Искажение разума и другие преступления (ЛП) - Якобсен Рой - Страница 4

— Ты не хочешь такого врага, как я, Моррис, — ее голос был чуть громче шепота. — Но ты просто не можешь сдержаться, чтобы не вывести меня, да?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда я только оказался в камере заключения МП, я сразу понял, что чары, мешающие магическим трюкам, были в камере. Догадаться было просто — даже без наручников я ощущал себя так, будто мне ампутировали конечность.

Где-то между тем моментом и моим допросом те чары перестали действовать.

Сжимая мой локоть до боли, Блит тащила меня через угасающий хаос. Мы проходили людей без сознания, а еще истекающих кровью и злых людей. Все были злыми, но этот гнев уже не толкал рвать глотки другим.

Стараясь не бросать никому вызов взглядом, я шел рядом с Блит, а она миновала допросную и завернула за угол.

Линна с помощью нескольких агентов остановила сражение. Разные мифики были в наручниках или браслетах, подавляющих магию. Другие были без сознания и/или истекали кровью на полу. Линна склонялась над одной такой жертвой и тихо колдовала. Что-то маленькое сияло в ее ладони.

— Агент Шен, — позвала Блит, Линна выпрямилась. — Я хочу, чтобы всех заключенных, которые не при смерти, в следующие пять минут заперли в камерах.

— Есть, мэм, — Линна замерла, словно не знала, стоило ли злить акулу. — Как это произошло? Чары удержания…

— …кто-то повредил, — перебила Блит. — Может, кто-то изнутри. Гильдия безопасности уже чинит их.

Отчасти слушая, я смотрел, как высокий худой парень с ярко-рыжими волосами до плеч — участковый целитель? — лил зелье на порез на руке женщины. У него был рюкзак с флаконами и пластиковыми пакетиками, которые он раздавал пострадавшим, выглядя сосредоточенно и утомленно.

Блит шлепнула ладонью между моих лопаток и толкнула меня к Линне.

— Следи за этим. Я поймала его на южной лестнице.

Линна хмуро посмотрела на меня.

— Ясное дело.

Я не знал, как выглядел их черный список, кроме ожидаемых характеристик, но мне казалось, что я официально в него попал.

— Хотя бы этаж содержания не пал, — буркнула Блит, разглядывая ущерб. — Когда закончишь тут, агент Шен, отправляйся на охоту на эмпата.

Охота? Квентин все-таки сбежал. Я не был удивлен.

Квентин был всяким: самым сильным эмпатом в мире, по словам почти всех, хитрым мерзавцем, который не гнушался использовать свою силу, моим бывшим товарищем по гильдии и коллегой, а еще почти лучшим другом для меня. Друзья ведь пили пиво и жаловались на работу пару раз в неделю, да?

Я не был уверен в этом на сто процентов. Я не очень-то умел дружить.

— Этаж содержания? — я сосредоточился на словах Блит. — Что это?

Капитан пошла по коридору.

— И вы меня так бросите? — крикнул я ей вслед.

Линна схватила меня за рукав и потащила к концу коридора, где заключенные печального вида сидели на полу.

Она придавила меня к стене.

— Если попытаешься еще раз сбежать, я отправлю твои бубенцы в другое измерение.

Это было жутко. И интриговало.

— А ты так можешь?

— Хочешь проверить? — она со строгим видом поспешила устраивать возвращение в камеры для меня и товарищей по несчастью.

— Эй, Кит, — сказал неприятно знакомый голос. — Что такое?

У стены напротив меня сидел неприятный товарищ по камере. Дункан. Наручники, как мои, сковывали его запястья, и это радовало.

— Ничего, — ответил я. — Пытаюсь выжить в загадочном сражении в МагиПоле.

— Вышло немного дико, да? — спокойно согласился он, словно мы обсуждали погоду. Пасмурное небо и шанс на побег из тюрьмы.

Дункан был… ну, скажу просто, что он был что-то с чем-то. Я видел много сериалов про преступников, и я даже сам попал в тюрьму, но ни одна серия «Мыслить как преступник» не могла подготовить меня к Дункану. Он хоть и был белокожим мужчиной средних лет с пивным животом и волосами как у Джейсона Александера, но он ужасно меня пугал.

