Сердце Греет Холодная Сталь (СИ) - Корнелий Луций - Страница 26

"Это не любовь, это дикая охота на тебя!"

КПВ на мгновение замешкался. Музыка. Не просто воспоминания, а как будто отдельный фрагмент прозвучал в мыслях сам собой. Вспомнились слова Ньяля:

"Удачной охоты, сэр рыцарь. Интересно, услышите ли вы музыку…"

Но слишком много думать некогда. Надо убивать. Ещё парочка фуррей выскакивает из-за хижины. Оба уже с короткими копьями, но воспользоваться ими они даже не успевают. КПВ срубает одного сверху по морде, а второго колет в спину. Из этой самой спины вырастает стрела.

"Умничка! Стреляй, стреляй. А вот где блядь Лестер?"

И тут стало не до вопросов. На КПВ вылетело, похоже что, целое семейство фуррей. Несколько самок, детёныш, подросток и двое вполне крепких воинов. У подростка и одного воина копья. У третьего дубина с обсидиановыми шипами. Трое на одного, но КПВ уже так побеждал. Однако в этот раз фурри видимо понимали, что жизнь их родичей висит на волоске. Действовали отчаянно. Тот, что с дубинкой ринулся прямо под удар полэкса. Поймал его своей тушкой, и, опадая уже буквально повис на КПВ. Другой бросил копьё и схватился за древко полэкса.

"Пиздец".

Третий уже целил копьём в открытое лицо.

"Пиздец!"

КПВ нырнул головой вниз, заодно врезав шлемом по морде одного из фуррей, но проблемы это не решало. Вражеское копье настойчиво скреблось о металл, сыпались осколки вулканического стекла.

Поймавший удар по шее фуррь уже сползал к ногам, но умудрился вцепиться когтями в заднюю поверхность икры, в стык меж лат.

"Суки! Так… Одной рукой держать полэкс, второй снять с пояса кошкодер. Только бы меня раньше не закололи…"

Манёвр кое-как удается. Немецкая приблуда для резни оказалась в руке. КПВ нанес держащему полэкс зверогаду пять уколов в живот и под ребра, протягивая вниз лезвием внутри раны. Фуррь быстро закончился, вместе с хлещущей кровью своей. КПВ стряхнул тела, отходя назад и готовясь отбивать вражеское копье. Это не требовалось. Молодой зверолюд лежал мертвее мертвого, а остальные сбежали. Из шеи трупа торчало одно из зверолюдских копий.

— Акаирис?

— Я. — ответила девушка, оказавшаяся у него за спиной.

— Ты… спасибо, но держалась бы подальше от передовой. И где, блядь, Лестер!?

Озираясь и ведя за собой девушку, КПВ возвращался обратно к лесу. Все равно бой в селении уже почти закончился. Воя и визга было все меньше, он звучал все дальше. Небось Эол с Грани начали преследование сбежавших в лес.

— Лестер, блядь!

— Тут я! — раздражённо ответил парень и голос у него был какой-то странный.

— Головка от хуя! Ты где был? На пикник остановился.

— Фуда посмотри! Еще вопрофы?

В темноте КПВ не заметил, пока Лестер не пнул труп крупного зверолюда.

— Он фука сбоку фыфкачил.

— А… зубы целы?

— Фубы та, щеку порфал и яжык порефал. Щиплет плять!

— Пошли Эола найдем. Он тебя заштопает.

По центру селения расхаживал среди трупов Марк с лицом совершенно озверевшим. Он посмотрел на Лестера, усмехнулся и сказал:

— У тебя зубы видно через дырку.

— Пилять… — вздохнул Лестер.

— Нормально. — ободрил его Крысобой. — у тебя было слишком смазливое для наших дело личико. Ещё бы часть носа срезать и самое то будет.

— Пофол ты. Я хочу девушкам нравитфя.

Марк развеселился ещё больше.

— Открою тебе секрет, парень. Тут очень актуален вопрос выживания и красота не самый важный момент в образе мужчины. Самая привлекательная часть твоего тела это меч.

— Я друхохо хочу от отнофений. Не префращать их в стелку покупки жены са сорок паранов.

— Поменьше болтай сейчас, парень. — ответил Марк. — Из тебя кровь хлещет.

— Плять…

В деревне обнаружилось только двое выживших эльфов и недоеденные останки еще одного. Заложников Эол быстро привел в чувство при помощи короткого ритуала и нескольких жертвоприношений. Лестер поинтересовался можно ли залечить его щеку прирезав парочку фуррей.

— Станешь беспокоить богов ерундой и долго тебе по земле не ходить. — предостерёг его Грани. — Не кум тебе Владыка Лесной чтобы царапины шить.

