однако он обещал убедить Александра Николаевича в правильности наших с вами будущих действий. Начнём с октябрят: в первом классе всех поголовно загоняют. Потом, так же поголовно — в пионеры, и практически то же самое с комсомолом. Уравниловка. Как думаете, это правильно? И ещё ведь боремся за стопроцентный охват! Не отвечайте. Я и сам знаю, что так было сверху спущено. Вот теперь верх другой, и спущено будет вот что. В октябрята принимать только тех, кто в четверти имеет четвёрки и пятёрки, и значков будет две разновидности: обычная звёздочка и особая, в два раза больше. Её в начале второго класса первого сентября получат круглые отличники. Есть оговорка: её также может получить октябрёнок, имеющий правительственную награду.

— Награду в восемь лет? — Надежда с заковыристой фамилией прыснула.

— Конечно. Спас тонущего друга. Вынес из огня грудную сестру. Для этого существуют правительственные награды, и там нет ограничения по возрасту.

Пётр оглядел комсомольцев. Сидят пока с почти безразличными лицами. Ну, кто вопрос задаст? Задал главный.

— А что с теми, кого уже приняли в октябрята?

— Молодец, Айсултан. Ничего. Они кончатся через два года. Единственное исключение — для второгодников. Их нужно исключить, и сообщить об этом на работу родителям. Пусть проработают их на собрании трудового коллектива.

— Домой придут — побьют ведь детей, — нахмурилась Надежда.

— Думаете, так не бьют, и дети ни с того ни с сего двоечниками стали? Нужно создать комсомольский штаб по надзору за семьями с такими детьми. Ходить с преподавателем, проверять, как живут и чем дышат. Записали?