Гибельный шторм (ЛП) - Аннандейл Дэвид - Страница 23

— За ним! — приказал Сангвиний. — Всем кораблям приготовиться и следовать за врагом. Сокращаем дистанцию.

Примарх замолчал на мгновение.

— Уничтожить его.

Возможность исполнения такого приказа была иллюзией, и Ангел прекрасно это осознавал. И в то же время он решил отбросить фатализм.

— Уничтожить, — повторил он; голос примарха эхом отразился от сводов мостика, становясь призывом к бою, призывом дать сдачи.

— Как прикажете, — отозвался Кармин и передал команду на другие корабли.

Корчащиеся эмпиреи ударили по «Красной слезе» очередной волной. Флагман застонал и накренился на левый борт, будто морское судно при качке. Искусственная гравитация не успела подстроиться — её обманывало безумие варпа. Когда палубу качнуло, офицеры и сервиторы заскользили к левой стене. Следующий вал ударил с условного низа, подбросив нос вверх. Громадный корабль поднимался и падал, словно лист на ветру. Механодендриты командного трона связывали Кармина с системами ориентации корабля в пространстве: космодесантник выкрикивал команды рулевым, пытаясь стабилизировать положение. Они старались выровнять корабль в условиях, когда пространственные законы не имели смысла, а направления отсутствовали. Но противостоять можно даже бесплотным фантомам. Имматериум был одновременно и чем–то большим, и меньшим, чем материальный мир, но совершенно точно — враждебным. Он был таким же противником, которого нужно победить, как и загадочный корабль.

Стиснув зубы. Кармин выправил положение корабля прямо за кормой вражеского звездолета. Флагман ринулся в погоню, ведя за собой весь остальной флот в плотном строю. Сангвиний слушал приходящие отчеты. На многих кораблях экипаж продолжал сражаться с демонами, но ни один мостик не был потерян, и даже «Кубок», сильнее всех пострадавший от варп–разломов, смог встать в общий строй.

— Мы набираем скорость, — сказал Мот.

— Это иллюзия, — поправил его примарх. Но он уловил суть комментария. Корабль, похоже, действительно пошел более плавно. За кормой врага варп был спокойнее, и материя имматериума будто бы подталкивала «Красную слезу» вперед тысячами рук.

Независимо от того, было это иллюзией или нет, человеческому разуму оставалось полагаться только на знакомые концепции скорости и направления.

— Дистанция до врага? — спросил Ангел.

— Такая же, как раньше, — отозвался Мот.

Ситуация далеко не идеальная. Но сейчас весь флот преследовал одну–единственную цель.

— Всем кораблям открыть огонь! — приказал Сангвиний. — Уничтожить этого призрака.

При первом прыжке флот XIII легиона потерял два эсминца. Крейсер «Преторианец Уликса» пропал в варпе во время второго захода. Во время третьего почти четверть флота сообщила о приступах безумия у навигаторов. Жиллиман приказал кораблям держать строй как можно плотнее. Это увеличивало риск столкновения, но примарх был готов его принять, потому что позволяло добиться приемлемого качества связи, а осознание того, что другие корабли находятся рядом, помогало смертным офицерам и навигаторам сохранять рассудок.

Практическое воплощение идеи работало, но чем сильнее «Самофракию» трясло при очередном переходе через варп, тем менее адекватным казалось принятое решение. Буря имматериума цеплялась за корабль. Настилы палуб и стены стонали от напряжения и из последних сил цеплялись за материальную структуру. Кошмары, обитавшие в варпе, сжимали корпус судна, пытаясь найти лазейку и прорваться внутрь. Поле Геллера держалось, но воздух, которым дышал Жиллиман, казался неправильным, волокнистым, как будто наполненным тысячами невидимых ножек насекомых.

«Мы могли бы добраться быстрее». Эта мысль преследовала примарха в перерывах между прыжками. Она становилась все более навязчивой с каждым новым случаем безумия среди команды. Она подтачивала его уверенность в правильности выбранной практики, ослабляла его уверенность в ней с каждым потерянным кораблем. Некрас сказала, что им потребуется один прыжок. На практике целесообразно было ей не верить. Он понимал правильность этого подхода. Прейтон был согласен с примархом. Но в то же время не было никаких признаков того, что Некрас лжет.

