Последствия старых ошибок (СИ) - Бэд Кристиан - Страница 35

— Я не пойму: ты перебежчик или провокатор! — Мерис дошёл уже до средней фазы кипения.

Я ждал, пока он проорётся. Дьюп — думал, полуприкрыв глаза. Видимо, Мерис ему мешал, потому что он вдруг перевел взгляд на него, и генерал осел в кресле, сдуваясь и даже закашлявшись.

Я сказал, что про историю с Плайтой и «психохимией» нужно сообщить Локьё. Мерис взвился и завёл пространную беседу о моих моральных качествах. Колин до сих пор не произнес ни слова. И аргументов генерала он не слушал, я видел.

— Есть ситуации, Виллим, — сказал он, наконец. — Когда все мы — в одной лодке. Вполне возможно, что эрцог осведомлен о происходящем гораздо лучше нас, и предложение Анджея бессмысленно. И всё–таки, пусть он сделает то, что хочет.

— Ну–ну, — сказал Мерис, вытирая со лба пот. — А в следующий раз, о чём он предложит предупредить Локьё? О передислокации?

— С такой болезнью мы раньше не сталкивались. Если предположить утечку бактерий, Локьё должен об этом знать, — встрял я.

— Ага, — сказал Мерис. — И он радостно поделится этой информацией с нами… Вы что, сбрендили оба? Локьё собирается компенсировать себе моральные страдания и начистить нам рыла. Пфайфер так и скачет по сектору. А вчера эрцог вызвал с севера подкрепление. Разведчики опознали «Крематор», ты понимаешь, к чему всё идёт?

— Нет, пока не понимаю, — не принял интонации Дьюп. — «Крематор» пришёл с минимальной свитой. Это больше похоже на переговоры. — Он встал. — Хватит переливать из пустого в порожнее. Анджей, ты будешь говорить с Локьё один на один?

Я действительно хотел бы поговорить с эрцогом без свидетелей. Мне казалось, что так будет легче убедить его.

Кивнул.

Мерис картинно развёл руками и вышел. Он остался при своём мнении. Зато я остался в кабинете Дьюпа один и при системах связи.

Не зная, как будет вежливее выйти на контакт, я связался сначала с навигаторской «Леденящего». Мне ответили, попросили подождать. Потом дежурный сказал, что эрцогу доложено, и он свяжется со мной сам.

Ну, вот и всё. Этим, как я понимал, история наших переговоров вообще может закончиться: нужен я Локьё со своими идеями. Но зато совесть моя будет спокойнее.

И тут же прорезался сигнал. Отозвался, надо же.

Эрцог выглядел утомлённым, в кабинете он был один.

— Ты правильно сделал, что связался через дежурного, — сказал он, разглядывая меня со спокойным интересом и вполне миролюбиво. — У тебя проблемы?

— По нашим данным на Плайте происходит что–то странное. Медики спустили бы на тормозах, но один попался занозистый… Сразу после Плайты на «Коре» и «Абигайль» были зарегистрированы несколько случаев «синей болезни». Однако один из медиков утверждает, что это что–то другое. Имеющее по его словам не инфекционную, а информационную природу… Может быть, я перестраховываюсь, но на Плайте мы имели дело с малопонятным. Успокойте меня, эрцог, скажите, что… То есть… скажи, что я спятил и всё такое. Мерис мне это с утра твердит.

Я неожиданно сбросил официальный тон и с ним — весь груз сегодняшних совещаний. И закончил:

— Нет у меня фактов. Но мне всё это очень не нравится.

— Я знаю, что на Плайте — карантин, — медленно произнёс Локьё. — Учитывая в сумме всё, что мы там натворили, эпидемии вполне логичны. У меня не было данных, чтобы обеспокоиться как–то особо. — Он потёр виски.

— Я могу сбросить заключение медиков.

— Давай, — он прикрыл и открыл глаза, похоже, у него болела голова.

— Эрцог, ты плохо выглядишь.

— Тогда — Аний или «мой лорд».

Я улыбнулся.

— Аний — это для меня слишком фамильярно. А «мой лорд»…

Он понял. Какой же он имперцу «мой».

— Говори просто на «ты». Я скучал по тебе, хаго. Без тебя мне никто не хамит… Оказывается, это скучно. Почему ты обратился ко мне?

