Соблазнить верную (СИ) - Золотаренко Татьяна - Страница 36

Несколько месяцев потребовалось, чтобы избавиться от видений, голосов, навязчивых мыслей. Долгие месяцы работы над своей душой, над прощением, над умением видеть мир и людей в нормальном свете, глазами приземленного человека, а не обезумевшего от гордыни… И даже почти два года спустя он не излечился от некоторых вещей до конца, но теперь Вадим знал, что это получится, если не повторять прежних ошибок. Страшных и роковых. Теперь его душа возрождалась, она верила и она любила…

Он вернулся с новыми идеями, чувствами, мыслями. С новым собой – таким он себя не знал, но теперь он умел радоваться… по-настоящему. Не злорадствовать, а именно радоваться. Это стало прекраснейшим достижением в этой борьбе!

Аня тоже исчезла со сцены. Нигде не была замечена, никто о ней не говорил, как будто испарилась.

Вадим какое-то время отсутствовал в городе. Одни говорили, что он выжидает, пока стихнет скандал. Другие – что он тронулся умом. Третьи – что они с Анечкой вместе.

Встретились они на премьере новой пьесы Ковалева, которую он поставил сразу после своего возвращения. Приглашение для Анны передала Ольга Сивкова. И хотя не очень хотелось идти, дабы не бередить старые раны, Аня все же решилась преодолеть страх и посмотреть в глаза пережитому прошлому.

– Вы нарочно меня избегаете? – спросила Анечка, решившись после премьеры приблизиться к постановщику пьесы.

Она едва его узнавала: жутко исхудалый, с осунувшимся лицом, усеянным множеством мелких морщин, побелевшей от проседи головой, добавившим ему возраста лет на семь-десять. Но отсутствие в этом мужчине пафосного самца отнюдь не портило его, ибо в глазах сияли непривычная взгляду доброта и нежность, что Анечке показалось куда привлекательней прежней импозантности.

– Отчего же избегаю?

– Как вы, Вадим Яковлевич? – в глазах – сердобольность и безумное переживание.

– Вашими молитвами, – вдруг широко улыбнулся он.

Просветление во взгляде – нет привычных задорных искорок, бесятами игравших в его глазах, без похотливой улыбки и обходительной жеманности. Она не скучала по этому. Она удивлялась переменам, которые считала маловероятными. Но, следовало признать, что перед Аней стоял абсолютно незнакомый и в то же время такой близкий для нее человек.

– Я действительно о вас горячо молилась, – с радостной улыбкой сообщила она. – И теперь счастлива, что не зря.

Заметив, как он волнуется, общаясь с нею, Анна смущенно опустила глаза, внутренне восхищаясь силой воли этого человека. А ведь был момент, когда мысленно она его похоронила.

– Как вам пьеса? – спросил Вадим, не переставая улыбаться. Брови его при этом вопросительно подпрыгнули, но в глазах сиял однозначный намек, который Аня тут же поняла.

Бегло взглянув на афишу с названием «Заблудший разум», она с восторгом ответила:

– Впечатляюще, трогательно и… противоречиво. Особенно в конце.

– Что вас удивило?

– Что главный герой научился любить… – честно признала она. – Изначально его трагедия казалась безнадежной.

Да, именно таким грандиозным способом Вадиму захотелось сказать ей о своих чувствах. Нет, не сказать – закричать на весь мир.

– Просто главный герой узнал о любви, которая ничего не просит взамен… и решил открыть ей свое сердце. Она стала для него исцелением.

Но Вадим поставил одну цель – оповестить Анечку об этом, но ни в коем случае не предпринимать более каких-либо шагов в отношении нее.

Заметив, как в ее глазах сверкнули слезы, он сочувственно взял ее за руку. Это был осторожный и очень легкий жест, в котором ощущалось столько волнительной заботы, что по рукам Ани пробежали мурашки.

– Я так счастлив, что когда-то повстречал вас! – закрыв глаза, с воодушевлением произнес Вадим. – Никогда ничего более прекрасного со мной не происходило! Я научился видеть то, мимо чего раньше бежал в суете, чего страшился, что мне казалось лишней тратой времени. Сегодня утром я наблюдал за рассветом и радовался этому как ребенок, представляете? Таких мелочей много… Мне кажется, я перестал пропускать жизнь мимо глаз…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Вы научились смотреть на мир сердцем, – дав волю слезам, Аня поспешила их вытереть с лица.

