Сердце Змея (СИ) - Лаут Шана - Страница 3

Малыш схватился за ладонь, как в спасительный круг, а я чуть снизила скорость и длину своего шага. Вскоре мы вышли на дорогу, которую я так тщательно избегала всё это время, но Киаш уверенно тянул меня дальше по ней. Буду надеяться, что ни с кем опасным не столкнёмся. А если и столкнёмся, то оружие всегда при мне.

До следующего поселения мы шли около двух часов под палящим солнцем. Мне было комфортно в скафандре, только голову чуть пекло. А вот малыш уже тяжело дышал, даже находясь у меня за спиной и в моей тени. Но таким ходом мы-таки добрались до деревни. Если сорок с лишним домов поселения, построенного кругом, можно так назвать. В нём, слава Богу, кипела жизнь, и не было ни одного признака нападения. Киаш даже весь приободрился, заслышав родную речь, и пополз чуточку быстрее уже рядом со мной.

Когда мы попали в видимость дозорных, те тут же подняли крик и зашевелились. Раздались и испуганные крики жителей, озадачившие малыша. Ну, чего он хотел? У них тут, как я поняла, довольно опасная местность. Так что наги-воины, спешащие нас перехватить на подходах, скоро оказались недалеко, но так и замерли, увидев Киаша. Один из них его даже узнал и пополз к нам, пока остальные стояли в непонимании.

Малыш хотел броситься ему навстречу, но неуверенно посмотрел на меня, на наши вновь сцепленные руки. Пришлось улыбнуться ему и кивком головы указать на подползшего нага. Ого! А вблизи и вживую они куда больше, чем я думала. Этот был выше двух метров и имел очень широкие плечи, накаченный торс, длинные каштановые волосы, заплетённые в простую косу. На бёдрах серая ткань повязки, а на ней пояс с кожаными и с металлическими полосками на передней части. Прям как древнеримские птеруги, даром, что часть из железа. На могучих плечах кожаные треугольные наплечники, держащиеся на ремнях, скрещенных на груди и спине и прикреплённых к поясу.

Хвост. Его хвост, как и у большинства здешних стражников, был метров пять в длину, а то и больше. Тёмно-коричневого цвета без каких-либо рисунков, только «живот» чуть посветлее спины, наоборот темнеющей ближе к позвоночнику. Янтарные глаза смотрели пристально, а из ровной линии тонких губ то и дело показывалась тёмная лента змеиного языка.

Мы стояли друг от друга в метрах трёх. Не приближались ни мы с малышом, ни мужчина, ни другие воины.

- Киаш, - позвал стражник мальчишку, сурово нахмуривая густые тёмные брови и показывая головой, чтобы отошёл за его спину.

Но на всеобщее и моё удивление малыш отрицательно закачал головой и почти всем телом прижался к моей ноге. Мужчины даже стали переглядываться между собой полными растерянности взглядами.

- Ракша ри руссти*, Киаш! – суровее высказался воин, протягивая ему уже свою когтистую руку.

- Рка*! – выкрикнул тот, теперь обняв ногу и хвостом. – Мира ратва! Мира се асшури! Эсе штакра виа аэс*!

А дальше Киаш так быстро залепетал что-то, что для меня это слилось в сплошную какофонию шипяще-рычащих звуков. Зато мужчины его поняли, судя по удивлённым лицам и более расслабленным позам.

Что же это за язык у них такой? Чем-то напоминает смесь Тарвианского, Окрийского и Серского диалекта Шумштрури, очень похожего на земные хинди и санскрит. Может они имеют общие корни и предков колонизаторов? Тогда я могла бы систематизировать его. Думаю, стоит попробовать, - решила я и запустила анализатор и систематизатор языков, введя необходимые параметры. Полученных данных пока мало, но они же ещё говорить будут, так что программе хватить должно.

По итогу этой небольшой стычки мы оба были пропущены в селение. Правда, нас, а точнее меня, всё время прожигали пристальными взглядами. Что ж, я их понимаю, как и всех попрятавшихся по домам жителей. Дома в селении были каменные, а крыши либо из дерева, либо из тканевого навеса. Ткань так же служила многим дверьми. И лишь пара домов имела двери из дерева. К одному из таких мы и подошли.

