Лесник (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 18

Услышав последние слова, Данила едва сдержался, чтобы не усмехнуться снова.

— Он спрашивает это потому, — не успевала за шведской тирадой переводчица, — что тело находится в плачевном состоянии. Он обеспокоен, и если вы ели только что, то вас вполне может вывернуть наружу, поэтому он советует подождать.

— Господи, да сколько можно ждать? — заорал Данила, потеряв над собой контроль, у него тряслись руки.

Переводчица вздрогнула, быстро захлопав ресницами.

— Нужно было раньше думать, прежде чем отправлять жену в одиночестве в сомнительное путешествие, — зашуршал бумагами Суляев, вытаскивая из кейса какую-то папку. Для своих манипуляций ему требовалось больше пространства, и при каждом движении он толкал Данилу локтями, краем глаза наблюдая за ним. Фомин ничего не ответил, а лишь схватился за голову.

— Что значит в плачевном состоянии? — едва выдавил Данила, вспомнив слова переводчицы.

— Вашу жену…

Данила побледнел еще сильнее, и переводчица осеклась.

— Человека, чье тело они обнаружили очень долго и методично избивали.

— О боже…

— Видите, как один необдуманный поступок может навредить всей последующей жизни. Вы точно уверены, что рассказали нам всю правду? — не унимался Суляев.

Шведский полицейский продолжал свой монолог, переводчица поспешила за ним:

— Он говорит, что у вашей… Говорит, что тело… В общем, у женщины, чье тело находится в морге, незадолго до смерти был половой контакт.

— Ее изнасиловали? — поднял голову Суляев, вытянув шею. Спросил с безучастным, хладнокровным, чисто техническим интересом.

Переводчица сказала несколько слов на шведском языке, а полицейский покачал головой.

— Нет, не похоже. Они не нашли следов насилия в этой области, они склонны предполагать, что это было добровольно.

Данила медленно закрыл глаза. Голова кружилась. Это все сон — дурной кошмар. Это происходит не с ним. Такого просто не может быть. Сейчас он проснется и все закончится.

Глава 15

На нос упала снежинка, ледяные резные лучики охладили кожу. Шестиугольный кристалл тут же растаял, но на его место приземлился следующий, затем еще один и еще. Соня плотнее сжала глаза, с трудом соображая. Ресницы слиплись. Откуда снег летом? Пахло свежестью, воздух становился все более морозным и плотным. Странно. Она все еще держала глаза закрытыми. Волчья нежность убаюкивала ее, становясь навязчивой, настойчивой и даже грубой. В спину впивались ветки и камни. Чужие поцелуи пленили девушку, порабощали, делая ее беззащитной и беспомощной. Она резко распахнула глаза, но оказалась совсем в другом месте. Почему-то шел снег. Данила? Откуда здесь взялся Данила? Он улыбался, стряхивая с ее волос быстро тающие хлопья, поднес замерзшие ладони к губам. Поцеловал каждый порозовевший от холода палец. Сначала указательный, потом средний, а безымянный взял в рот целиком. Соня что-то почувствовала, и на конце пальца сверкнуло золото, девушка хихикнула. Вот так фокус. Как ему удалось так ловко надеть ей кольцо?

— Выходи за меня, — прошептал Данила.

И снова ее потянуло ко дну. Снег пропал, а аромат леса смешался с его личным, с запахом лесника, накрывая с головой. Звуки шелеста листьев переплелись с хриплым, рваным дыханием Улфа. Жадные, настырные поцелуи лесника парализовали Соню. Он вырывал ее из лап судьбы, привычной жизни, где есть она и Данила. Соня была не в силах пошевелиться. Девушка могла лишь чувствовать. Он крал ее по кусочкам, пил по глоткам. Теперь ей было мало терпкого, насыщенного вкуса его губ, ей хотелось большего. Тело плавилось.

Но снежная картинка возвращалась, била по лицу наотмашь, выталкивая из незримого плена, выбрасывая наружу из страсти, забирая в прошлое…

— Властью, данной мне… — набатом зазвучало в Сониных ушах. И снова Данила.

Белое платье, тосты, сверкающие бокалы. Она куда-то стремилась, а Данила тянулся к ней, но Соня ускользала все дальше. Они стояли рядом, держались за руки, смеялись, они казались счастливыми, у них все было впереди.

Но лес не отпускал, как прекрасно было бы просто идти тоненькой ленточкой тропинки, наслаждаться тишиной, купаться в величественной красоте огромных деревьев и не думать ни о чем, кроме соловьиных трелей и солнечной листвы. Вот только пальцы дрожали от желания, а тело горело живительным огнем. Улф пьянил сильнее вина. Густое, липкое удовольствие не давало ей понять, где она, кто она.