– Да-а-а, это совершенно другой мир, я вам скажу, – с восхищением говорил Вадим.

– Я так боялась, что вы сдадитесь и погубите себя, – призналась она.

– Я воспользовался советом нашего общего друга Сергея Сивкова и применил свой творческий энтузиазм.

– И как вам этот триумф? Над собой, а не над женщиной, как обычно? – она торжествовала иронией.

– О, фейерверки не сверкали, но увидел что-то более ценное, чем эгоистичное самодовольство.

– Теперь я рада знать, что все случилось не напрасно.

– Столько жизни и любви к людям я ни в ком не видел, кроме ваших глаз, – вдруг искренне сказал Вадим. – И только потом понял, что смотрел на все сквозь призму страсти и самонадеянности, думал, что вы отвечаете на мое желание взаимностью. Это тогда, когда ваши глаза сияли простодушным обаянием, любовью ко мне, как к человеку. Самому обыкновенному человеку. Любовью, которую я не заслуживаю… и уже никогда не заслужу…

– Правда, что вы больны? – сглотнув ком сожаления, спросила она.

– Ох, как ненавистно мне видеть вашу жалость вместо прежнего восхищения… – процедил он сквозь зубы.

– Значит, правда… Но ведь шанс есть?

– Только Богу известно! Но я уж научился надеяться на Его милость. Может, посчастливится порадоваться. Я, наверное, всю жизнь буду расплачиваться одиночеством за свой грех. Если поживу.

– Мне кажется, это будет зависеть от искренности вашего покаяния, – тихо предположила она.

– О. Можете поверить – оно истинно!

– Шишки набиваете? Поклонами?

Он поддержал ее смехом.

– Зато как помогает! – задорно заметил он.

Затем его взгляд обрел черты серьезности.

– Я останусь один, потому что таких, как вы, не существует, – сказал он с искренним сожалением. – А я ведь буду настырно искать… и разочаруюсь.

– О, умоляю вас, Вадим Яковлевич! – смущенно прикрыв глаза руками, Анечка тяжело вздохнула. – Не преувеличивайте.

– Да. Не найти больше женщину, так чувственно живущую любовью.

– Любая женщина ищет любви, – набравшись смелости, Анна посмотрела ему в глаза. – Даже говорящая, что ищет денег. Нет. Без любви женская душа чахнет. Если, конечно, она не продала ее ненависти. Но по себе хочу сказать, насколько женщина живет любовью, зависит от мужчины и его способности чувствовать. Мне повезло. Мой мужчина научил меня любить, потому что его сердце обладало этим умением с детства. У вас есть возможность это устроить. И уверена, что все получится.

– Ваше красноречие берет за душу, как, впрочем, и всегда.

– Вадим Яковлевич, как Мария Вячеславовна?

– О, прекрасно! – с улыбкой ответил он. – Несмотря на мои старания испортить ей жизнь.

– Она замечательная!

– Да! И разойдясь со мной, она перестала чувствовать себя несчастной мамой неблагополучного ребенка. Теперь она – счастливая женщина и, тоже, кстати, беременная.

Смутившись, Аня поглубже закуталась в распахнутый кардиган со словами:

– Сорок четыре года? Я так рада за нее! Господи, счастье какое!

– Вы не представляете, как мне больно, что этот ребенок не мой! – его глаза увлажнились, но он тут же насильственно подавил в себе эту слабость мнимой улыбкой.

– Зачем вы тогда разошлись? – удивилась Аня.

Вадим тихо рассмеялся.

– Я говорю сейчас о вашем ребенке, Анечка.

– Ах, – раскрасневшись, она опустила взгляд. Хотелось спросить, уточнить, но лучше не затевать этот разговор. Помочь ему с чувствами? Он сам должен разобраться. В конце концов, чувства к ней ему и помогли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ваш муж – мудрый человек… И стратег неплохой, я вам скажу.

– Почему?

– Подскажите мне более подходящий способ приструнить женщину и навеки удержать с собой, как не второй беременностью.

– У него в планах еще парочка, – улыбнулась она.

– О! Тогда вам придется стать домашней кошкой, которой вы так не хотели быть.