Кингчесс (СИ) - Птица Алексей - Страница 34

Факт был бесспорный, и посол мог только развести руками в подтверждении всего сказанного, но он этого не сделал, а лишь спросил.

— На каких условиях вы хотите заключить договор с нами?

— На условиях паритета и равновеликого участия в боевых действиях. На сегодняшний момент у губернатора Камеруна есть тридцать тысяч туземных солдат, управляемых немецкими офицерами и вооружённых немецким же оружием. Вам необходимо предоставить не меньше воинов, отлично вооружённых и экипированных, для того, чтобы противостоять семидесятитысячной армии повстанцев.

— Хорошо, я проконсультируюсь со своим главой, который поднимет этот вопрос в Конгрессе и у Президента. Через три дня я смогу дать вам ответ, думаю, что он будет, скорее, положительным, чем отрицательным.

— Наше правительство и лично кайзер также надеются на это. Всего хорошего!

Через три дня фон Шёну был дан положительный ответ, а ещё спустя два дня был подписан официальный меморандум между главой МИДа Германии и послом САСШ в Германии, в связи с нехваткой времени на прибытие самого главы МИДа САСШ.

В Габоне был получен приказ о всеобщей мобилизации, и уже имеющиеся в наличии десять тысяч солдат двух пехотных дивизий сразу же выступили на помощь в Камерун. Ещё двадцать тысяч спешно набирались из местных аборигенов, также из САСШ войсковыми транспортными пароходами присылались призывники из добровольцев и специально для этого нанятых отставных военных. Саид-паша, поневоле, любезно дал им на это время.

Дождавшись своего десятитысячного подкрепления и артиллерии, в начале тысяча девятьсот девятого года Саид-паша выступил на Камерун во главе восьмидесяти тысячной армии, полностью уверенный в своей победе, желая одним ударом разгромить сразу двух врагов.

Глава 14 Бой за Камерун.

Конгресс САСШ бурлил и негодовал. Республиканцы препирались с демократами, то один их представитель, то другой вставали к трибуне и вещали оттуда пророческие слова, обвиняя своих оппонентов в некомпетентности, наивности и зашоренности.

Страсти накалились до предела и, несмотря на то, что никто не кричал и не грозил с трибуны кулаком своим оппонентам, градус напряжённости был виден невооружённым взглядом и никак не снижался. Всё было в рамках видимого приличия, и, в то же время, крайне неприлично.

Президент САСШ Теодор Рузвельт терпеливо ждал на своём месте, когда улягутся страсти и конгрессмены смогут усесться на свои места и перестанут выкрикивать оттуда дифирамбы или проклятия очередному оратору. Тема такого горячего обсуждения была несколько необычна для Америки.

Речь шла о том, отправлять в Африку пятидесятитысячный экспедиционный корпус, или нет. Республиканцы, к которым принадлежал и сам президент, активно продвигали идею о защите интересов Америки в Африке, клеймя позором своих конкурентов — демократов.

На республиканцев оказывали активное давление финансовые круги, во главе с Морганом и Рокфеллером, а также поддерживающие их промышленники и банкиры. Да и сами они, в большинстве своём, были настроены на радикальные меры. Финансисты требовали покончить с повстанцами, чтобы вернуть свои, и захватить бесхозные территории. Особенно им импонировали территории Нигерии и Золотого берега, да и Габон нужно было защищать.

Демократы, во главе с Уильямом Брайаном, настаивали на отправке, всего лишь, двадцатитысячного корпуса и только для того, чтобы сохранить и удержать территорию Габона. А затем обратиться за военной помощью к Иоанну Тёмному, предложив ему промышленное развитие его некоторых территорий, список помощи которым прилагался отдельным документом.

С этим категорически были не согласны республиканцы, и теперь слово осталось за президентом и открытым голосованием. «Битвой гигантов» назвали впоследствии это заседание газетчики. Градус прений всё повышался и повышался, пока, наконец, не вмешался Рузвельт.

Встав и призвав всех к молчанию, он взошёл на ораторскую кафедру, приготовившись говорить. Откашлявшись и медленно расправив пышные усы, он снял пенсне и начал речь.

