Идея (СИ) - Маханенко Василий Михайлович - Страница 31

Повисла гнетущая тишина. То, что озвучил Артём, большинство людей чувствовали где-то на уровне подсознания, но никогда не озвучивали вслух. Чтобы случайно не оказаться правыми и не попасть в руки тех, кто оберегает секреты богатеев. Первой, как и следовало, пришла в себя Нина.

— И что вы носы повесили? Подумаешь, кто-то где-то деньги лопатой гребёт, да людей по тюрьмам прячет. Мы что-то с этим поделать можем? В том-то и дело, что нет. Значит, нужно сделать так, чтобы нас это не касалось. Пётр и Артём найдут себе новую работу, заведут семьи и доживут до старости в спокойствии и достатке. Предупреждён — значит вооружён. Просто не делайте ничего такого, что выбивается из общей канвы и никто на вас внимания обращать не будет. Тоже мне, выдумали проблему на пустом месте.

— Знаешь, а я не хочу уходить в строну, — неожиданно для всех произнёс Артём. — Отойду я, отойдёшь ты, отойдут все. Наш мир так и останется прогнившим с ног до головы. Причём мы будем ничуть не лучше тех, кто всё это затеял. Они делают, мы терпим и не тявкаем. На кой мне нужна такая старость? На кой заводить детей? Чтобы они жили в мире, где в любой момент их могут убить ради чего-то ценного? Нет! Этот мир нужно менять.

— А что ты можешь сделать? — усмехнулась Нина. — Один, без денег, без связей, вообще без всего. Стоит тебе только рот открыть и попасть в новости, как Игнатов отправит за тобой своих цепных псов. Уходить он не хочет… Вроде не маленький, а в сказки веришь. Или учёные не часто смотрят на мир без своих розовых очков?

— Артём дело говорит — нельзя уходить. Нужно бороться, — Пётр встал на защиту друга. Жгулёву не понравился тон Нины. Началась перепалка, к которой подключился даже Павел. Каждый пытался высказать свою позицию, особо не вникая в аргументацию другого, и тут Кучаева осенило — у него же есть решение! Настолько элегантное, что даже удивительно, почему остальные его не видят.

— Знаете, а Нина права, — произнёс Артём, заставив умолкнуть спорщиков. Женщина победно посмотрела на Петра, но тот не сводил удивлённого взгляда с друга, решившего сдать назад. — Мне нельзя попадать в новости. Не нужно делать такие лица — я не собираюсь никого подставлять и прятаться за его спину. Нужно действовать по-другому. Павел, не ты ли говорил, что невозможно изменить человека, пока он сам этого не захочет? Рядом со мной сидит подтверждение этих слов — Пётр теперь на алкоголь даже смотреть не может. Почему бы нам не сделать что-то похожее с остальными?

— Что-то я не очень понимаю, куда ты клонишь? — осторожно спросил Павел, хотя мысль Артёма была прозрачна и ясна, как солнечный день. Коршунов старательно отгонял её от себя, надеясь на то, что Кучаев говорит о чём-то другом. Однако мечтам врача не суждено было сбыться — физик пояснил свою мысль.

— Мы доказали, что с помощью вживлённой линзы и электродов по всему телу можно заставить человека делать то, что нам нужно. Вплоть до того, что привить ему привычку к гигиене. Пётр, извини, но это было нужно…

— Да понимаю я…, — пробурчал Жгулёв. Ему было неприятно вспоминать о времени, когда он опустился на самое дно социальной лестницы.

— И как ты представляешь Игнатова с линзой? — Нина оказалась менее терпеливой, чем её муж. — Я не говорю о том, что как ты собрался её ему вживлять?

Мысль была здравой и кажущейся нерешаемой, но Артём имел ответ на этот вопрос. Он уже набрал воздуха, чтобы припечатать женщину логикой, но слово взял Павел. Тема была ему близка, как никому — приказ, из-за которого его вышвырнули из армии, давал не президент и даже не генерал. Это решил простой полковник, желавший спихнуть все проблемы с погибшим террористом на кого-то.

— Не на Игнатове стоит страна. Он хоть и находится наверху, прибрав себе учёных, но опускаться до низов ему не по статусу. Вся дичь, что творится вокруг нас, осуществляется на местах. Думаете, это президент или премьер-министр дали разрешение на открытие свалок в черте города? Или это они закрывают школы, чтобы на их месте построить очередной торговый центр? Нет, всё это делают чинуши на местах. Дорвались до власти и понимают — если сейчас не урвут, то потом времени не будет. Артём, если ты хочешь изменить страну, начинать сверху бесполезно. Нужно идти снизу. Только так что-то и выйдет.