— Я могу не отвечать? Мне сегодня задавали этот вопрос раз 200.

— Не отвечай. Я почитаю, что ты мне тут переслал. Потом свяжусь. Ты можешь выходить на меня через запрос на личный код, или — через дежурного. Но ни в коем случае не через главный экран.

Он выключился, но я успел заметить, что в кабинет кто–то входит.

Что ж, что хотел, я сделал.

Вышел в приёмную. Вместо Дьюпа обнаружил там Леса, которого сгрёб и основательно помял. Лес был в полной спецоновской форме, которая ещё больше подчеркивала, как он возмужал.

Дьюп вошёл вместе с Оби Лекусом. Я сделал любезное лицо: у Оби были свежие капитанские нашивки. Но лендслер не дал нам раскланяться, а сразу двинулся в кабинет и плотно закрыл дверь. К моему удивлению, Лес тоже вошёл.

— Рыба клюнула, наконец, — сказал Дьюп спокойно. — Фон Айвин связался с капитаном, он кивнул на Лекуса, и очень желает его видеть.

— Может, вместо Лекуса мы ему сразу отправим взрывное устройство? — пошутил я.

— Нет, — не принял тона Колин. — Генериса будут судить. Публично.

Я вздохнул с притворным разочарованием.

— А у меня были для Душки такие интересные личные предложения в плане модификации взрывных устройств.

— «Душка» мне нравится, — сказал Дьюп. — Это подойдёт.

Лекус кивнул. Лес стоял у него за спиной, как ординарец.

— Я только не понял, что тут делает мой крестник? — спросил я, переводя взгляд с Леса на новоявленного капитана. — Вы, Лекус, вылетаете в пасть к Душке, а он?

— И он тоже вылетает, — ответил мне Колин. — У мальчика хорошие нервы. Он там пригодится.

Я внимательно посмотрел на Леса. Тот едва не улыбался. Ну, ясно, доволен назначением и рад, что такой самостоятельный. Полный щенячий набор.

— Капитан Лекус, — сказал я, поманив Оби в сторону. — На два слова.

Я ему действительно сказал всего два слова, на тему того, что задушу, если по его вине с мальчишкой что–то случится. Кажется, он меня понял.

Потом Дьюп улетел на соседний континент, а я, наконец, нашёл время побыть наедине с Вланой.

Два месяца на Къясне я провел без гормональной терапии, которая сдерживает нашего брата, пока мы в космосе, провел в окружении девчонок и женщин. Но сексуальный контакт у меня был только один. Меня к нему вынудили. И после я понял, что сам не хочу уже вообще ничего. Мне нужно что–то большее, чем секс и это, большее мне могла дать только Влана. А значит, женщина у меня теперь только одна. У неё — многоразовая девственность. Это война.

Я сидел на кушетке возле медицинской капсулы с телом Вланы в комнате, смежной с кабинетом Колина. Знал, что никто сюда не войдёт: охрану помещений спецона на Аннхелле Дьюп инструктировал сам, к тому же у дверей и во дворе находились мои парни. И я был погружен в себя совершенно, не отвечая на внешнее. Когда закружилась вдруг голова, подумал сначала, что это следствие неудобной позы или усталости. Но это было иное.

Меня потянуло в сон, сознание расплавилось. И я увидел кого–то вокруг меня. Вернее, больше ощутил, чем увидел. Чужие тени были призрачными, я до конца не понимал, дремлю и, или действительно что–то происходит.

Мне рассказывали о таком. Эйниты называют это состояние «зов», душа как бы зависает в многомерности, ещё соприкасаясь со своим носителем, но уже неявно и нечётко. Меня притягивало другое место, где находились бестелесно такие же, как я…

Но я не хотел сейчас отрываться от Вланы, я хотел быть с ней. И сознание моё скользнуло словно бы по намагниченной нити, я на миг ощутил себя над переплетением мировых линий…

Эйниты не вмешиваются. Когда они лечат — то просто выравнивают жизненную силу пациента, пользуясь своей личной жизненной силой.

Я вспомнил. Нужно, чтобы был контакт сгустка энергии в паутине нитей с моей нервной системой. И нужно осторожнее — если нервная система не выдержит, я сделаю только хуже.

Я искал там, в переплетениях бытия Влану, её жизнь — маленький тусклый серый шарик. Напряжения не было. Всё казалось таким легким и простым…