— Господа! Процесс обсуждения столь малозначащего вопроса занял слишком много времени, и это тем более удивительно, что речь идёт о наведения порядка на территории наших заокеанских владений. Каждая уважающая себя страна обязана защищать свои интересы. Каждый гражданин САСШ, имеющий свои интересы и имущество, в любой точке мира, должен знать, что он всегда получит поддержку от своего государства. Это непреложная истина, и не мне её вам говорить. Я предлагаю пригласить на эту трибуну военного министра, мистера Люка Райта, пусть он всем нам объяснит, в чём разница между двадцатью и пяти десятью тысячами солдат, и почему нам так необходимо это сделать. Прошу вас, мистер Райт! — и он приглашающим жестом указал на военного министра.

Седовласый сухощавый мужчина, одетый в элегантный и отлично сидящий на нём костюм, встал со своего места и вышел к трибуне, сменив там президента. Его строгое лицо, со светлыми усами, было напряжено, но, тем не менее, спокойно. Вместо новомодного пенсне он носил очки в серебряной оправе.

— Господа, — обратился он к присутствующим, как и до этого президент. Я рад, что удостоился чести выступать здесь, перед вами, в американском Конгрессе. Каждый из нас несёт ответственность перед нашими избирателями, и мы должны в полной мере сознавать, что защищаем целиком и полностью их интересы. Я, как военный министр, уполномочен заявить, что двадцать тысяч солдат, это катастрофически мало для обороны Габона. Повстанцы отлично вооружены и снабжены французами всем необходимым. Их цель — оккупация чужих колоний и подчинение их впоследствии французскому правительству. Это очевидно, и мы не можем с этим не считаться. Господа сенаторы, это закрытая информация, и прошу вас не разглашать её в частных разговорах!

— На сегодняшний день, Саид-паша, являющийся лидером повстанцев, имеет в своих рядах около семидесяти тысяч бойцов. Вооружение его повстанческой армии составляют и пулемёты, и даже орудия. Это практически разрушает наше преимущество. Мы не можем противопоставить ему более совершенное оружие, ведь и его солдаты обладают им в равновеликой мере. И только качеством наших солдат, их готовностью пожертвовать собою за наши интересы и интересы нашего государства, мы сможем переломить эту ситуацию.

— Но повстанцам будут противостоять не только наши силы, но и германские, — выкрикнул с места сенатор-демократ Джозеф Кеннеди.

— Да, это действительно так. Но посмотрите, кого они набрали в свои ряды. Это вчерашние дикари, плохо умеющие воевать огнестрельным оружием и только буквально вчера ставшие под ружьё.

— Но и у Саида такие же дикари, — не успокаивался Кеннеди.

— Почти такие же, — подчеркнул Райт, подняв вверх указательный палец, — почти такие же, — снова повторил он, — но не такие. Его люди прошли уже несколько битв, сплотились, их разбили на отряды, они прекрасно вооружены и не менее хорошо мотивированы. Они получают все свои дикарские удовольствия. Грабёж, насилие, женщин, деньги для своих семей и ни с чем несравнимое упоение своей силой и моральным удовлетворением от своих побед. Это их окрыляет.

— В то же время, немецкие аскеры забиты и плохо обучены, они не смогут победить, несмотря на то, что в бой их погонят немецкие офицеры. На основании всего вышеизложенного, считаю, что мы должны отправить в Африку усиленный контингент. Кроме того, мною на решение президента вынесено предложение: двадцать тысяч солдат оставить непосредственно в самом Габоне, а остальных отправить на помощь в Камерун. Итого там будет находиться до сорока тысяч наших солдат. И в случае победы или поражения мы всё равно сможем реализовать защиту наших интересов.

— Победа даст нам шанс освободить всю территорию нового султаната и присоединить её к своим колониям, опираясь на резерв в Габоне. А поражение даст возможность отвести свои силы в Габон, перегруппировать их там, усилить оружием и снова бросить в бой на противника, ослабленного потерями и грабежом.