Вспомнить забытое. Тайна военного лагеря. Книга 1 (СИ) - Виннер Виктория - Страница 12

Хорошо еще туалеты находились в той же стороне, что и лифты…

Громче говорить я просто не могла. В легких не осталось воздуха, так что дышать я не могла тоже. Взгляд Регнера смягчился, но он продолжал внимательно меня разглядывать своими сейчас темно-зелеными глазами. Странные глаза. Светлеют, когда он спокоен, и темнеют, когда зол… А вот взгляд остается хищным всегда. Сейчас, когда в моей голове поселились мысли о том, что этот человек отдает приказы об убийствах, он больше не кажется мне привлекательным. Теперь он кажется просто опасным. Очень опасным.

— Поехали. Тебе еще доклад делать.

Я, молча, направилась к джиу, и всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Я старалась не шевелить даже пальцем, чтоб не привлечь его внимания.

Подъехав к кампусу, Регнер свернул к преподавательской стоянке и припарковал свой новомодный джиу у самых ворот на территорию академии. Я вышла из аппарата с молниеносной скоростью!

— До свидания, — бросила я Регнеру, и практически побежала к своему общежитию.

Завтра я узнаю, как переводится этот их код, и буду думать, как поступить с имеющийся информацией…

ГЛАВА 5

Проснувшись утром от ужасных звуков горна, я первым делом посмотрела на кровать Эльзы. Она еще явно не появлялась. Интересно, хватит ей сил отправиться на пары? Помнит она о том, что вчера произошло?

Быстро собравшись, я поспешила к стоянкам эстадских джиу, Эльза как раз парковала мою «старушку».

— Ника, Великий, почему я спала в квартире твоего брата? — выйдя из машины запричитала Эл.

Вид у не был слегка помятый, но точно нельзя было сказать, что вчера она напилась настолько, что ничего не помнит сейчас.

— Эл, ты ничего не помнишь?

— Ну почему ничего. Помню, что была на вечеринке за тренировочным полем. Помню, что было очень весело, помню, что пила какую-то дрянь…

— Эльза, ты даже не знаешь, что пила? — возмутилась я ее беспечности.

— Ники, не начинай.

Я осуждающе помотала головой, но нотаций читать не стала. Мне было ее слишком жаль: когда она узнает, что вытворила у Эда, ей будет очень и очень стыдно. Она вообще очень совестливая бывает, когда что-то натворит. Когда творит — нет, не совестливая. А вот как натворит… тогда да, совестливая.

— Потом я вспомнила про ужин у Эдди, пошла попрощаться с парнями, — продолжила Шоколадка, — они предложили выпить на дорожку, проводили до хайцзо, а дальше все. Провал. Ничего не помню.

— Пойдем, присядем, — предложила я и повела подругу в сторону нашего общежития, прекрасно осознавая, что на пары сегодня Эльза не пойдет. Разве что к четвертой появится. Возле общаги мы присели на скамью, и я сбросила бомбу.

— Ты вчера приставала к новому профессору, который Чадликта заменяет до конца семестра.

Эльза побелела. Потом покраснела, потом опять побелела и спросила:

— Как?

И столько непонимания было в ее голосе, что мне пришлось открыть страшные подробности.

— Профессор Регнер и есть друг Эда, — я сделала небольшую паузу, наблюдая за ее реакцией. Мало ли плохо станет от шока, — а еще он начальник службы консулов.

Эл простонала, но я была безжалостна.

— Ты кинула ему свою коронную фразочку, лапая при этом за грудь.

— Нет, — прошептала мисс «со-мной-ты-получишь-райское-наслаждение».

— Да, — разбила я ее надежды, — и завтра в 17.00 ты сдаешь ему коллоквиум.

Эльза постарела лет на десять. Но ей не повредит. Потом намажется своими

кремами и помолодеет на пятнадцать.

— Действие аспекса закончилось, — Эльза встала, держась руками за виски, — Я спать. И надеюсь не проснуться.

— Тебе придется проснуться, чтоб подготовиться к коллоквиуму, — решила напомнить я.

Эльза, судя по взгляду, брошенному на меня, моей заботы не оценила и отправилась отсыпаться. А я пошла на пары, мне сейчас с докладом выступать.

