Самый длинный день в году (СИ) - Тарханов Влад - Страница 37

В ТОМ, моем времени, Михеев достаточно успешно выкрутился. Именно он ведет дело Павлова и командиров Западного фронта, в том числе Климовских, которых быстро осудили и расстреляли. Вёл дело и советовал арестовать маршала Кулика, обвинив того в трусости, финалом его деятельности стал Киевский котел. Будучи начальником Особого отдела Юго-Западного фронта покрывал «деятельность» Кирпоноса, старался опорочить генерала Василия Ивановича Тупикова, который, будучи начальником штаба Юго-Западного фронта слал в ставку подлинные отчеты о состоянии дел, добивался эвакуации войск из Киевского мешка, но ничего сделать не смог. А вот предателю удалось при отступлении, при попытке вырваться штабу фронта из окружения, навести на отступающих немецкие войска. В том бою погибли Кирпонос, Тупиков, многие командиры 5-й армии. Михеев, как старший по званию, возглавил остатки отступающих, скорее всего, хотел сдаться, перебежать, но сначала был ранен в ногу, что мешало перейти на сторону врага, да и коллеги из Особого отдела бдили. Погиб от случайной пули в бою у села Жданы нежданно-негаданно.

Прочитав записанное мной по памяти обвинительное заключение по кулику, Сталин очень спокойно заметил:

— Этого быть не могло. Кулик, конечно, человек не самого великого ума. Это верно. Но храбрости ему не занимать. И шкуру свою он так спасать не будет. Не верю.

Очень неожиданным оказалось и то, как сотрудники Лаврентия Павловича сумели установить связь Михеева с Отто Куусиненом. Казалось бы, ну и что, что парень из Кеми, что в тех краях руководил тот самый Отто Виллевич… Тут и зацепки нашлись. Общие знакомые, интересные дела. Иначе никак не было ясно, почему молодой крепкий и вполне сознательный чекист пошел на предательство Родины. А тут, порылись, копнули поглубже, и за вполне лояльной, преданной делу партии и государства личностью открылся беспринципный карьерист, которого удачно прикрывали и тащили наверх, а ведь от беспринципности до предательства всего один шаг.

Москва. Кремль. 27 мая 1941 года.

Сталин проводил очередное совещание «теневого ГКО», в котором участвовали все, посвященные в проблему Писателя, точнее, в его иновременную природу. Сейчас анализировали письмо Гитлера. И Сталин удивлялся, как он мог этому поверить! А ведь в свое время почти что поверил. Потому что хотел поверить! Вот и немного успокоился. Время потерял! Нет, он не поверил тогда, как и не поверил сейчас ни единому слову, но… Все-таки было такое: самоуспокоился, расслабился. Он все равно отреагировал тогда на агрессивные действия Германии, но время было упущено. Слишком серьезной была катастрофа сорок первого года. Слишком большую территорию захватил враг. Слишком много надо было эвакуировать за Урал, и не все производства, критически важные для военной промышленности, удалось запустить в полном объеме. Наверное, главной его ошибкой было то, что письмо Гитлера он рассматривал вдвоём, вместе с Берия, но тут две головы не справились. Берия как аналитик, особенно по международным делам был не так уж и хорош. Иосиф Виссарионович отметил, что работа аналитических отделов как в НКВД, так и в Разведупре значительно улучшили не только ситуационный разбор, но и прогнозирование последствий тех или иных действий. Вот и сейчас, в ходе обсуждения Сталин очевидно увидел ловушки и несуразности, которые были в этом послании. И тут же сам себе признался: если бы не послезнание Писателя, скорее всего, нашел бы аргументы, чтобы поверить этому посланию. Очень уж оно соответствовало его главным желаниям. Эх! Что мешало ему собрать самых доверенных людей и рассмотреть это письмо, так, как он привык. А тут как будто сам Сатана толкал его под локоть, нашептывая про режим сверхсекретности.