— А я вернусь к своему вопросу, — Нина насупилась, не получив от мужа поддержки. — Пусть это будет не Игнатов, а условный Вася Пупкин, мэр нашего города. Как вы себе представляете его с линзой и проводками?

— Глазной имплант, о котором говорил Артём, — сходу заявил Павел и Артёму пришлось быстро добавлять, прежде чем Нина вновь завела свою пластинку.

— На заводах Samsung™ или Apple™ должно быть оборудование, способное его создать. Не вижу проблем договориться — там тоже работают люди, желающие улучшить свой быт. Пока есть деньги, ими нужно правильно воспользоваться. Павел сделает операцию и …

— И на этом ваш план провалится, — припечатала Нина. — Для того, чтобы пользоваться всеми функциями импланта, необходимо не только устройство, но и очень хорошее оборудование. Это раз. Нужны мощные компьютеры. Это два. И последнее, при этом самое важное — программу необходимо обучать, желательно на живом примере. Вернёмся к нашему Васе Пупкину — каким образом вы будете обучать на нём систему? Где камеры поставите? Откуда будете сигнал с импланта снимать? Да у меня сходу есть несколько сотен технических вопросов, что разрушают вашу идею на корню! Хватит уже чушь городить! Что, в детстве в солдатиков не наигрались, решили на живых людях попробовать? Народные мстители хреновы…

— Никто и не говорит, что нужно начинать с мэра, — заявил Артём. Он для себя всё окончательно решил и эмоциональный всплеск Нины никоим образом не сказался на настрое. — Наоборот — нужно найти одинокого, упавшего в самый низ человека. Примерно такого же, каким был Пётр весь этот год. Ты права — программу нужно обучать. Так мы этим и займёмся. Много усилий от вас не потребуется — всю основную работу будет делать сама Система, когда обучится.

— И для чего тебе маргинал? — Павел не очень понял смысла слов Кучаева.

— Сделать из него человека. Уверенного в себе, сильного и, что самое важное — живущего по правилам.

— По твоим правилам, — вновь влезла Нина. — С чего ты взял, что твой уклад жизни подходит всем? С чего ты решил, что способен стать судьёй даже для одного человека? Решать, что для него важно, а что нет, и почему то, к чему он привык, является неприемлемым?

— В той роли, о которой ты говоришь, не сможет выступить никто, — с лёгкостью согласился Артём. — Я прекрасно понимаю, что, например, для викингов в норме было съесть печень сильного врага, для китайцев за норму рыгать в обществе других. У каждого социума есть свои особенности, которые мы в обязательном порядке будем учитывать. И да — мы, не я. Сейчас мы отработаем правила на русском менталитете, дальше будем думать, как распространить их на остальных. Может, то, что получится, и корректировать не придётся. Смотри, нас четверо, у каждого свой уровень образования, взглядов на жизнь, устоев, привычек. Мы разные. Но что нас объединяет? Внутреннее осознание происходящего в стране трэша и понимание того, что нужно что-то менять. Вот это мы и привьём Системе.

— Почему-то мне кажется, что ты её с большой буквы называешь, — заметил Павел, чем смутил Кучаева.

— Ну… Как-то же надо было её назвать, вот я и …, — Артём замялся, не зная, что говорить, но на помощь пришёл Пётр.

— Таких, каким был я, в нашей стране тысячи, если не десятки тысяч. Потерявшие цели в жизни, опустившие руки, попавшие под каток ушлых воротил. Тёмка прав — если и начинать изменять мир, так с них. Дать им шанс вновь обрести себя. Хм… Изменять мир… А ведь это хорошее название твоей системе: «Мир изменённых». Мир, в котором будут браться люди с самого низа и меняться в лучшую сторону, возвращаясь к полноценной жизни.

— Ох, не знаю я, — вздохнула Нина. Решительный настрой сразу трех мужчин сбивал и заставлял сомневаться в негативном виденье мира. Вдруг у них действительно получится? Что, если удастся изменить этот мир в лучшую сторону и их сын будет жить свободным от страхов? Чем не цель жизни? Ибо прожить остаток дней где-то в Зажопинске и бояться попасть на глаза чинушам или их сынкам она не хотела.