Царевна-лягушка для герпетолога (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 48

— Убить нас еще раз царицы не смогут, — пояснил Кочемас, пока Сурай отдавал команды. — Лишать посмертия, как Кощей, тоже вряд ли захотят. По их души и так оттуда, — он указал куда-то наверх, — обещали архангела прислать с огненным мечом, а в Навь им отправляться точно неохота.

— А что до тюрьмы, то нас и при царском режиме каторгой не запугали, — улыбнулся Атямас, давая для острастки короткую очередь.

— Да какая там тюрьма?! — поморщился Радослав, подъехавший с Доможиром, чтобы обсудить порядок совместных действий. — Каторжники как бесплатная рабочая сила здесь никому не нужны, а просто сажать в темницу в краю, где не существует времени, — лишняя морока.

— Ну отправят в крайнем случае в Обитель беспамятных, — проговорил Кочемас.

— Так мы ж оттуда все равно вернемся, — махнул рукой Доможир. — Пока есть кому о нас хоть где-нибудь помнить.

Я понимающе кивнула, но подумала, что братья и их товарищи слегка лукавят и бодрятся перед нами. Сами они говорили об Обители беспамятных как о месте, которое во многом даже хуже Нави. О ее местоположении никто ничего толком сказать не мог. Радослав с Доможиром в силу своих убеждений выносили ее куда-то за пределы океана времени и колец Мирового змея. Кочемас с братьями утверждали, что она имеет какую-то связь с рекой Смородиной. Вроде бы туда попадают те, кого не выдержал Калинов мост и не приняла Навь. Обитель беспамятных не имела не то что четких границ, но и пространственных характеристик. Полное ничто, в которое попадали не имеющие зримого облика души тех, кто убежденно отрицал существование какого-либо посмертия или просто забыл о том, зачем и когда жил, кто не оставил никакого следа на земле, о ком во всех мирах позабыли даже его родные.

Лева и Иван тоже нахмурились, качая головами, явно не готовые принять такую жертву даже ради спасения Василисы и победы над Кощеем.

— Не стоит их очень сильно злить, — попросил Лева проникновенно. — Нам главное — до моста добраться. А дальше они и сами не поедут.

— Да мы только разомнемся, — пообещал Кочемас.

— Ходу, ребятушки, ходу, — вновь подъехал к нам Сурай. — И не поминайте лихом!

Еле успевая за Иваном и Левой, пустившими коней вскачь, и не решаясь оглядываться из опасения свалиться, я слышала нараставший шум битвы. Нестройные возгласы и команды, дробный топот копыт и лязг оружия, одиночные выстрелы и стрекот пулемета. На повороте дороги, которая теперь петляла между обрывистых скал, картина сражения мне открылась полностью.

Кочемас и Атямас, заняв оборону, обстреливали наступавших царских всадников, которые откидывались на круп или падали наземь, перекувыркиваясь и перелетая через головы лошадей, словно в старых фильмах про Гражданскую. На флангах бойцы с обеих сторон ожесточенно сшибались и рубились на шашках или мечах. Упавшие на землю или лишившиеся оружия вступали в рукопашную. Я не случайно вспомнила о кино или реконструкциях, поскольку даже те воины и кони, которым снесли шашкой голову, переломили хребет или перерезали пулеметной очередью, через какое-то время поднимались и продолжали сражаться, словно схватка была чистой постановкой.

Поначалу удача склонялась на сторону братьев и их соратников из Ярилина городища. Хотя числом они и уступали охране цариц, но за ними оставалось преимущество в технике. Поэтому Черномор, видя, что с мечами много против пулемета не навоюешь, скомандовал своим потрепанным витязям отбой. Когда они отступили, он создал в руках какой-то необычный светящийся шар и, воздев его над головой, еще раз громогласно потребовал сложить оружие.

— Коммунисты не сдаются! — донесло до нас эхо ответ Сурая, дополненный злой очередью из пулемета.

Черномор тряхнул бородой и с нечеловеческой силой метнул шар в самую гущу перестроившихся сотен противника. В воздухе магический снаряд разросся и рассыпался в полете снопом разноцветных искр, похожих на фейерверк. Зависнув над головами сражавшихся, сияющее облако накрыло их прозрачным куполом, вызвав у тех, кто оказался внутри, что-то похожее на паралич. За первым магическим зарядом последовали еще несколько, заставивших в конечном счете замолчать даже пулемет.

