Сезон охоты - Воронов Никита - Страница 20

– Беспредельничают?

– Да не то чтобы… Кстати! Ты мне очень удачно напомнил. Ну-ка, пошли! Здесь выйдем.

Поднявшись на улицу, Рэмбо уверенно направился в сторону яркой витрины:

– Домой сувениры какие-нибудь по тащишь? Выбирай. Здесь все, в общем, и дорого.

В некотором недоумении Владимир Александрович вошел вслед за спутником в небольшой магазинчик. Он был явно ориентирован на гостей города: майки, футболки, открытки… Десятки разнокалиберных статуй Свободы, кофейные кружки с космическими пейзажами Даун-тауна, флаги, флажки, вымпелы. Все – от бутылочных открывашек до стилизованной под старину арфы.

– Присмотрел что-нибудь? – Вид у Сергея оказался довольный, явно не по ситуации.

– Пока нет… А ты? – Конечно, забота со стороны напарника умиляла, но не только же в заботе дело!

– Гляди! – Сергей спрятал в карман металлическую, полученную на сдачу мелочь и развернул фирменный пакетик. В руке оказалось нечто напоминающее бумажник. – Оба-на! – В следующий момент перед носом Виноградова матово заблестела чеканная бляха. Текст гравировки разобрать не удалось, но по форме это было нечто среднее между шерифской звездой и гербом Советской России.

Такие часто показывают в кино про полицию США.

– Может, ты еще пистолет водяной купишь? – поинтересовался Владимир Александрович. Но ирония не достигла цели.

– Нет, я хотел сначала, но потом передумал… Еще не поймут – и пристрелят сдуру. Здесь, знаешь ли, такие игрушечные пистолетики, что и не разберешь.

– Кто подстрелит-то?

– Да мало ли кто… – уклонился от ответа Рэмбо. – Посмотрим! Все, поехали.

Виноградову оставалось только пожать плечами. Скорее всего, местный напарник понимал, что делает.

– Я хочу все-таки переговорить с тем специальным агентом – с Макдаффи, кажется?

– Напрасно. Задницей чую – это само ФБР нам «хвоста» и приделало. После первого твоего звонка…

– Как тут телефоном-автоматом пользуются?

– Элементарно. – Рэмбо никогда не спорил с начальством. – Сейчас до станции доберемся, до Вудсайда, и звони себе на здоровье… Даже если точку засекут, то пусть гадают, куда мы собрались.

…Действительно, все вышло так, как он и предупреждал. Ничего, кроме досады и раздражения, разговор со специальным агентом ФБР не принес. То ли этот чертов Макдаффи не понимал, о чем речь, то ли вообще…

– Следующая – наша, – прокомментировал хрипы динамика виноградовский спутник.

– Да, я понял. – Владимир Александрович успел изучить схему метро города Нью-Йорка почти до отвращения.

Этнические, расовые и религиозные особенности различных районов здесь можно было изучать, не поднимаясь на поверхность. На определенных участках подземки в вагонах преобладали чернокожие, где-то их сменяли респектабельные обитатели небоскребов. Потом, соответственно, азиаты серьезного вида – или евреи с огромными пейсами и почти армейским единообразием в одежде. Сейчас вокруг были недавние соотечественники: интеллигентного вида пенсионер в кепке из каракуля, женщина с усталым лицом жительницы средней полосы, парень, листающий «Новое русское слово»…

Прилично одетая мама лет этак двадцати с хвостиком укоряла расшалившееся чадо:

– Мишенька, Мишенька, брось этот гарбидж! Фу, какой ты нехороший бой…

– Будет время – смотаемся на Брайтон-бич. Это полный абзац! – шепнул Владимиру Александровичу искушенный спутник.

– А где? Далеко отсюда?

– Еще несколько остановок… Рассказывать нечего, надо видеть. – Рэмбо улыбнулся каким-то своим воспоминаниям.

«Дитмас! Дитмас-эвенью», – возгласила трансляция. Двери открылись, и они шагнули на платформу.

На этой остановке сабвей выходил на поверхность; чтобы попасть на улицу, требовалось, как ни странно, спуститься вниз по некоему подобию трапа.

Следуя за провожатым, Владимир Александрович успел окинуть взглядом панораму. Пыльные крыши, убогие вывески… Райончик был не из самых шикарных.

