Мастер - Шидловский Дмитрий - Страница 16

– Это диалект той маленькой народности, к которой принадлежал мой отец, – ответил гость. – Мои люди – потомки слуг, его сопровождавших. Впрочем, Петр, как вы могли заметить, неплохо владеет русским.

– Да, но все же видно, что этот язык для него не родной, – отозвался барон. – Скажите, однако, почему вы решили идти в Петербург? Большинство дворян, служивших ордену, живших на латышских землях и не поладивших с москвитянами, бежали в Пруссию, Литву или Польшу. Великий князь Николай не преследует ливонских дворян, но все же совсем недавно мы были врагами, и здесь это помнят.

– Я не служил Ливонскому ордену, – быстро отозвался гость. – Я жил на доходы от поместья и уроков фехтования. После того, что произошло с отцом, я вообще не намерен служить кому-либо из властителей и собираюсь зарабатывать своим трудом и искусством. Идти в Литву – значит идти на войну, чего я не хочу.

– Странная позиция для человека нашего круга, – нахмурился барон. – Впрочем, вы при этом не роняете чести дворянина, а значит, я могу ее принять. Собственно, я рад, что вы не служили в армии ордена: было бы горько осознавать, что мы с вами могли встретиться как враги в одной из битв. Ведь я участвовал в войне от осады Нарвы до взятия Феллина.[8] Но неужели вы не собираетесь вступать и в войско великого князя Николая? Сейчас, в войне со шведами, ему очень нужны верные и умелые воины. Я понимаю, вы не хотите воевать со своими бывшими соотечественниками, пусть даже и изгнавшими вашего отца, но уверяю, в войне Литвы с Московией Северороссия абсолютно нейтральна.

– Я не намерен служить ни одному правителю, – коротко произнес гость. – Это мой обет.

– Что ж, очень жаль, – пожал плечами барон. – Должен вас предупредить, учитель фехтования – не слишком доходное занятие в Петербурге, да и во всей Европе. Если вы, конечно, не являетесь непревзойденным мастером и не будете наняты кем-либо из особо влиятельных персон. У вас, кстати, удивительное оружие. Оно напоминает клинки, присланные великому князю персидским шахом.

– Это оружие моего отца. – Басов поднял шашку и вытащил клинок из ножен сантиметров на десять.

– Отсутствие гарды несколько неожиданно, – оценивая опытным взглядом, произнес барон, – но, полагаю, вы не откажетесь продемонстрировать достоинства этого оружия в учебном поединке. А сейчас больше не буду вас беспокоить. Отдыхайте, набирайтесь сил. Когда вы будете готовы уделить мне внимание?

– Через час, господин барон.

– Благодарю. В таком случае через час я буду ждать вас во внутреннем дворике. Дворецкий вас проводит. Кирасу и шлем для учебного поединка вам принесут из оружейной.

Барон поднялся, поклонился и вышел.

– Что скажешь, Игорь? – поинтересовался старшина, когда дверь за фон Бюлофом закрылась.

– Вроде поверили, – пожал плечами тот. – Уже неплохо. Считай, у нас здесь генеральная репетиция.

Вечером того же дня Басов ужинал с бароном. Петр присутствовал в роли переводчика, а старшина был оставлен в людской и делил стол со слугами.

Барон повелел вынести для гостя все самое лучшее: на тарелках дымилась лосятина, добытая на вчерашней охоте, на столе стояли кувшины с лучшими винами погреба.

– За ваше высокое искусство, – поднял кубок барон. – Да будет вам известно, что в войске князя, которое воевало с ливонцами, я считался одним из лучших фехтовальщиков. А в юности, что греха таить, был отчаянным дуэлянтом. Слава Богу, что в смертельном бою мне не встретился такой противник, как вы.

– Благодарю, – поднял кубок Басов.

Они выпили – уже далеко не первый раз за этот вечер.

– Я с удовольствием дам вам рекомендательное письмо к командиру Ингрийской гвардии в Петербурге, – продолжал барон. – Но, как я понимаю, у вас нет с собой ни приличной одежды, кроме этого охотничьего костюма, ни денег на дорогу, ни лошадей?

– Увы, – грустно улыбнулся Басов. – Превратности судьбы…

– Не желаете ли сделку? – осведомился барон. – Вы остаетесь в моем доме на два месяца и занимаетесь со мной фехтованием. В обмен я вам даю трех лошадей, приличную одежду и двадцать талеров на дорогу.