Развязку мы не увидели. Дорога завернула за выступ, а потом и вовсе привела нас в ущелье, наполненное смрадом и запахом серы. Мы мчались вперед на пределе возможностей не совсем настоящих, но и не сказочных лошадей. Кажется, после такой скачки я уже вполне могла бы сдать на разряд по конному спорту. И все равно очень скоро мы услышали шум приближающейся погони и зычный голос Черномора. Мне показалось, что к грозному требованию примешивалась и мольба:

— Да остановитесь вы! — надрывался воевода. — Кому сказал! Сгинете же на той стороне без вести, да и Калинов мост вас не пропустит!

Мне стало даже жалко его. По словам Левы, в прежние времена честный воевода сам нес службу у Калинова моста, обороняя Чертоги Предков от выползней из Нави, а сейчас из самых лучших побуждений просто выполнял приказ, что, впрочем, не отменяло его вероломства.

— Вот и верь после этого всяким разряженным чародейкам! — кое-как переводя на скаку дух, прокомментировал послание Черномора Иван. — Царицы же обещали нас пропустить, если мы одолеем змея.

— Нежить всегда составляет договор так, чтобы его можно было нарушить, — пояснил Лева.

Я тоже припомнила, что царицы, отправляя нас бороться с чудовищем, ничего не сказали о том, чтобы пропустить на ту сторону. Типа все равно застава закрыта. Только это замечание застряло у меня в горле, когда я увидела, что Лева разворачивает на скаку взмыленного коня.

— Я их отвлеку, — сообщил он обыденно и спокойно.

Похоже, решение он принял еще в тот момент, когда Черномор начал швыряться магическими шарами в его родных.

— Заодно намекну, чтобы прадедов отпустили! Обитель беспамятных — это не то место, откуда легко кого-то вытаскивать!

— Мы с тобой, — запротестовал Иван, и я его поддержала.

Из последних сил удерживая поводья, я в который раз с начала этой безумной скачки пожалела о том, что так бездумно истратила янтарный гребень. Впрочем, если бы нас тогда съела свинья, мы бы сейчас не ехали по берегу реки Смородины. К тому же Колобог щедро одарил нас, защищая от нежити, а Черномор и его витязи были когда-то людьми.

Лева ожидаемо помощь не принял, только покачал растрепанной головой.

— Это работа для шамана, — усмехнулся он, расчехляя дедову свирель. — А вам еще оружие для борьбы с нашим главным супостатом добывать. У Калинова моста я вас догоню.

Весь его облик неуловимо изменился. Мой скромный друг и нежный возлюбленный выглядел грозным ведуном, прокладывающим пути между мирами и подчиняющим духов. И вроде бы медвежья безрукавка, рубаха и джинсы с видавшими виды кроссовками не очень напоминали ритуальное облачение, да и свирель почти не отличалась по виду от копеечных дудочек, которые во времена детства родителей продавали в игрушечном отделе. Но вся Левина фигура исполнилась величия, а пугающе отстраненное лицо озаряло почти пророческое вдохновение. Глаза видели дали иных миров и озирали крону Мирового Древа, а губы шевелились, призывая духов.

Когда же он заиграл, я поняла, почему он настаивал на том, чтобы мы ехали вперед. Даже я, знавшая наизусть почти все его наигрыши, почувствовала, как сознание заволакивает сладкий морок, а ноги помимо моей воли пытаются выскользнуть из стремян или прямо в седле пуститься в пляс. А Иван так едва не спешился.

— Куда? Не сметь! — строго прикрикнула я то ли на свои легкомысленные конечности, то ли на брата.

Стеганув хворостиной по крупу его коня и убедившись, что Иван хоть и случайно исполнил пару фигур джигитовки, но все же удержался в седле и следует за мной, я пустила своего скакуна галопом по обрывистому краю горного серпантина подальше от колдовских песен.

Оказавшись на верхнем уступе, там, куда звук свирели почти не доносился, кое-как стряхивая морок, мы с братом глянули вниз. Черномор и его богатыри кто спешившись, кто верхом плясали на краю обрыва трепака, выделывая невероятные коленца, перескакивали с уступа на уступ, шли колесом и вприсядку. Сверху мы не различали лиц, но по характеру сомнамбулических движений понимали, что по Левиному повелению они бы с улыбкой на лице сиганули с обрыва прямо в лаву.