Сухопутный пират (Насыщенный час) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 3

Внезапно он очнулся. Из-за скрытого лавровыми кустами поворота подъездной аллеи послышался отдаленный лязг металла, вскоре переросший в стук и грохот старенького автомобиля. Вот на аллее показался древний «уолсли», за рулем которого сидел румяный молодой человек с русыми усами. При виде него сэр Генри вскочил, но тут же снова опустился на стул. Через минуту слуга доложил о приходе мистера Рональда Баркера, и сэр Генри поднялся ему навстречу. Визит казался слишком ранним, но Баркер принадлежал к числу близких друзей сэра Генри. Каждый из них заслуженно слыл прекрасным стрелком, наездником и игроком в бильярд, общность интересов и вкусов сблизила их, и младший (и более бедный) из друзей обычно проводил в Уолкот-олд-плейс по меньшей мере два вечера в неделю. Сэр Генри с дружески протянутой рукой поспешил навстречу Баркеру.

– А! Ранняя пташка! – пошутил он. – Что это с вами? Если вы отправляетесь в Льюис, могу составить вам компанию.

Однако молодой человек держался как-то странно и невежливо. Не обращая внимания на протянутую руку и дергая себя за длинные усы, он стоял, вопросительно и раздраженно посматривая на судью.

– Ну-с, в чем же дело? – поинтересовался судья.

Молодой человек продолжал молчать. Он явно хотел что-то сказать, но не решался. Сэр Генри начал терять терпение.

– Вы, кажется, не в себе сегодня. В чем же все-таки дело? Вас что-нибудь расстроило?

– Да, – многозначительно ответил Рональд Баркер.

– Что же?

– Вы!

Сэр Генри улыбнулся.

– Садитесь, мой друг. Если вы недовольны мною, – я слушаю вас.

Баркер сел. Он, видимо, собирался с силами, прежде чем бросить обвинение, а когда наконец решился, оно напомнило пулю, вылетевшую из револьвера.

– Почему вы ограбили меня вчера вечером?

Судья не выразил ни удивления, ни возмущения. Ни один мускул не дрогнул на его спокойном, невозмутимом лице.

– Вы утверждаете, что я ограбил вас вчера вечером?

– На Мейфилдской дороге меня остановил высокий, крупный тип в машине. Он сунул револьвер мне в физиономию и отобрал бумажник и часы. Сэр Генри, это были вы.

Судья улыбнулся.

– Разве у нас тут нет других высоких, крупных людей? Разве только у меня есть автомобиль?

– Уж не думаете ли вы, что я не в состоянии отличить «роллс-ройс» от машины других марок? Это я, проведший полжизни в машине, а полжизни – под ней?! У кого, кроме вас, есть тут «роллс-ройс»?

– Мой дорогой Баркер, а вы не думаете, что подобный современный бандит, как вы его охарактеризовали, скорее всего, будет оперировать где-нибудь за пределами своего района? А сколько «роллс-ройсов» можно увидеть на юге Англии?

– Неубедительно, сэр Генри, неубедительно! Я даже узнал ваш голос, хотя вы и пытались его изменить. Однако довольно! Зачем вы это сделали? Вот чего я никак не могу понять. Ограбить меня, одного из своих ближайших друзей, человека, который помогал вам, как мог, во время выборов, ради каких-то дешевых часов и нескольких шиллингов… Нет, это просто невероятно!

– Просто невероятно, – повторил судья, улыбаясь.

– А потом еще эти бедняжки-актрисы, которые вынуждены сами зарабатывать себе на жизнь. Я ехал вслед за вами. Это же отвратительно! Другое дело с этой акулой из Сити. Если уж промышлять грабежом, то грабить подобных типов – дело справедливое. Но своего друга и этих девушек… Ну, знаете, просто не могу этому поверить.

– Тогда почему же верите?

– Да потому, что это так.

– Просто вы убедили себя в этом. Но чтобы убедить других, у вас нет никаких доказательств.

– Я готов под присягой показать против вас в полицейском суде. Когда вы рвали электропроводку в моей машине – какая возмутительная наглость! – я увидел выбившуюся из-под вашей маски вот эту седую прядь. Она-то и выдала вас.

При этих словах внимательный наблюдатель заметил бы на лице баронета чуть заметный признак волнения.

– У вас, оказывается, довольно живое воображение, – заметил он.

Гость покраснел от гнева.

– Взгляните сюда, Хейлуорти, – сказал он, открывая руку и показывая небольшой, с неровными краями треугольник черной материи. – Видите? Это валялось на дороге около машины молодых женщин. Вы, должно быть, вырвали кусок, когда выскакивали из автомобиля. Пошлите-ка за своим черным пальто, в котором вы обычно сидите за рулем. Если вы не позвоните сию же минуту прислуге, я позвоню сам и добьюсь, чтобы его принесли. Я намерен разобраться в этом деле до конца, и не стройте на сей счет никаких иллюзий.