– Нет, здесь неплохо! – угадал мысли Виноградова спутник. – Не так уж плохо… Дальше вон туда – «черные» кварталы, а там кладбище.

Гость вздохнул – понимание местной логики в очередной раз оказывалось выше его сил. Вскоре они пересекли Оушн-парквей, и Рэмбо не преминул сообщить, что из-за преобладания здесь выходцев из СССР эту улицу народ переименовал из «Океанской» в Рашн-парквей, то есть в «Русскую».

– Весной тут красота! Ветрено, правда, из-за Атлантики, но многие говорят, что Одессу напоминает. – Еще через сотню метров остановились. – Давай-ка обнюхаемся…

– Этот дом? – Нумерация зданий казалась бессмысленной, и за четыреста сорок седьмым запросто мог следовать четыреста пятьдесят третий.

– Этот! Вход с угла.

– Ты бывал здесь, что ли? – Виноградов решил не удивляться.

– Ерунда… Типовой проект, как у нас. Значит, договорились – молчишь и делаешь умное лицо?

– Попробую. Если получится…

План хоть и казался несколько мудреным, но другого все равно не имелось.

– Спаси Господи! – Они с решительно-равнодушным видом миновали нужную парадную и свернули за угол. Здесь имелся еще один вход, служебный, уже без кодовых замков и переговорных устройств.

Сергей по кличке Рэмбо надавил на кнопку, и откуда-то изнутри мерзко откликнулся звонок.

Пришлось подождать. С той стороны кто-то приблизился.

– Миссис Бэертковитч? – Напарник Виноградова произнес фамилию женщины именно так, с американским акцентом и придыханиями.

Из-за двери поинтересовались, что нужно. Владимир Александрович не был филологом, но заметил, что теперь уже в английских словах прозвучало приморско-местечковое произношение.

– Русски отдел! – В обоих словах Сергей сделал ударение на первом слоге, получилось диковато, но вполне естественно. Тем более что в дополнение к этому он коротким, нарочито привычным жестом продемонстрировал в глазок свой липовый «полицейский жетон». И тут же сунул обратно в карман.

После секундного замешательства щелкнул запор, и на пороге предстала дама комендантского вида.

– Йес? – Лицо ее изобразило что-то отдаленно напоминающее улыбку.

По правде говоря, до этого Владимир Александрович с некоторым недоверием относился к изыскам напарника в области прикладной психологии.

– Поверь, старик, здесь совсем иное отношение к представителям власти! – убеждал его Рэмбо под грохот несущейся к Бруклину подземки. – Здесь можно плевать на законы штата, на налоги, на правила уличного движения, но, когда тебя взял за задницу конкретный полицейский, таможенник или инспектор по «социалу», лучше не делать лишних телодвижений. Народ приучен сначала подчиниться, а уж потом жаловаться адвокату, ходить по судам… А «новые американцы» вообще толком систему местную не знают. Коренные и то путаются – ФБР, «отдел нравов», управление по наркотикам, ребята из налоговой! Шерифы всякие, полиция штата, города, графства… Поди разберись, кто на что право имеет и где – по стране или только, допустим, где-нибудь в Миннесоте. А тем более узнай, кому какой жетончик положен и чем удостоверения отличаются! Поэтому, как правило, предпочитают на рожон не лезть – чтобы потом не привлекли за какое-нибудь неповиновение или отказ сотрудничать с органами.

– А нас с тобой – не того? Наверняка же есть статья за какое-нибудь самовольное присвоение званий…

– Я и не буду говорить, что мы полицейские! Ляпну что-нибудь маловразумительное, а там разберемся. Надо будет не забыть только посмотреть фамилию, там указывают обычно рядом со входом…

Ничего другого Виноградов предложить не мог. И теперь практика триумфально, как писала когда-то «Правда», подтвердила теорию – посрамив скептиков и маловеров.

– Ду ю спик инглиш? – Переступив за порог, напарник деловито зашелестел страницами купленного по пути блокнота. Предусмотрительный Виноградов успел придать ему вид неновый, а Рэмбо заполнил какими-то символами и значками.

Дама ответила, что да, ноне слишком хорошо. И с радостью приняла предложение перейти на русский.

Собственно, на этом вполне естественном решении «домоправительницы», дававшем ей мнимые преимущества перед незваными гостями, в основном и строился план: изображать плохо говорящего на чужом языке американца проще, чем имитировать нью-йоркский акцент.