— Властью, данной мне законом, объявляю вас мужем и женой, — всплыло в памяти.

Соня замерла, остановилась, прекратила ласкать чужое тело, мять каменные плечи, кусать мощную шею.

Жена, она жена. Она законная супруга. Значит, нельзя. Ей хотелось обнять, но это было бы неправильно. Надо отпустить, остановиться. Приказать себе забыть. С силой открыв глаза, она увидела его красивое лицо и легонько оттолкнула, чуть отползая. На них все еще была одежда, скрывающая тело.

Улф недоволен, его слегка перекосило от очевидного желания.

Но вдруг раздаются голоса. Они слышат их где-то рядом. Улф как всегда соображает первым и, видя, что Соня хочет что-то сказать, хватает ее за руку и до боли сжимает запястья. Они смотрят друг на друга, пытаясь отдышаться, надеясь скрыться от преследования, остаться незамеченными. Его рука такая горячая, сильная, та, о которой и мечтать стыдно. Соня до смерти желает прижать ее к себе, провести его пальцы по груди, бедрам, ягодицам… Пусть он сжимает и царапает. Улф делает попытку сблизиться, но Соня недвусмысленно отстраняется. Он опускает голову и тяжело дышит, смотрит на нее исподлобья, грызет нижнюю губу, как бы раздумывая, что теперь с ней делать. Продолжить начатое силой или отпустить? Но только не задавать вопросов, почему он оттолкнула. Ему на это наплевать.

Чужие голоса совсем близко, они проходят там, наверху, откуда они скатились. Куст плотно скрывает Соню и Улфа, но беглецы не шевелятся, стоят на коленях и смотрят друг на друга, перепачканные в земле и опавших листьях. Он щурится, его рука продолжает сжимать запястье девушки, Соня чувствует, как кожа немеет. Она не в силах с собой справиться так быстро. Ее грудь налилась, кожа покраснела, губы набухли и приоткрыты. Лесник ухмыляется, потому что Соня буквально источает желание, и он не сомневается, кто именно причина всего этого. Вот так коктейль из Улфа и смертельной опасности, из леса и похоти. Именно он делает Соню беспомощной.

Звуки наверху становятся тише, они удаляются и скоро вовсе исчезают. Им снова повезло, Соне и Улфу удалось скрыться, но как долго это будет продолжаться? Однако не это волнует девушку. Теперь он знает, как сильно она его желает: до боли в подушечках пальцев, до хрипоты, до звона в ушах. Как же она его целовала, будто через минуту объявлен конец света. Ласкала кончиком языка, с упоением наслаждаясь его теплом, силой, какой-то звериной настойчивостью и мощью. Еще никогда с ней не обращались так, словно близость — это самое главное в мире. Будто бы ее тело — это крепость, которую нужно немедленно захватить, разрушив стены вокруг, став единоличным хозяином.

— Что-то я заиграться, — усмехнулся Улф, — обычно я не целую чужих женщин.

От этих слов Соня немедленно опускается на землю, хочется сжаться в маленький комочек, превратиться в сухой лист, что сейчас торчит из его волос, стать незаметной, спрятаться, исчезнуть.

Значит, для него это просто игра? Развлечение? Она для него веселое лесное приключение. Ну еще бы, здесь же больше никого нет. Бог знает сколько он жил один в лесу. Это нормально для любого мужчины — хотеть женщину после долгого воздержания.

— Вдоль всего этого обрыва такие же кусты. Мы передвигаться быстрыми перебежками, — деловито замахал лесник руками, указывая куда-то, шепча руководства к их спасению, так, словно ничего не произошло, будто ничего не было.

Соне захотелось свалиться под этим кустом, подтянуть согнутые ноги к груди и пролежать так целую вечность, пока сердце не перестанет биться. Что она творит? Целуется с незнакомым мужчиной, изменяет мужу, лазит по кустам, спасаясь от людей с оружием. «Заигрался», — повторила про себя Соня, и стало больно внутри. Улф привлекал ее, несмотря на то, что она ничего не знала о нем. Своей силой, храбростью, горящем взглядом, решительностью, безграничной свободой и чем-то еще, чему Соня никак не могла дать название. Он показал ей вселенную в одном своем касании. Соня смотрела в его глаза и понимала, что узнала его. Узнала из тысячи встреченных и не встреченных людей. Все сумасшедшие сны и желания воплотились в одном человеке и взорвали ее мир на части, а для него это была просто игра.