— Но ведь мы выполняем волю этого Ор…

— Молчи! — Эол молниеносным движением схватил его за горло. — Его имя нельзя произносить впустую. Охотник всегда рядом. И если ты зовешь, то он слышит.

— Кеннинги! — воскликнул Марк. — Прямо как у нас было.

— Ке… фто? — спросил Лестер.

— Скандинавы и германцы языческих верований заменяли имена богов и названия важных явлений различными метафорами. — Пояснил Марк. — У каждого бога были свои прозвища. Так можно было не беспокоить их по пустякам.

Собрав добычу, отряд двинулся дальше, углубляясь в джунгли. Нормальным конкистадорам такие манёвры были категорически противопоказаны. Идти по незнакомой местности малым отрядом в окружении враждебного населения. Однако лес был на их стороне. Он передал своих глупых детей зверолюдов. Судьба их была теперь печальна.

Прошло больше трёх дней как новые враги напали на остров. Многие племена страдали от их жестокой ярости. Приливные Скалы, Ночные Тени, Падающая Вода, Грозовые Когти, Песчаные Охотники — все они были атакованы пришлыми. Многие убиты, иные практически истреблены. Лодочники были опасны, но они не знали и боялись леса. Новые враги послали небольшую стаю в чащу, убив оставшихся из Приливных Скал и охотников Теней, а потом разорив деревню Ночных. Корабли их напали в это же время ещё на три племени: Падающую Воду, Песчаных и Грозовых. Сбывались самые худшие страхи знахарей. Было ясно, что пришлым помогают могущественные духи и драка с ними не принесет победы. Тогда вернулся Дымохвост из Песчаных Охотников. Чужаки отпустили его живым и вместе с ним несколько других. Дымохвост поведал, что говорил с великим знахарем чужаков, который знает колдовскую речь. И было сказано, что враги уйдут если им будут оказаны большие почести. Они хотели всех остроухов, схваченных недавно. Хотели солнечного металла и цветных камней. Тогда они клялись, что уйдут.

"Ни металлы, ни камни, ни мясо остроухов не стоят наших жизней и боли наших родичей" — заявил Пышноус, предводитель племени Зелёных Камней. — "Отдадим им все, что они хотят. Ведь не выходит у нас ни прогнать их, ни спрятаться от них".

Сам же Пышноус и два десятка его соплеменников и друзей из других племен повели выкуп за спокойствие острова. Придя на берег они увидели новых врагов, а во главе был тот самый одноглазый знахарь. Он действительно мог говорить колдовским голосом. О таком Пышноус слышал только из сказаний о древних временах Звездного Племени.

— Значит примерно сотня остроухов выжила. — сказал знахарь. — Больше чем я рассчитывал. Это хорошо. Вы их берегли для чего-то?

— Мы хотели отдать их Хищнику-из-Тьмы. — признался Пышноус. — Тогда бы он надолго оставил нас в покое.

— Он оставит вас в покое навсегда. — с улыбкой произнёс знахарь. — Мы убьем Хищника.

Пышноус заметил, что часть зубов у знахаря плоская, какие бывают у остроухов, но рядом растут новые. Клыки.

— То было бы великое благо для нас. — обрадовался Пышноус. — Мы видим сколь вы сильны. Видим, что вам благоволят духи. Мы не хотим с вами враждовать. Как вы скажете, так мы поступим.

— Нас, действительно, ведет великая сила. — ответил знахарь. — И она определит вашу судьбу.

— Тогда скажи, что нам делать? — спросил Пышноус.

И знахарь с улыбкой произнёс:

— Все кто здесь есть должны испытывать страдания… Я слышу Бога. Он желает ваших слез.

Глава 12 Над пропастью в саксонке

Ему было сорок пять лет. И последний день рождения он отпраздновал в Новгороде-Удуне. Тогда он пил почти шесть дней подряд. Ещё три дня отходил, чувствуя, что вот-вот сдохнет. Потом были допросы, какие-то выяснения обстоятельств драки в этом чертовом борделе ебучего Флавия. Мудак потом послал к нему двоих проплаченных из гарнизона. Угрожали. Два пидораса, которые попали спустя месяц после войны. Одному он разбил нос и выбил зубы, другого столкнул с лестницы. А схватись они за сталь — убил бы. Из Новгорода пришлось бежать. Бежать из города, который он когда-то брал штурмом. Через друзей удалось спасти часть сбережений. Его около двух недель прятал знакомый феодал, а потом пришла новость про экспедицию. То была не случайность. Люди Ньяля нашли его без всякого труда. С их помощью удалось навербовать команду, стянув друзей, тех, кто был обязан или таких же как он — выкинутых из Новгорода рукой нового закона.