Наш первый разговор после того, как меня бесцеремонно бросили в камеру с ним, прошел как-то так:

Он: «За что ты тут?».

Я: «Мошенничество, наверное. А ты?»

«Убийство».

«Ох».

«Ага».

«Только одно?».

«Нет».

И я притих. Что делали в такой ситуации? Мне стоило задать еще вопрос или закончить разговор? Я мог справиться с пьяницами, карманниками и торговцами наркотиками на улице. Но убийца? Но, если я попал в тесную камеру к серийному убийце, мне нужно было знать, сколько глаз держать открытыми ночью.

И я спросил, звуча спокойно, как он:

«Сколько?».

«Семнадцать», — ответил он, зевая.

Наши короткие разговоры — я участвовал в них, чтобы не оскорблять хорошего серийного убийцу — раскрыли, что он был гидрамагом. Наверное, его modus operandi было топить жертву, раз он мог убивать водой, но он объяснил, как предпочитал медленно вытягивать всю жидкость из тел жертв.

Отлично.

Я продолжил разглядывать пострадавший коридор, и через пару минут агент МП с бритой головой, бородой дровосека и плечами как у полузащитника прибыл отвести меня и Дункана в камеру. Бетонные стены и решетка, выходящая в широкий коридор, к сожалению, выжили в хаосе, отделавшись парой следов от огня.

Агент открыл дверь камеры.

— Проходите.

Мы послушались. Мужчина закрыл дверь, запер ее и ушел.

— Эй! — закричал я ему вслед. — А наручники?

Мы с Дунканом остались в оковах, что было неудобно.

Товарищ по камере уже сел на свою койку и смотрел, не мигая, на рукомойник, не переживая. Капля воды пару долгих секунд висела на кране, а потом упала в раковину, и едва заметная ухмылка появилась на губах Дункана.

Я поежился. Жаль, мне эмоциональная буря Квентина не помогла так, как ему.

Наручники надоели.

Громкий звон пробудил меня из неудобной дремы. Я насторожился, вернулась тупая боль в руке и плечах, куда острее боль была в запястьях, где железные оковы впивались в плоть. Оставлять пленника на ночь в наручниках должно быть незаконно.

Подавив стон, я сел, чуть не сбросив с койки тонкое одеяло.

— Кит Моррис, — агент стоял у двери камеры. Он постучал костяшками по металлическим прутьям. — Иди сюда.

Я не шевелился.

— Что такое, дровосек Стэн?

Поняв, что так просто я не встану, он поднял обычный конверт.

— Это тебе.

— Что это?

Он помахал конвертом и ждал.

Я свесил ноги с кровати и спрыгнул на пол. Дункан сидел на нижней койке, пристально смотрел на унитаз, и мы игнорировали друг друга, я прошел к прутьям.

— И что там? — спросил я. — Любовное письмо?

Он просунул его между прутьев.

— Вызов для назначения наказания. За преступления, — добавил он из-за моего недоумевающего вида.

О. Преступления. Точно.

Я взял конверт и порвал его зубами, наручники не давали сделать это руками. Внутри были страницы формы C-1001A-34: Вызов для назначения наказания — Совет судей. Текст со словечками из юридической и бюрократической сферы занимал страницу, но важные части отмечали, что судьи МП вынесут мне приговор в четверг, 14 июня, в 8:30.

И каким будет наказание? Общественные работы? Тюрьма? Порвут, как в «Храбром сердце»? Я хмуро смотрел на страницу. В чем меня вообще обвиняли?

Не поймите превратно, я знал, что нарушил несколько правил за время в «ККК». Я просто не знал, какие именно.

Я открыл следующую страницу и обнаружил текст, который наполнил меня холодом:

9 случаев заговора для совершения мошенничества

16 случаев применения способности мифика на сущности (не мифике)

3 случая преступлений второй степени с использованием способности мифика

23 случая кражи больше $10,000

1 случай мелкой кражи до $2,000

9 случаев жестокого нападения способностью мифика

Забавная пометка в конце раскрывала, что МП могли добавлять, убирать или менять обвинения во время вынесения приговора.

Значит… не общественные работы.