«И?.. Что с того? Ты и раньше ошибался. Не смог предвидеть эту войну. Не смог разглядеть в Лоргаре предателя».

С внезапной болью Жиллиман вспомнил о событиях, произошедших еще до мятежа Хоруса на Тоасе, и об истории гражданской войны между его обитателями, которую он обнаружил и приказал уничтожить. Там ему были Преподаны все необходимые уроки, но примарх сам решил о них забыть.

«Мы могли бы добраться до места быстрее, если бы воспользовались инструментами врага».

Идея была немыслимой, но сейчас таковой не казалась, Он противился ей, но не мог выбросить из головы. Примарх покинул мостик «Самофракии» и отправился в личные покои. Ему нужно было увидеть то, о чем он думал. Стазисное хранилище открылось со скрежетом металла и шипением пневматики. Жиллиман замер перед двумя отсеками, в которых хранились атамы.

«Теоретически тщательное исследование может обеспечить успешное использование этих инструментов. Является ли эта гипотеза истинной и в отношении навигаторов?»

Это была очень соблазнительная логика. Как же легко с ней согласиться.

— Нет, — прошептал он. — Эта теория ошибочна. Она игнорирует реалии и основывается на иррациональных надеждах.

Эти слова оказались совсем не такими убедительными, как надеялся примарх.

Клинки дразнили его смертоносной тайной. Они будто повторяли слова Некрас: «Ты идешь по уготованному пути».

Правая рука Жиллимана непроизвольно поднялась и коснулась шеи там, где клинок Кора Фаэрона рассек плоть. Он получил ранение, но устоял перед мощью клинка. Скверна не коснулась его.

«Но так ли это?»

Примарх на мгновение закрыл глаза, а затем, глядя на атамы, задумался над самой мрачной теоретической гипотезой из всех возможных. Возможно, он обманывает себя. Возможно, проклятый клинок все же заразил его. Возможно, все решения, что он принимал с тех пор, были продиктованы тенью, поселившейся у него внутри.

Жиллиман с ужасом подумал об Империуме Секундус и своем тщеславии. Лев и Сангвиний были правы в своем скептицизме, но он продолжал настаивать на необходимости такого подхода, увлек их в плен своих иллюзий. А сколько его братьев могли быть подобным же образом втянуты в войну с Императором?

Выводы из данной гипотезы были пугающими. Поддавшись скверне и ступив на уготованный путь, он и сам стал источником скверны.

Жиллиман очень хотел бы, чтобы сейчас рядом с ним была Тараша Ойтен. Ему нужен был именно ее совет. Ему нужно было услышать, как она отрицает само предположение о скверне в его душе.

«И теперь ты называешь это ошибкой?» — примарх буквально слышал ее голос в своей голове и видел гримасу, с которой бы она произнесла эти слова.

Но она была на Макрагге, а не на борту «Самофракии». Она не говорила с ним. Эти слова были лишь результатом его собственных умозаключений. Они не несли в себе смысла. Простая попытка оправдать себя.

Они не имели значения.

Кромки атамов рассекали лучи света в хранилище. Они были тьмой, смотревшей на примарха.

«Самофракия» снова содрогнулась, еще сильнее, чем раньше, как будто жаждущая бездна снаружи почувствовала кровь, текущую из душевных ран обитателей корабля.

Целый флот обрушил свою ярость на тень, рассекавшую эмпиреи, но ничего не произошло,

— Ауспик, — позвал Сангвиний. — Мы попали или нет?

На главном тактическом экране, опустившемся с потолка мостика, отражалась гололитическая схема сражения с указанием траекторий полета снарядов и торпед. Вся эта мощь устремилась в сторону неизвестного врага. Когитаторы «Красной слезы» с трудом просчитывали логику поведения не–реальности за пределами корпуса корабля.

— Не могу сказать, мой господин, — ответил Мот. — Даже если мы попали, то без какого–то видимого эффекта. К тому же я не могу считать никакие данные о вражеском корабле. Возможно, он вышел за пределы досягаемости наших… то есть… — Он замолчал, раздражаясь на себя за неспособность правильно описать относительное положение объектов в варпе. — Я не думаю, что мы его догоняем.