— Мы видим, что никаких конкретных обещаний Гитлер нам не дает. Кроме того, что гарантирует не начинать войну между нами в сорок первом году. И предлагает решить все противоречия между странами серией переговоров, которые начнутся в первой половине июля сорок первого года. О том, что этих переговоров не будет говорит обещание Гитлера прислать с миссией мира товарища Тельмана. А его предложение купить у СССР 1200 бомбардировщиков средних и дальних плюс 500 истребителей, которые могли бы их сопровождать — это всего лишь попытка еще больше успокоить СССР, меня лично убеждает в этом обещание платить за самолеты золотом или, в крайнем случае, готовыми предприятиями в любой оборонной сфере. На мой взгляд, это попытка еще и прощупать наши возможности в области военной промышленности, если же мы согласимся, то Германия сделает вывод, что должна усилить свою ПВО на нашем направлении, не соглашаемся, следовательно, у нас такого количества самолетов нет, и мы к войне не готовы. — это выступает Молотов. Вячеслав Михайлович колотит предложение за предложением, как гвозди вбивает в гроб сталинских иллюзий. Высказались почти все. Молчит Виноградов. Правильно молчит, он письмо Адольфика умел предугадать почти точно, разве что нюанс про самолеты — не было. Это как раз его влияние на ткань событий. Мы осторожно подсовывали идею купить у нас самолеты, как раз во время разгара Битвы за Британию. Геринг тогда встал на дыбы, а потом, когда проиграл, получил серьезную нахлобучку от Гитлера. А жаль! Могла бы получиться хорошая комбинация: мы бы продавали Гитлеру бомбардировщики, а Британия получила бы от нашей «Форд Авиацион» новенькие истребители. И американцы были бы довольны. И нам денежки обломились бы! Но провалилась такая красивая операция. А жаль! Да, пора и мне сказать слово:

— Ну что же, товарищи! Подводя итог сказанному, мы можем сделать вывод, что предложения Гитлера свидетельствуют как раз об обратном — о твердом решении руководства Рейха начать вторжение в СССР летом этого года. Товарищ Виноградов, когда, по вашим данным, можно ожидать начало агрессии?

— Начало сосредоточения частей на передовых позициях, подготовительные мероприятия могут занять от месяца до полутора месяцев. Учитывая, что фюрер любит начинать войну в выходной день, когда часть офицеров противника в отгулах и отпусках, то мы выводим три наиболее вероятных даты: 29 июня, 6 или 13 июля. Наиболее вероятной нам кажется дата 6 июля. Сильно далеко откладывать момент вторжения Гитлер не рискнёт. Мы будем отслеживать события в приграничных районах с тем, чтобы уточнить эту дату вовремя.

Ну что же, хорошо говорит, не упоминает возможности разведки по уточнению даты нападения. Сам говорил, что дату переносили, допереносились до 22 июня. Что получается, что выиграли всего 2–3 недели? Это тоже хорошо! Но надо сделать больше! Необходимо!

— Как вы считаете, товарищи, пора уже принимать крайние меры по плану товарища Писателя? Или мы можем немного отложить наши действия?

Все присутствующие на совещании высказались за незамедлительное воплощение всех планов по защите границ СССР. Сталин понимал, что и это их единодушие строится на уверенности в том, что Гитлер нападет, что логика событий в этом мире такая же, как и в том, из которой появился Виноградов.

— Товарищ Василевский! Вы делаете первый ход — кадровые замены в округах согласно уточненным данным НКВД. Какие предложения генштаба?

— Заместителем к Мерецкову идет Рокоссовский. Мерецков займется активными действиями против Финляндии. Его задача — вывести финнов из войны в самые кратчайшие сроки. Рокоссовский будет руководить войсками на подступах к Ленинграду. Его главная задача — не допустить блокады города. Заместителем Павлова назначается Жуков. Его задача — нанести поражение войскам Германии, которые будут действовать в Прибалтике. Павлов будет руководить войсками, прикрывающими границу Белоруссии. В Киев замами Кирпоноса идут Штерн и Горбатов. Горбатов прикрывает границу Украины в районе Карпат, Штерн будет держать всю остальную границу до Молдавии. Одесса, мы предлагаем там вручить дела Коневу, Черевиченко отозвать на работу с Резервным фронтом. Таким образом, мы формируем семь фронтов и восьмой, Резервный. Соответственно и восемь управлений штабами, список их сотрудников готов, ждем согласования от НКВД.