Наш главный сопровождающий и знакомый Киаша что-то громко крикнул, а через минуту оттуда выползли три взрослых нага и одна нагиня почти преклонного возраста. Ого! Я так понимаю, её можно считать за здешнюю Старейшину. Сопровождающий быстро зашипел ей что-то, потом она медленно и по-старчески мягко заговорила с малышом, так и не отпустившим мою руку. Благо хвост с ноги убрал.

Мальчишка чуть расслабился и стал отвечать. Снова несколько раз мелькнуло слово «асшури». Может это значит «асуры»? Очень похоже просто. И явно относиться к тем асурам, что я видела в его деревушке, которые и напали на неё. Под конец его рассказа стало мелькать и моё имя. Он говорил с улыбкой и благодарностью и даже снова обнял хвостиком мою ногу.

Старушка слушала внимательно и не перебивала, а потом, что-то обдумав, высказала своё мнение воинам. Те уже полностью расслабились и разбрелись по деревне, что-то говоря жителям, что они тут же стали появляться из домов. А Старейшина мягко улыбнулась мне, что-то сказала, обратившись по имени, и указала следовать за ней в дом.

Мы с Киашем переглянулись. Я вопросительно посмотрела на него, и он подарил мне почти счастливую улыбку и кивнул, потянув затем за руку внутрь строения. Что ж, пришлось идти. Даже наш сопровождающий зашёл - или лучше говорить заполз, - что-то тихо обсуждая с мужчинами этого дома.

Внутри всё было как-то… аскетично. Минимум мебели и вещей вообще, да и стены голые. В представшей передо мной гостиной были лишь низкие настилы-сидения, низкий столик между ними и всё. А, да, ещё на деревянном потолке прикреплено что-то в виде раковины моллюска. Может, это светильник, включаемый в тёмное время суток?

Женщина пригласила меня присесть на одно из сидений, сама уселась напротив. Двое мужчин встали рядом с ней, третий уполз через простенький проход куда-то в соседнюю комнату. Киаш без стеснения уселся ко мне на колени, а сверлящий его недовольным взглядом сопровождающий сел на соседний с моим настил.

Из проёма, где исчез мужчина, появилась девушка-нагиня с глиняными чайником и кружками на подносе в руках. Она вся дрожала, пока составляла всё на столик. Даже пыталась мне улыбнуться, но страх был слишком сильным, поэтому она быстро уползла обратно.

Киаш, никого не дожидаясь, набросился на принесённые булочки и сам себе налил отвар, похожий видом и запахом на чай. Правда, на секунду замер, посмотрел на меня, на булочку, снова на меня и протянул мучное изделие мне вместе с кружкой, а себе взял другие, заслужив улыбку. Так или иначе, я сначала просканировала еду анализаторами на ладонях прежде, чем к ней приступить. И не из-за недоверия к селянам, нет. Просто вдруг пища содержит что-то, что не подошло бы моему организму?

Старушка, проследившая за манипуляциями Киаша с небольшим удивлением, что-то мне сказала, видимо, начиная разговор. Но ответил ей малыш. Сопровождающий удивлённо что-то спросил у него. Тот кивнул и опять прошипел ответ с непосредственной интонацией, в этот раз сказав и моё имя.

Что же они такое говорят? Систематизирование языка языковой программой ещё не закончено. Я посмотрела на дисплей у правого наруча. Семьдесят один процент прогресса систематизирования. Слишком мало, чтобы заговорить, но уже неплохо. Ведь это показатель, что есть очень много схожих основ в словообразовании языка их мира с предположенными мной. М-да, не зря мать послала меня получать образование переводчика. Даже сказала, что на своих железках я далеко не уеду. Как в воду глядела!

Киаш, заметив мои манипуляции, весь извернулся, чтобы посмотреть на дисплей. Даже что-то мне проворковал, широко раскрыв глаза и посмеиваясь. Вот она, детская непосредственность. С ним столько случилось, а малыш всё равно ведёт себя как беззаботный ребёнок. За что, кажется, опять заработал выговор от нага-ворчуна.

Восемьдесят пять процентов. Девяносто три. Девяносто девять. И при каждой смене цифр, мальчишка весело и заливисто что-то щебетал, удивлённо и радостно посматривая на меня и на дисплей. Даже наш сопровождающий стал заинтересованно тянуть шею в нашу сторону, чтобы рассмотреть дисплей, но быстро возвращался назад и делал независимое лицо, понимая, что я его спалила.