Царевна-лягушка для герпетолога (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 54

— Они меня отсюда просто не выпустят.

Как оказалось, прочные тонкие лески опоясывали не только запястья и стопы подруги, но и впивались в шею, в случае малейшего неповиновения грозя перерезать горло. Иван с безнадежным видом провел рукой над ключицами любимой, и возле его обласканных недавними поцелуями губ залегла горькая складка.

— Мы освободим тебя! — пообещал он, указывая на меч-кладенец. — Я вызову твоего мучителя на бой и снесу ему голову!

Василиса благодарно прижалась к нему, глядя с нескрываемым восторгом. Хотя после путешествия по мертвому лесу и неведомой дороге мой брат, как и все мы, вид имел неопрятный и дикий, это его, как и Леву, даже красило, придавая удали и решительности.

— Меч-кладенец тут не поможет, — с усилием оторвавшись от Ивана, пояснила Василиса. — А смерть владыки Нави затеряна неведомо где.

— Мы знаем, — кивнул, желая ее успокоить, Лева.

Но Василиса решительно замотала головой, снова разметав по плечам только что расчесанные рыжие пряди.

— Ничего вы не знаете! — произнесла она с жаром — Уходите!

Она глянула на нас, поняла, видимо, что ее просьба не возымела никакого действия, набрала побольше воздуха и, не обращая внимания на впившиеся в тело путы и сочащуюся из-под них кровь, быстро и решительно продолжала:

— Он играет с вами! Заманивает в ловушку. Использует меня как приманку. Он хочет добыть…

Ей пришлось замолчать, поскольку лески глубоко впились в шею, закрывая доступ воздуха. Лицо ее начало синеть, глаза закатились, на губах показалась кровавая пена. Иван бросился к любимой, пытаясь разорвать путы, но только пальцы себе изрезал. Меч-кладенец здесь бы тоже, увы, не помог, как и Левин жреческий нож. Впрочем, лески ослабли сами, едва только Василиса лишилась чувств. Какое-то время она лежала неподвижно, глотая кровь и воздух. Потом открыла наполненные слезами глаза и чуть слышно прохрипела:

— Уходите!

— Успокойся и побереги себя, — на сей раз взмолился уже Иван, баюкая ее как больного ребенка. — Мы будем осторожны.

— Мы найдем его смерть, — пообещал Лева. — Мы знаем, где ее искать.

Василиса испуганно и с недоверием глянула на нас, потом в ее глазах загорелась надежда.

— Я постараюсь продержаться, — пообещала она, не без труда приподнимаясь на софе и показывая нам, чтобы мы не чинились и забирали со стола все, что сможем унести. — Мне уже лучше. Берегите Машу и поскорее возвращайтесь!

— Ее правда никак нельзя было освободить? — с болью в голосе спросил Иван, едва мы, покинув тем же путем и способом обиталище Бессмертного и выбравшись со свалки, вернули себе человеческое обличье.

Лева скорбно покачал головой, попутно пытаясь отыскать на местности какие-то ведомые только ему ориентиры:

— Слишком сильное заклятье. Тут даже могущественные духи не помогут. Его снять может лишь тот, кто наложил. Поэтому единственный способ — дойти до конца и уничтожить Бессмертного.

— Желательно не угодив в расставленные на дороге ловушки, — добавила я, вспоминая метания подруги между отчаянием и надеждой.

— Да ладно тебе, Маш, — досадливо поморщился Иван. — В первый раз, что ли?

— Не в первый, — согласилась я. — Но Василиса нас еще в лесу пыталась о чем-то предупредить и сейчас что-то торопилась сказать, не побоявшись своих жутких пут. Что за игру ведет с нами Бессмертный? Что ему от нас нужно?

— Меня больше интересует вопрос насчет потерянной смерти, — устало потер лоб Иван, размазывая по лицу то ли мазут, то ли смазку. — Вы ж понимаете, я никуда не уйду без Василисы. Если понадобится, буду бродить тут целую вечность.

— Целую вечность не понадобится, — успокоил друга Лева. — Не для того дон Оттавио потерял половину духов, а мой отец едва не заблудился в лабиринте отражений. Теневую проекцию Мирового древа почти невозможно отыскать. Но у нас есть рефлекторы и амулеты.

