Гибельный шторм (ЛП) - Аннандейл Дэвид - Страница 30

— Повелитель, — спросил он, — что это такое?

— Это — наше будущее, — ответил примарх. Чем больше он смотрел на крепость, тем меньше шока испытывал от ее колоссальных масштабов и тем больше понимал, что она из себя представляет. — То, какой станет Галактика, если мы проиграем в этой войне.

«Мог ли ты предвидеть такой исход, Хорус? — подумал он. — Тебя используют могучие силы. Ты открыл ворота подобным ужасам. Надеюсь, у нас хватит сил их закрыть».

— Можем ли мы уничтожить это? — спросил Стений.

— Эту форму — нет. Наша задача — прекратить работу того, что делает существование стены возможным.

«Если сможем. Отец, ты должен был нас предупредить».

Лев почувствовал проблеск надежды, когда увидел первые признаки, подтверждающие верность гипотезы Сангвиния.

«Робаут мог бы поздравить тебя с верно построенной теорией», — подумал он.

Впереди были врата. Они стали видны, когда флот пролетел некоторое расстояние на галактический восток. Судя по тому, что видел Лев, створки ворот были высотой со всю стену. Шпили башен к этому моменту уже давно скрылись из глаз. Ворота тянулись вверх и вниз настолько, насколько хватало дальности действия приборов «Непобедимого разума», — зримое воплощение мощи демонических созданий.

Объединенный флот увеличил угол спуска, устремляясь к гипотетическому основанию.

Створки казались бесконечными, но у них была четкая конструкция, и потому Лев верил, что рано или поздно путешествие должно закончиться. Ему потребовалось немало времени, чтобы понять, что на дверях есть рисунок. На таком расстоянии он больше походил на горную цепь, столь большую, как будто тысячи миров были одновременно раскатаны по поверхности створок. Но горы складывались в изображение. Их расположение было не случайно, и, соответственно, рисунок заключал в себе какой–то смысл. Лев запоминал фрагменты изображения по мере того, как оно проходило мимо окулуса, и собирал мозаику в одно целое. Это была восьмиконечная звезда. Клеймо на теле Вселенной. Рана в ткани реальности. Свидетельство власти. Как только примарх понял, на что он смотрит, жуткий символ словно бы тоже посмотрел на него, будто глаз, куда более жуткий и зоркий, чем все красные огни на теле стены Он смотрел на пылинки, которыми для него являлись корабли космодесанта, и в то же время вглядывался в глубины разума примарха.

Лев скривил губы в воинственной усмешке. Он сконцентрировался на продвижении «Разума» к цели. Примарх мысленно пообещал, что уничтожит этот символ. «Мы выбросим вас из Галактики, чего бы это ни стоило», — думал он, всматриваясь в окулус.

Врата и звезда медленно проплывали мимо. Так медленно, что путешествие казалось невыносимым, хотя флот и двигался на максимальной скорости. Ауспики дальнего действия все четче регистрировали источник тепла, обнаруженный кораблями Кровавых Ангелов. Наконец его стало можно разглядеть.

— Сангвиний, — произнес Лев в микрофон вокс–передатчика. — Мы нашли твое основание.

Одна из нижних петель ворот была связана с планетой. Когда небесное тело появилось на окулусе, оно казалось не более чем наростом на нижней части стены. Но то место, где планета и ворота соприкасались друг с другом, сияло могучей энергией и, похоже, было куда более важным, чем можно было подумать, глядя на разницу в размерах между объектами. Сияние исходило от планеты и распространялось по поверхности ворот, постепенно угасая.

— Такое ничтожное основание для такой монументальной конструкции, — заметил Лев.

— Не нам об этом говорить, — отозвался Жиллиман. В его голосе сквозили злость и сожаление. — Я объявил о создании Империума Секундус, имея куда более зыбкое основание.

— Это в прошлом, — произнес Лев. — Давайте покончим и с этим тоже.

Спустя несколько мгновений чудовищные орудия крепости открыли огонь.