Ответ баронета оказался неожиданным. Он встал, прошел мимо кресла Баркера к двери, запер ее на ключ, а ключ положил в карман.

– Вам-таки придется разобраться до конца, – сказал он. – Пока вы будете разбираться, я закрываю дверь на замок. А теперь, Баркер, поговорим откровенно, как мужчина с мужчиной, причем от вас зависит, чтобы наш разговор не закончился трагедией.

С этими словами он приоткрыл один из ящиков письменного стола. Его гость сердито нахмурился.

– Угрозы вам не помогут, Хейлуорти. Я выполню свой долг, вам не удастся меня запугать.

– Я и не собираюсь вас запугивать. Говоря о трагедии, я имел в виду не вас. Я хотел сказать, что нельзя допустить огласки этой истории. Родных у меня нет, но существует фамильная честь, и с этим невозможно не считаться.

– Слишком поздно об этом думать.

– Не совсем так. А теперь мне нужно многое рассказать вам. Прежде всего вы правы – это я вчера вечером остановил вас на Мейфилдской дороге.

– Но почему…

– Подождите. Я сам все расскажу. Вот взгляните. – Сэр Генри открыл ящик стола и вынул из него два небольших свертка. – Сегодня вечером я собирался отправить их по почте из Лондона. Один адресован вам, и я, разумеется, могу отдать вам сверток сейчас. В нем ваши часы и бумажник. Как видите, если не считать порванной электропроводки, вы не понесли никаких потерь в результате вчерашнего приключения. Другой сверток адресован молодым дамам из театра «Гэйети», и в нем находятся и кошельки. Надеюсь, вы убедились, что еще до того, как вы пришли разоблачить меня, я намеревался полностью возместить ущерб каждому из потерпевших?

– И что же? – спросил Баркер.

– А теперь перейдем к сэру Джорджу Уайльду. Возможно, вам не известно, что он глава фирмы «Уайльд и Гугендорф» – той самой, что основала этот гнусный «Ладгейтский банк». Иное дело – его шофер. Даю слово, я собирался вознаградить его. Но главное – хозяин. Вы знаете, я небогатый человек. Мне кажется, об этом известно всему графству. Я слишком много потерял, когда «Черный тюльпан» проиграл на состязаниях в Дерби. Были и другие затруднения. Потом я получил наследство – тысячу фунтов. Этот проклятый банк платил семь процентов по вкладам. Я был знаком с Уайльдом, и, встретившись с ним, я спросил, можно ли доверить свои деньги банку. Он ответил утвердительно. Я вложил свои сбережения, а через двое суток Уайльд объявил себя банкротом. В долговом суде выяснилось, что он уже в течение трех месяцев знал о неизбежном крахе. Знал, и все же взял на свой тонущий корабль все, что у меня было. Черт бы его побрал, ему-то что, у него и без того хватает. Ну, а я потерял все, и никакой закон не смог мне помочь. Он самым настоящим образом ограбил меня. При следующей встрече он расхохотался мне в лицо. Посоветовал покупать консоли[2] и сказал, что я еще дешево отделался. Тогда я поклялся во что бы то ни стало сквитаться с ним. Я принялся изучать его привычки. Я узнал, что вечерами по воскресеньям он возвращается из Истборна. Я узнал, что он всегда имеет при себе бумажник с крупной суммой денег. Так вот, теперь это мой бумажник. Вы хотите сказать, что мои поступки не вяжутся с требованиями мора ли? Клянусь, если бы у меня хватило времени я бы раздел этого дьявола догола, как он поступил со многими вдовами и сиротами!

– Все это понятно. Но при чем тут я? При чем тут артистки?

– Будьте сообразительнее, Баркер. Как вы думаете, мог бы я ограбить своего личного врага и остаться непойманным? Безнадежная затея. Я должен был разыграть роль обычного бандита, лишь случайно повстречавшего Уайльда. Вот я и появился на большой дороге, доверившись случаю. Мне не повезло: первым, кого я встретил, оказались вы. Какой же я идиот! Не узнать ваш старый рыдван по лязгу, с которым он взбирался на подъем… Увидев вас, я едва мог говорить от смеха. Однако мне пришлось выдержать свою роль до конца То же самое и с актрисами. Боюсь, тут я выдал себя, так как не мог присвоить безделушки женщин, но все же продолжал разыгрывать комедию. Потом появился тот, кого я ждал. Тут уж было не до фарса. Я намеревался обобрать его дочиста и обобрал. Ну, Баркер, что вы скажете теперь? Вчера я держал пистолет у вашего виска, а сегодня вы держите у моего.