Он и в самом деле разровнял и засыпал речным песком почву, разложил в особом порядке целый набор странных предметов и расставил зеркала, используя как ориентир возвышавшуюся посреди свалки башню. Помимо знакомого куска обсидиана и осколка нашего трюмо из прихожей я увидела самородный фульгурит — кусок зеркала Верхнего мира, который Лева все эти годы хранил как память об отце.

Он еще не закончил приготовления, когда мертвая пустошь возле свалки зашевелилась десятками безобразных и нелепых созданий. Похоже, Константин Щаславович, так радушно впустивший нас в свои владения, не предполагал, что мы захотим так скоро их покинуть. И теперь недреманная стража восставала от не-сна. Экипажи кораблей мертвецов и ксеноморфы с космических станций потрясали абордажными саблями и разворачивали телескопические челюсти и жвала. Плененные хозяином Нави создания леса и собранные из деталей машин кибернетические големы выпускали когти, обнажали зубы и клацали шестеренками. Они не могли нас разглядеть, но чуяли за версту и, повинуясь приказу хозяина, пытались добраться до нашей плоти.

— У тебя там еще долго? — поинтересовался у Левы Иван, сопроводив вопрос парочкой крепких выражений, адресованных нашим гостям.

Он уже достал меч и сейчас отражал первую атаку, успевая отбивать удары сразу по всем направлениям. Я не знаю, где и когда брат выучил эти приемы, возможно, какие-то движения ему подсказывал сам меч, но сейчас мой тихоня-герпетолог с легкостью бросил бы вызов не только любому реконструктору из клуба, но мог бы потягаться и с настоящими мастерами спорта. Он сражался в полную силу, вкладывал в каждый удар всю свою досаду и боль, воздавая сторицей за все раны на теле возлюбленной, за время, проведенное в узилище, и за ее год в лягушачьей шкуре.

Конечно, поборники академических традиций могли бы отыскать недостатки в исполнении боевых батманов и пируэтов, диагональных и вертикальных ударов. Но мой брат выступал не на арене и даже не в честном поединке, а его противники, многократно превосходя числом, правил соблюдать не собирались. Сгрудившись бесчисленным роем, они нападали разом и скопом, заходили с тыла, лезли снизу, метили в глаза, пытались если не укусить или уязвить когтями, то плюнуть ядовитой жижей или выпустить яд.

Я со своей свирелью прикрывала тыл. И хотя от звуков наигрыша немертвых корчило и корежило, а от одного прикосновения наговорной стали они и вовсе разлетались в прах, на месте сраженных немедленно вставали новые, и все приходилось начинать сначала. Хорошо, что в тот миг, когда наша оборона едва не дрогнула, Лева закончил построение.

— Всем пассажирам занять свои места, — скомандовал он.

Мы с Иваном толком не успели перевести дух, как пространство вздыбилось волнами, потом закружилось все ускорявшимся водоворотом, выкинув нас на скалистый, пустынный берег.

Свинцовые, тяжелые и вязкие, точно жидкое стекло, волны упрямо грызли сумрачный гранит, медленно отступали, потом вновь шли в атаку. По озаренному тревожным пламенем темному, как венозная кровь, небу гуляли косматые тучи. Возле горизонта они сталкивались, сшивая море и небеса неровными стежками похожих на узловатые корневища пучков молний, а над горами извергали потоки камней и пепла. Земля тревожно гудела, точно от тяжелой поступи. Будто бронированные каменные легионы тщились сломать земную кору и прорывались наружу из недр.

Разгоряченный схваткой Иван застыл наизготовку с мечом, я встала рядом со свирелью. После путешествия сквозь Левин портал меня мутило, и съеденная в покоях Константина Щаславовича еда просилась наружу, но еще одну атаку я бы отразить сумела. Другое дело, что нападать на нас никто не собирался. Берег выглядел пустынным, как Земля до начала или после конца времен.

— Где мы? — дико озираясь, сипло спросил Иван.

Хотя во время схватки он, к счастью, не получил ран и даже царапин, судя по всему, его тоже сильно штормило.

— На краю мира. У границы владений Мирового Змея, — невозмутимо отозвался Лева, подставляя другу плечо и усаживая того на высокий камень с плоской поверхностью.

— Здесь тоже водятся чудовища? — уточнил Иван, протирая ветошью запачканный скверной, но не получивший ни одной зазубрины клинок и убирая меч в ножны.