Глава 9

ОЧИЩЕНИЕ ПИРРАНА

Языки демонического пламени потянулись к флоту. Вспышки энергии варпа рассекли пространство космоса. Они сияли и рассекали ткань реальности — буря и сеть. Боевая баржа Кровавых Ангелов «Наследие добродетели» первой попала под перекрестный обстрел. Ее пустотные щиты продержались лишь несколько секунд. Лучи змеящегося огня ударили в центр корпуса. На всех палубах вспыхнули пожары. Двигатель правого борта взорвался, унося в небытие пятую часть корабля, тысячи членов команды и множество легионеров. Последней вокс–передачей капитана Атаниила было прощание с братьями и Ангелом.

— Наш погребальный костер станет вашим щитом, — сказал он, и «Наследие добродетели» начал разворот, подставляя весь левый борт под удар, принимая его на себя и закрывая часть кораблей. Пылающий корабль продолжал маневр, в то время как остальной флот со всей возможной скоростью несся к планете, надеясь укрыться за ее южным полушарием. Последним усилием левый двигатель «Добродетели» направил корабль к вратам.

Будь то по случайности или по воле судьбы, но «Добродетель» смогла добраться до ворот и врезаться в них.

Плазменная вспышка уничтожила демонические орудия на сотни квадратных километров вокруг. Крепость даже не заметила урона, но благодаря этой жертве удалось спастись двум кораблям, которые шли в одном строю с боевой баржей, — «Сыну крови» и «Энкарнадину».

Еще четыре звездолета из объединенного флота погибли, пока имперские корабли не скрылись за планетой. Они умерли так быстро, что даже не успели послать последнее сообщение.

— Мы идентифицировали планету, — сообщил Халиб примархам. — Большая часть ландшафта на южном полушарии сохранилась. Это мир–кузница Пирран. На Триносе были беженцы с этой планеты. На нее пришел Паломник.

Сангвиний мерил шагами мостик «Красной слезы», рассматривая изображение планеты, созданное множеством сканеров, работающих в ускоренном режиме. Это был маленький каменистый мир; будь он еще чуть меньше, его бы классифицировали как планетоид. В диаметре шар не превышал пяти тысяч километров. Большую часть южного полушария занимали высокие горные хребты, по мере приближения к экватору постепенно переходившие в холмы. За многие тысячелетия интенсивной разработки горы когда–то обитаемого северного полушария почти исчезли. На изображениях виднелись следы человеческих поселений и заводов, сейчас искаженные почти до неузнаваемости. Мануфактории размером с горы, на месте которых они выросли, изрыгали пламя и дым в вечную ночь. Спиральная колонна диаметром восемьсот километров связывала северный магнитный полюс Пиррана с нижней частью ворот. Она выходила из глубин самого большого завода — уродливой конструкции, поднимающейся по склонам холма, будто две сложенные в молитве руки. Четкой границы между зданием и колонной не было — они перетекали друг в друга, а колонна, в свою очередь, перетекала во врата, сияя потоками расплавленной материи.

Сангвиний принес эти данные в переговорную.

— Материя, — сообщил он братьям. — В этой перемычке создается материя. Мы можем наблюдать за процессом. Колонна растет из завода. Эти ворота созданы здесь.

— Но явно же не из вещества самой планеты, — сказал Лев. — Она ведь крошечная по сравнению со створками. Она бы уже миллион раз переработала себя целиком.

— То, что мы видим, невозможно объяснить рационально, — откликнулся Жиллиман. От раздражения на его скулах ходили желваки. Слово «рационально» примарх произнес с чувством, напоминающим горечь тяжелой утраты. — Можно подобрать миллион причин, по которым эта крепость не может существовать.

— Но Пирран почему–то очень важен для нее, — отметил Сангвиний. — Невозможное прикрепилось к чему–то реальному.

Глаза Жиллимана засветились внезапной надеждой.

— Якорь. Крепости нужен якорь в материальной вселенной. Возможно, промышленные предприятия Пиррана после преображения стали каналом для субстанции варпа, превращающим ее в стабильную материю.

— Похоже, именно это мы и видим, — кивнул Сангвиний. — Количество проходящей здесь энергии подразумевает, что это какой–то важный узел. Братья, я хочу вонзить клинок в сердце скверны и оборвать эту связь.