Студенты по обмену 3. Староста - Чужая Академия (СИ) - Бартенева Анастасия - Страница 19

— С удовольствием! - я нагнулся к девушке, чтобы получить свой нечестный поцелуй, (хотя какая разница КАКИМ путём?!), но на губы легли её холодные пальчики.

— А вот поцелуй отменяется. По пути я могу стать любопытной и засыпать тебя вопросами. Хотя соглашусь, один поцелуй, как плата, чтобы ты заткнулся - звучит очень соблазнительно. - выдала она таким тоном, что я чуть слюной не подавился.

— С радостью отвечу на все! - отозвался ей и предложил свой локоть. Староста зацепилась за него и походкой от бедра, позволила вывести себя из общего зала.

Стоило мне увести её в оранжерею и убедиться, что мы одни, я накинул на нас глушилку и для комплекта ещё и отвод глаз вплёл в купол. Ну, чтобы наверняка нас никто не тревожил! И в следующее мгновение прижал Лай к стволу какой-то пальмы, среди массивных зелёных зарослей. Заглянул в зелёно-карие глаза и, почувствовав эмоциональный отклик, а, точнее, желание, напал на её губы. Страстно, нежно, требовательно и снова нежно.

Все двадцать минут до лекции я целовал свою злючку, прижимая спиной к стволу дерева, позволяя рукам танцевать на стройном девичьем теле и ощущая чужие, её ладошки, на себе.

И это были лучшие двадцать минут в тот день.

^Глава 10. Ментальная связь.

Первая лекция была посвящена ментальной связи и подробном рассказе, а точнее, пошаговой инструкции, как эту связь навесить на весь отряд. Ведь Айны, что раньше, что сейчас идут в разведку или защиту небольшими группами, а не имея обилия переговорных устройств, как в Сальярисе, - без труда объединяют ментальные линии и общаются друг с другом мысленно.

«Всё гениальное просто! Кому вообще нужны артефакты связи?!»

Сальярийцы же от новой информации были в шоке, что и транслировали в окружение. Ведь мы для них и так странные - общаемся ментально со своими Кхелами, так ещё и разрешаем другим Покорителям залезать в голову и видеть сокровенные мысли, желания, чувства.

«Сумасшедшие не иначе!»

Второй и последней парой была практика по этой самой ментальной связи, что мы непременно должны были установить с гостями. И поскольку сил она пожрёт очень много у новичков - пара была последней и сразу после неё был плотный обед и отдых до рассвета.

Куратор практики, леди Варис, разделила нас на две группы, посчитав, что гостям хватит и половины эмоций на первый раз.

Мы расселись вдоль длинного стола, чередуясь Айн - Сальяриец. И я вновь пожалел, что Орено мало досталось в тот вечер и что он сейчас не отсыпается у лекарей! Ведь он, зараза, уселся между Густавом и Лай. Мне же досталось место напротив Старосты, и я по глазам видел, как ей «нравится» сидеть с Орено рядом. Одногруппник сжимал её ладонь и гладил большим пальцем остренькие костяшки Лай, пытаясь поймать её взгляд. И это меня бесило. Люто бесило!

«Если к концу занятия она не оторвёт ему руку, это сделаю я!»

Леди Варис подробно стала объяснять гостям, что после произнесённого заклинания они должны открыть по одной самой яркой эмоции: Страх-гнев-боль-отчаянье-любовь-страсть.

«Интересноузнать - чего боится моя девочка? И что она любит!»

Айны дружно положили свои руки на стол, ладонями кверху и выжидательно посмотрели на Сальярийцев. Куратор же попутно объяснила, что все должны держаться за руки, пока не установится связь на всю группу.

И практика объединения началась.

Первые пять Айнов, сидевшие во главе стола, стали делиться самыми яркими эмоциями.

Сальярийцы вздрагивали на каждое вплетённое воспоминание в их сознание, Лай же сидела, не двигаясь, и смотрела в пустоту, слишком остро реагирую на чужую боль и страх, но из всех сил старалась не показывала это. Выдавали, как всегда, эмоции. Сдерживаемые, но проскакивающие, что никогда не укроется от сильного эмпата.

