Другой остров Джона Булля - Шоу Бернард Джордж - Страница 2

Хаффиган. Тим. Да неужто уж вечер? Скажи на милость! А по-моему, пока ты не пообедал,

так все еще утро. Бродбент. Вы еще не обедали, мистер Хаффиган? Тим. Черта с два! Бродбент. К сожалению, я слишком поздно вернулся из Брайтона и не могу вам

предложить обед. Но... Тим. Ни слова об этом, сэр, ни слова!.. Пообедаю завтра. К тому же я

ирландец, сэр, - плохой едок, но зато не дурак выпить. Бродбент. Я только что хотел распорядиться насчет чаю, когда вы пришли.

Присаживайтесь, мистер Хаффиган. Тим. Да-а, чай хороший напиток, если у кого нервы крепкие. Мне здоровье не

позволяет.

Хаффиган садится возле письменного стола, спиной к

этажерке. Бродбент садится напротив. Ходсон входит с

пустыми руками, достает из шкафчика два стакана, сифон и

графинчик, ставит их на письменный стол против

Бродбента, уничтожающим взглядом окидывает Хаффигана,

который не смеет взглянуть ему в лицо, и удаляется.

Бродбент. Виски с содовой, мистер Хаффиган? Тим (присмиревший). Это наша национальная слабость, мистер Бродбент.

(Благочестиво.) Не то чтобы я сам этим грешил. Я-то видел, сколько от

этого бывает горя. Бродбент (наливая виски). Скажите, когда довольно. Тим. Не слишком крепко, сэр.

Бродбент останавливается и вопросительно смотрит на

него.

Ну, скажем, половина на половину.

Бродбент, несколько изумленный этой просьбой, подливает

еще виски и снова останавливается.

Еще капельку. Внизу-то ведь стакан поуже. Спасибо. Бродбент (смеясь). Да, вы, ирландцы, умеете пить, ничего не скажешь.

(Наливает немного виски в свой стакан.) А вот как мы, жалкие англичане,

представляем себе виски с содовой. Тим. И правильно делаете. Пьянство - это проклятие моей несчастной родины.

Мне-то приходится пить помаленьку, потому у меня сердце слабое и

желудок плохо варит, но по убеждениям я абсолютный трезвенник. Бродбент (внезапно становясь торжественным и патетичным). Я также,

разумеется. Я трезвенник до мозга костей. Вы не представляете себе,

мистер Хаффиган, какие бедствия порождает в нашей стране зловредный

союз трактирщиков, епископов, консерваторов и газеты "Тайме". Мы во что

бы то ни стало должны закрыть питейные заведения. (Пьет.) Тим. Очень даже представляю. Страшное дело, что такое. (Пьет.) Я вижу, что

вы добрый либерал, сэр, точь-в-точь как я. Бродбент. Я поклонник свободы, мистер Хаффиган, как всякий истинный

англичанин. Меня зовут Бродбент. Если бы меня звали Брейтстайн и у меня

был нос крючком и особняк на Парк-лейн, я бы носил платок национальных

цветов, дул в грошовую оловянную трубу и облагал налогом хлеб и мясо,

которыми питается английский народ, в пользу Лиги флота, и призывал бы

к уничтожению последних остатков национальной свободы, и... Тим. Ни слова больше. Вашу руку. Бродбент. Но я хотел объяснить... Тим. Да я все наперед знаю, что вы скажете, сэр, каждое ваше словечко. Так,

стало быть, думаете в Ирландию съездить? Бродбент. Куда же мне еще ехать? Я англичанин и либерал; и теперь, когда

Южная Африка порабощена и повержена в прах, какой стране мне подарить

свое сочувствие, если не Ирландии? Заметьте, я не говорю, что у

англичанина нет других обязанностей. У него есть обязанности по

отношению к Финляндии и обязанности по отношению к Македонии. Но какой

же здравомыслящий человек станет отрицать, что первая обязанность

англичанина - это его обязанность по отношению к Ирландии? У нас, к

стыду нашему, есть политические деятели еще более беспринципные, чем

Бобриков, еще более кровожадные, чем Абдул Проклятый, - и под их пятой

корчится сейчас Ирландия. Тим. Ну, с беднягой-то Бобриковым уже разделались. Бродбент. Не подумайте, что я оправдываю убийство, боже меня сохрани! Я

понимаю, конечно, что несчастный молодой патриот, отомстивший русскому

тирану за обиды Финляндии, был со своей точки зрения совершенно прав.

Но все же цивилизованный человек не может относиться к убийству иначе,

как с омерзением. Даже в защиту Свободной Торговли я не поднял бы руку

на своего политического противника, хотя бы он сто раз это заслужил! Тим. Ну, вы-то, конечно, не подняли бы - честь вам и хвала за это! Да-а. Так

вы, стало быть, из сочувствия в Ирландию едете? Бродбент. Я еду, чтобы наладить эксплуатацию поместья, приобретенного

земельным синдикатом, в котором я тоже состою акционером. Я убежден,

что для того, чтобы сделать это поместье доходным, нужно только

правильно его эксплуатировать, именно так, как это делается в Англии.

Вы знаете, в чем состоит английский план, мистер Хаффиган? Тим. Знаю, как не знать. Выжать все, что можно, из Ирландии и истратить это

в Англии. Бродбент (не совсем довольный этим объяснением). Мой план, сэр, - это выжать

немного денег из Англии и истратить их в Ирландии. Тим. Дай вам бог здоровья, сэр! Силы вам да мочи! И чтоб тень ваша не

становилась короче. Золотое у вас сердце, сэр. А чем я вам могу

служить? Я весь ваш, до последней капли крови. Бродбент. Слыхали вы о городах-садах? Тим (с сомнением). Это в раю, что ли? Бродбент. В раю! Нет, это возле Хитчина. Если у вас есть полчаса свободных,

я вам все объясню. Тим. Знаете что? Дайте мне проспект. Я возьму с собой и вникну на досуге. Бродбент. Вы совершенно правы; сейчас я вам достану. (Дает Тиму книгу

Эбенезера Говарда и несколько брошюр.) Конечно, план города

радиальное расположение улиц - это только один из возможных вариантов. Тим. Буду помнить, сэр. (Тупо смотрит на карту.) Бродбент. Так вот, я вас спрашиваю: почему бы не устроить город-сад в

Ирландии? Тим (с энтузиазмом). То самое, что я хотел сказать, прямо на языке

вертелось. Почему бы и нет? (Вызывающе.) Ну скажите-ка, почему? Бродбент. Будут трудности. Я их преодолею. Но трудности будут. Когда я

впервые появлюсь в Ирландии, меня возненавидят за то, что я англичанин.

За то, что я протестант, меня станут обличать со всех амвонов. Может

быть, даже моя жизнь будет в опасности. Ну что ж, к этому я готов. Тим. Не бойтесь, сэр. Мы умеем уважать храброго врага. Бродбент. Чего я боюсь - это что меня неправильно поймут. Мне кажется, тут