– И отдаете моему человеку надел земли, чтобы он мог прокормить себя и семью, которую, даст Бог, заведет, – тут же вставил Басов. – А стоимость участка взыщете в течение десяти лет в рассрочку и без процентов.

– Вы хотите отослать своего человека? – прищурился барон.

– Он попросился на покой, а мы с отцом многим ему обязаны, – скромно произнес Басов.

– Идет, – грохнул барон, наполняя кубки.

Глава 16

Дорога

Путешествовать верхом под мелким, моросящим октябрьским дождиком – занятие не из приятных. Впрочем, куда менее приятно путешествовать в этих условиях пешком. Это Петр уже прекрасно понимал, хотя с непривычки тряска в седле причиняла ему огромные неудобства. Басов, напротив, сидел на своем вороном как влитой, да и взаимоотношения с четвероногим другом у него складывались куда лучше, чем у молодого историка. Петр объяснял это тем, что Басов многократно снимался в конных трюках, хотя сам каскадер уверял, что такое взаимопонимание – просто следствие исконной любви к лошадям.

Накануне утром путники выехали изо Пскова и сейчас неторопливо двигались к Петербургу. Собственно, неспешность продвижения была обусловлена исключительно отсутствием у Петра навыков верховой езды. Одеты они теперь были в полном соответствии с местной модой – в длиннополые кафтаны, подпоясанные разноцветными кушаками, широкие штаны, кожаные сапоги и островерхие шапки. На боку у Басова висела шашка, у Петра – сабля, полученная от каскадера в тот день, когда они вступили в бой с людьми Скуратова. На протяжении двух месяцев, что они жили в поместье барона, Петр под руководством Басова усердно осваивал тяжелую науку фехтования, понимая, впрочем, что до профессионального воина ему еще очень и очень далеко.

Прощаясь, барон превзошел себя. Вместо обещанных двадцати талеров он выдал Басову пятьдесят и объявил, что дает старшине не только надел земли в рассрочку, но и зерно в долг до следующего урожая, а также позволяет жить при усадьбе и кормиться за его счет еще целый год. Вспомнив об этом, Петр произнес:

– Щедро заплатил барон. Кажется, учитель фехтования здесь весьма доходное занятие.

– Ошибаешься, – ухмыльнулся Басов. – Барон просто ошалел от скуки за четыре года сидения в своей глуши и был рад гостям. Кроме того, он настоящий фанатик фехтования, а я предоставил ему возможность разлечься по полной программе, вот он и расщедрился на прощание. А так работа учителя фехтования не слишком доходна. Между прочим, мы имели честь познакомиться с потомком самого гроссмейстера Альберта фон Бюлофа – того самого, который ликвидировал Ингерманландский орден.

– Вот как? – удивился Петр. – Ты мне не говорил. А может, стоило остаться при нем?

– Я уже сказал тебе, – резко ответил Басов. – Я больше не собираюсь никому служить. Учить – пожалуйста, но не более.

– Но к Доченко же ты нанялся?

– У меня свои ошибки, – фыркнул Басов, – но я не намерен их повторять. Впрочем, одно дело – подрядиться на конкретную работу, скажем, в экспедицию, другое – наняться на службу и делать все, что прикажут.

– Но ты же сам говорил, что обстоятельства могут сложиться… – начал Петр.

– Вот сложатся, тогда и поговорим, – прервал Басов. – Скажи лучше, что понравилось жить в усадьбе. И та конюхова дочка приглянулась.

– А тебе твоя? – мгновенно парировал Петр. – Чем плохо? Мы здесь еще не освоились. А тут все-таки крыша над головой, обеспечение, никаких лишних вопросов и возможность для адаптации.

Два месяца пребывания в усадьбе действительно были золотым временем, особенно после длительного пребывания в лесах. Барон принял их по-царски. Басова вообще разместил в личных покоях, Петру и старшине выделил отдельную комнату около людской. Большим успехом гости пользовались и у местных женщин. Петр проводил прекрасные вечера на сеновале с конюховой дочкой; старшина, будто сбросив пару десятков лет, активно ухаживал за молодой вдовушкой из принадлежавшей барону деревни, а за Басовым неотрывно ходила барская горничная.