Мы же, пятикурсники, уже давно привыкли к объединению. Для нас это было легко. Чужие чувства уже не причиняли той боли, что мы испытывали когда-то, проходя это впервые. Хотя признаю - первые разы ментальной связи были ужасны! Ощущать чужие мысли, боль, отчаяние, видеть не своими глазами со стороны и прочувствовать всё эмоции на собственной шкуре... ДИКО. Ты попадаешь в водоворот и не можешь отличить свои мысли от других. Словно становишься частью роя, теряя своё Я. И нужно время, сноровка, характер, чтобы научиться выстраивать стену, смотреть на всё сквозь пальцы, вбрасывать мысли, не сболтнув лишнего. На это ушли долгие месяцы ежедневной тренировки. Теперь же чужие эмоции привычны, блёклы и не так остры для нашего сознания. Ведь всё со временем стирается и притупляется. Проходит обида, забывается боль.

Мы и вовсе с ребятами частенько объединяли силы на практиках, на групповых спаррингах, да и просто когда гуляли по оживлённому городу, чтобы не потерять сестру в толпе. Но то, что легко и привычно для нас, для наших гостей стало сущим адским испытанием.

Очередь дошла до Густава - первого из Сальярийцев, и он попытался открыть нам воспоминания. Чувства нового человека очень остро полоснули по мозгам. Перед глазами встала картина его страха.

Горел дом. Его дом. А внутри были родители и младший брат. В ту ночь его Стихия пробудилась из-за ссоры с роднёй, и он не удержал её в руках. Гнев кипел в нём на брошенные слова отца, а дальше. взрыв. Пожар и отчаяние.

Но на этом его воспоминание не оборвалось, показав нам исход той ночи.

Полыхающий дом так и стоял перед внутренним взором. На безоблачном небе сверкнула неестественно зелёная молния, ударившая прямо в дом, и огонь стал угасать. Его словно что-то всасывало в себя, а вскоре в пламени показалась высокая фигура карателя, что поглощал необузданную Стихию. Он делал это так же легко, играючи, как когда-то на полигоне сие проделала Лай, желая защитить дурней-адептов.

Дом погас, остался лишь запах гари в носу. Мужчина подошёл к неопытному сопляку и, посмотрев на дом, спросил:

— Не удержал? - русоволосый парнишка закивал и хлюпнул носом, а в голове тогда стучало вместе с сердцем лишь облегчение.

«Родные живы... живы и здоровы. Он ещё сможет сказать отцу своё слово, обнять мать, посмеяться вместе с братом... А ведь могли умереть... просто сгинуть в огне...»

— Вывели из себя? - уточнил хмурый каратель.

— Да. Повздорил с отцом. вырвалось. я не хотел! - стал оправдываться юнец.

Каратель подошёл ближе и, встав совсем рядом, сцапал его подбородок, заглядывая ядовито-зелёным взором в его глаза.

— Запомни! Ты носитель самой безжалостной Стихии - юный огненный маг. Ты должен всегда держать себя в руках, чтобы не творилось вокруг. Иначе твои любимые умрут! При вспышке злости - выдыхай, не заводись и лучше уходи от ссоры. Переводи всё в шутку -будет легче. Поступи в Стихийную Академию. А лучше в боевую «Эолзера». Мне бы такой напарник пригодился на границе! - проговорил смутно знакомый голос, и, открыв портал, скрылся в нём.

Следующая эмоция была любовь.

Перед глазами появилась наша Лай, в чёрном облегающем платье, с оголённой спиной до самых ямочек Афродиты. Она танцевала с Правителем Сальярии, улыбалась всем юноша, пока её громко по имени не позвал Ричард де К’ярг и не увёл в неизвестном направлении, не забыв наградить Динара взглядом победителя.

А следующим была страсть. Густав зажимал в углу красивую девушку и неистово целовал её губы.

Сначала я дёрнулся от увиденного, но после выдохнул с облегчением. Дорес целовал хрупкую Магиану с чёрными волосами и зелёными глазами, но это была не Лай, а девушка очень на неё похожая. И хоть Густав скрыл свои чувства глубоко внутри себя, сейчас же он признался всем Покорителям, что когда-то желал Старосту и даже искал в любовницах схожие черты.

Следующим на очереди был Орено, и он, как обычно, стал транслировать свои эмоции, вплетая их в общий поток связей. Лай от каждого нового сюжета вздрагивала, как от удара. Орено показывал войну с Сальярией - отчаянье, утрату, кровь, смерть и... ненавистных карателей. Тьма и ни одного просвета, ни единой надежды.