Заметив отсутствие Эл, Рич снова решил разделить со мной учебную парту, чему я была не слишком рада. В последнее время как-то столько всего происходит, что хочется побыть одной и подумать. Но Рича обижать не хотелось, он один из немногих относится ко мне хорошо, а не улыбается натянуто потому, что боится, или потому, что я дружу с душой любой компании — Эльзой. Так что придется потерпеть его общество несколько часов, хотя это попахивало лицемерием с моей стороны.

Доклад мой дотянул до «десятки», хотя я в таком успехе, честно говоря, сомневалась. Да и время до обеда пробежало очень быстро, что тоже не могло не радовать. Вместо того, чтобы отправиться со всеми в столовую, я поспешила в преподавательскую, чтобы разыскать единственного на этой планете человека, который может приоткрыть для меня завесу тайны, нависающую над вчерашним разговором Регнера и человека-кобуры, кажется, он называл его Айсер.

Я постучала в дверь, приоткрыв ее, сунула в образовавшуюся щелку голову и спросила:

— Можно?

— Заходите, Вейс. Что вы хотели? — спросила у меня профессор Леххер.

— Мира на Миите, профессор Леххер. Я к профессору Икельхаву.

— Да-да, милая, заходи, — не отрывая головы от каких-то бумаг, разложенных на его рабочем столе, дал знать о своем присутствии дядя Макс.

Дядя Макс, он же профессор Максимилиан Икельхав, — отличный преподаватель. Он постоянно что-то читает, изучает, готовится к занятиям с нами, постоянно придумывает для нас что-то новое, и в результате на его занятиях собирается максимальное количество эстадов.

Дядя Макс — отличный переговорщик! Лучший из всех, кого я знаю. И это факт. Как дяде Максу 18 лет назад удалось уговорить правительство Герехтайга открыть свои космические границы и впустить на планету космолет с беженцами с захваченного Ренхена, да еще и предоставить убежище и рабочие места, одному Великому известно. А выглядит дядя Макс совсем не как опытный и умелый переговорщик и прожженный политик, а скорее как добрый дядюшка. Длинные седые волосы он всегда собирает в пучок, и даже с этим пучком он едва ли достает мне ростом до носа, хотя во мне всего 168 сантиметров. Всегда добрый взгляд и улыбающееся лицо заставляет улыбаться ему в ответ, а из-за морщинок на лице дядя Макс выглядит скорее как дедушка, чем как дядя. Эдди говорит, что он так постарел буквально за месяц после печальных событий, когда ему пришлось в одиночку решать судьбу единственных выживших беженцев с Ренхена. А уж какого это, потерять всю планету, свой дом, друзей, всю свою жизнь… И не смотря на то, что у них с мадам Икельхав никогда не было детей, мне кажется, что для дяди Макса в тот день погибло десять миллионов сыновей и дочерей — все население планеты. И каждый раз, когда я смотрю на него, мне хочется его обнять, и сказать, что все будет хорошо, что он ничего не мог сделать — такая глубокая печаль таится в его добрых глазах…

Вот и сейчас, смотря, как дядя Макс пытается что-то отыскать на заваленном бумагами, канцелярскими принадлежностями, какими-то папками столе, я улыбаюсь его неряшливости.

— Дядя Макс, Вам помочь? — любезно интересуюсь я.

— Спасибо, милая. Уже нашел, — ответил профессор, доставая из груды папок красную. — Чем заслужил такую честь? Вместо обеда навещаешь старика…

— Во-первых, профессор, Вы не старик, во-вторых, я не голодна. Я бы хотела поговорить с Вами наедине.

Профессор оторвался от красной папки и внимательно посмотрел на меня.

— Ну, пройдемся, — наконец ответил дядя Макс и направился в сторону двери, заложив руки за спину.

Мне ничего не осталось, как последовать за ним. И шли мы прямиком к преподавательским столовым. Войдя внутрь, мы последовали к буфету.

— Что ты будешь, Ника? — поинтересовался профессор.

— Спасибо, дядя Макс, я не голодна, — когда нас никто не слышит, я называю его так, как привыкла с детства. Вообще, поступив в академию, мне было сложно перестроиться на официальное «профессор Икельхав». Дядя Макс был одним из немногих, кого я всегда считала своей семьей, не говоря уже о том, что все мы благодарны ему за спасение наших жизней.